Годы

— Успел уже привыкнуть? — спросил он.

— За неделю трудно привыкнуть, ответил я.

Командир корпуса сел в машину, но ещё продолжал разговор с полковником Дементьевым. В это время Шалоплут шепнул мне:

— Пропал начальник штаба 2-й гвардейской дивизии подполковник Циппель. Если он не вернётся, вы станете гвардейцем. Мы уже беседовали с товарищем генералом на эту тему!

5.4 Отступление. 228-я стрелковая дивизия

15 или 16 июля, точно не помню, 228-я стрелковая дивизия получила приказ, как, впрочем, и весь фронт, начать отход на юг, в направлении Красный Сулин — Шахты. По «идее» войска должны были использовать ночи, чтобы обеспечить скрытность и безопасность себя от ударов авиации противника. Рубежи суточных отходов назначались в сорок и более километров. Это требовало большого напряжения сил.

Как на грех, в первый же переход разразилась сильная гроза и дороги размокли. В результате на первый рубеж отхода части дивизии опоздали. А коли опоздали, то на дневной отдых времени оставалось поменьше. А тут ещё приказ, который требовал, чтобы на промежуточных рубежах части закапывались в землю, готовили рубежи для отпора врагу, если он попытается атаковать. Тут уже было или не до отдыха, или не до копания окопов. Через несколько дней стало и не до того, и не до другого, стали уставать, опаздывать и разбредаться, стремясь обезопасить себя от участившихся налётов авиации противника. Появились отстающие. Нет, появились, это не то слово, в подразделениях стали недосчитываться людей, более слабые отставали.

За мной была закреплена автомашина ГАЗ-АА с шофером Кариным Иваном. Чтобы преодолеть 40 километров мне требовалось не более полутора часа. А вот пехота преодолевала это же расстояние за 10–12 часов, за переход по жаре до нельзя изматываясь и обессиливая. Затем начинала копать! Зато немцы не тратили на это ни капельки сил, подъедут свеженькие, издали постреляют, подразнят, можно сказать. И невольно у красноармейцев возникает мысль, о том, а почему это немец на автомашинах, а мы? Почему немцы только «дразнились»? А не было им смысла нас подгонять.

Со мной ездил мой гость подполковник Лукьяненко, ординарец Козлов и, конечно, комиссар штаба Герасимов. С Герасимовым я намаялся, тот почти всё время был пьяным! Я удивлялся, вот остановимся в поле в дали от населённых пунктов на 10–15 минут, а только что проспавшийся Герасимов, снова пьян. Потом я нашёл под сеном в кузове машины канистру коньяка. Где Герасимов раздобыл коньяк, осталось неизвестным. Я вылил коньяк, сгоряча, и Герасимов долго дулся на меня и всё допытывался, а неужели мне не жалко было вылить коньяк, целых 15 литров? И штабники такое моё решение не одобрили. И были правы, в общем.

— А если ты пьяным заснёшь где-то под копной, а мы уедем? Кого спросит «Смерш»: почему оставили комиссара штаба на территории врага? — ответил я.

Где-то юго-западнее Лихой 228-я стрелковая дивизия вышла к железной дороге и далее шла вблизи неё. После прошедшего ливня дороги, конечно, высохли, стояла жара. Но к железной дороге мы шли по грязи. Шли и мы с Лукьяненко. Автомашина иногда использовалась для срочных медицинских надобностей. И хозяйственных надобностей тоже, ничего не поделаешь, автотранспорта не хватало.

У железной дороги слилось несколько потоков отходящих войск, и подразделения смешались с соседями.

Это произошло на небольшом разъезде. Вернее вблизи него, где разместился полевой интендантский склад «на грунте», так что его содержимое было видно всем. Здесь находились тысячи комплектов обмундирования и сапог, в том числе сотни пар хромовых. Немцы шли за нами по пятам и были в 5–6 километрах, а начальник склада не имел указаний, что делать с имуществом. Те бойцы, которые имели порванное обмундирование с разбитые сапоги, не могли пройти мимо такого добра, и просили начальника склада выдать им новое.

— Товарищи, не могу я так просто раздавать государственное имущество. Оно на моей ответственности! Может быть подан автотранспорт.

— Какой автотранспорт? — кричали красноармейцы. — Немцы рядом, а вы… как собака на сене. Или хотите, чтобы фашистам досталось?

Я вмешался:

— Раздавайте, товарищ интендант 2-го ранга!

— А вы кто такой?

Я назвался.

— Ну ладно, — решился интендант, — была, не была! Берите, кто что хочет. А вас, товарищи майор и подполковник, прошу подписать акт. Хорошо бы и печать поставить.

— Ладно, будет и печать, — пообещал я.

Однако немцы не заставили себя ждать, и почти всё имущество пришлось сжечь.

К железнодорожной станции Зверево штаб 228-й дивизии подъехал по хорошо укатанной подсохшей дороге, когда на станции уже раздавались взрывы. Военные железнодорожники подрывали стрелки и другие объекты. Пристанционный посёлок и окружающая степь были пустынными. Наши войска шли здесь несколько восточнее, спрямляя путь. Ещё через сутки мы, через Черенково и шахтёрский город Красный Сулин, переместились к станции Горной.

5.5 Бой на станции Горной. Дальнейшее отступление. Город Шахты

Как уже упоминалось, полосу для отхода, промежуточные рубежи и места командных пунктов (КП) были расписаны высшим штабом вплоть до реки Дон. Одним из таких промежуточных рубежей была река Кундрочья, с КП для нас в районе станции Горной. Прибыли мы на этот КП во второй половине дня, надеясь так же спокойно пересидеть оставшуюся часть дня и ночь, как и в предыдущие дни. Противник, собственно говоря, пока нашу дивизию особенно не донимал. Его главные силы шли восточнее.

Но мы предполагали, а немцы располагали! Едва штабники успели расположиться в молодом леске, который рос по обе стороны железной дороги, как налетела вражеская авиация и стала бомбить стоявший здесь товарный поезд, оказавшийся эшелоном с боеприпасами. Загорелись вагоны и ружейные патроны, нагревшись, стали стрелять поодиночке и пачками. От разрывов ручных гранат, высоко вверх и в стороны брызгами летели горящие кусочки дерева и… чёрт его знает ещё чего! Постепенно загорелся весь состав.

Вражеская авиация в этот день густо заполнила всё небо, но особенно она неистовствовала восточнее Горной, где находилась главная масса наших войск. Часов около четырёх небольшая группа вражеских пикировщиков нацелилась, казалось, на район стоянки штаба дивизии. Но объект её атаки оказался несколько южнее, и вскоре оттуда послышались выстрелы малокалиберной зенитной пушки. Это заинтересовало меня, и я вышел на опушку леска, посмотреть на кого напали фашисты и, на всякий случай, осмотреться. На всякий случай…

Жертвой пикировщиков был стоявший неподалёку бронепоезд без паровоза. Для чего он стоял там?

Решив, что бережённого бог бережёт, я внимательно осмотрел местность и определил возможные пути отхода штаба. Вернувшись в штаб, а штаб стоял восточнее железной дороги, я увидел только что вернувшуюся автомашину, на которой оперативный дежурный старший лейтенант Рябинкин, дивизионный топограф, возил пакет с боевым донесением в штаб 3-го гвардейского корпуса. Рябинкин был возбуждён и, размахивая руками, взахлёб, рассказывал окружавшим его товарищам: