Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги

Отважно действовали на ряде участков саперы. Отделение сержанта Апалеева обезвредило за первый день наступления несколько сот вражеских мин. Рядовой Данилин снял 170 мин, его напарник рядовой Лукашёв – 160. Саперы из взвода сержанта Алфамова еще до атаки пехоты ворвались в расположение врага, гранатами забросали дзот и захватили семерых пленных, в том числе одного офицера.

Кроме названных воинов, были награждены орденами Красной Звезды и «За отвагу» еще многие отличившиеся воины-саперы.

Самоотверженными подвигами в эти дни прославили себя и танкисты. Экипаж старшины Рапицкого поддерживал атаку стрелковой роты. Танк метко поражал огневые точки и все дальше продвигался вперед, огнем и гусеницами расчищая путь пехоте. Но вот вражеский снаряд поджег машину, однако экипаж не остановил горящую машину и не покинул ее. Пылающий танк, не прекращая стрельбы, на предельной скорости мчался на врага, уничтожая его. Героический экипаж погиб в горящем танке, но нанес значительный урон фашистам.

Отличились также и многие летчики. Эскадрилья старшего лейтенанта Качанова за два боевых вылета сбила пять вражеских самолетов: командир подразделения сбил два «Фокке-Вульф-190», старший лейтенант Бригадин тоже сбил два самолета, младший лейтенант Гречишко уничтожил «Юнкерс-88».

Отважно вела воздушные бои эскадрилья капитана Негрова. Исключительное мужество проявил молодой летчик сержант Сидельников. Его машина получила многочисленные серьезные повреждения: был выведен из строя механизм управления руля, пробит бензобак, гидросистема управления отказала. Но Сидельников не ушел на посадку, пока не сбил вражеского стервятника.

Несмотря на героизм и самоотверженность, проявленные нашими воинами, сопротивление врага все усиливалось.

В ходе наступления были взяты пленные из вражеских частей, переброшенных с других направлений. Так, в районе Духовщины появилась 25-я моторизованная дивизия.

В условиях, когда оборона противника имела большую глубину и ощущался недостаток в боеприпасах, пришлось осуществлять наступательные действия в течение 5–6 часов и вести их с предельным напряжением сил, чтобы добиться успеха, а остальное время суток использовать на подготовку, подвоз боеприпасов и прочее. Это была вынужденная мера, вообще наступление прерывать нельзя, чтобы не дать противнику возможность маневрировать силами, но у нас другого выхода не было.

В течение 17 и 18 августа немцы контратаковали наши войска непрерывно в разных местах. Каждая из контратак предпринималась противником силою от батальона до полка и поддерживалась танками, самоходно-артиллерийскими установками и авиацией.

Погода, к сожалению, стояла все время пасмурная, дождливая, что не способствовало успеху, а, наоборот, тормозило наступление.

В ходе действий командующий 39-й армией рано переподчинил артиллерию, децентрализовав управление ею. Причем это произошло тогда, когда оборона врага еще не была полностью взломана, что лишило возможности использовать артиллерию массированно при поддержке наступающих и при отражении яростных контратак противника.

Обстановка складывалась неблагоприятно для наших войск, действовавших на смоленском направлении. В период с 1 по 18 августа противник перегруппировал на это направление, как уже указывалось, 13 дивизий из района Орла. Ставка разрешила временно приостановить активные наступательные действия Западного и Калининского фронтов с тем, чтобы произвести перегруппировку войск, подтянуть тылы, пополниться боеприпасами.

Наступление первоначально решено было возобновить 21 августа, но в дальнейшем этот срок был несколько оттянут.

В связи с этим был произведен ряд мероприятий. В частности, 5-й гвардейский стрелковый корпус был передан в подчинение командующего 39-й армией с тем, чтобы развернуть его на участке главного удара на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелкового корпусов.

В 22 часа 20 августа я провел разбор боевых действий с руководящим составом 39-й армии и командующими родами войск фронта по вопросам улучшения взаимодействия пехоты и танков в наступлении, артиллерийской стрельбы (стрелять по целям, а не по площадям), организации артиллерийских групп и управления частями в процессе боя.

Все эти вопросы рассматривались на конкретных примерах боевых действий 39-й армии с указанием путей исправления недочетов, выявленных в ходе боя.

22 августа мне позвонил Верховный Главнокомандующий. Он спросил о моем мнении относительно передачи 31-й армии Западного фронта в состав Калининского фронта. Это было связано с изменением направления удара Западного фронта с рославльского на ельнинско-смоленское. Я ответил положительно, отметив, что тесное взаимодействие 39-й и 31-й армий необходимо вплоть до выхода их на линию Орша – Витебск. Но практически этот вопрос не был решен по причинам, оставшимся для меня неизвестными. Кроме того, меня спросили о ходе боевых действий войск фронта. Я подробно доложил о действиях 39 и 43-й армий и сказал, что очень мало боеприпасов, а оборону противника приходится буквально прогрызать.

В этот же день я провел совещание с командирами полков и дивизий 3-й воздушной армии. Были обсуждены вопросы улучшения бомбометания по наземным целям и повышения активности нашей истребительной авиации, задачами которой должны были стать поиски встречи с самолетами противника и их уничтожение. Кроме того, были рассмотрены вопросы улучшения работы офицеров авиации, находившихся при общевойсковых командирах с тем, чтобы они лучше и четче наводили свою авиацию по наземным целям врага. Эти вопросы были разобраны с конкретными примерами прошедших боев.

Ввод в бой 5-го гвардейского стрелкового корпуса на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов, к сожалению, не дал решающего успеха. Противник оказывал ожесточенное сопротивление и постоянно наращивал оборону в глубину на направлении нашего удара.

26 августа на мой передовой КП, который находился на направлении главного удара 39-й армии, приехали представители Ставки – Маршал артиллерии Н.Н. Воронов, Маршал авиации А.А. Новиков (командующие артиллерией и авиацией Красной Армии) – для увязки взаимодействия Западного и Калининского фронтов. А.А. Новиков оказал помощь 3-й воздушной армии фронта: в ее состав были включены две новые авиадивизии.

Представители Ставки ознакомили меня с положением на других фронтах. От них я узнал, что на всех фронтах дела идут неплохо, за исключением Волховского и Ленинградского, где обстановка складывалась пока не особенно благоприятно для нас, там наше наступление натолкнулось на яростное сопротивление врага и за двадцать дней удалось добиться лишь небольшого продвижения при ощутимых потерях для нашей стороны.

28 августа мне снова позвонил Верховный Главнокомандующий, поздравив с присвоением звания генерала армии.