Голая королева. Белая гвардия-3

— Неплохо, — сказал Мтанга. — Кто это?

— Это из мемуаров весьма небесталанной французской разведчицы, работавшей еще в первую мировую, — ответил Мазур. — Фамилию я забыл, не стал держать в памяти, но несколько ее высказываний запомнил накрепко.

— Как и я на вашем месте, — кивнул Мтанга. Усмехнулся. — Вы порой так з ы р к а е т е вокруг, будто выполняете в отношении меня те же функции, что касаются Натали...

— Вот именно, — серьезно сказал Мазур. — В нынешней ситуации вы просто обязаны остаться в живых.

— Да мне самому хочется... — сказал Мтанга. — Постараюсь. Я же говорил, на меня покушались девять раз, и отнюдь не растяпы... Обошлось. А уж сейчас ситуация и вовсе безопасная: мы едем к н е м у без предварительной договоренности, без звонков, слежки за нами нет, иначе мои ребята заметили бы...

Он мельком бросил взгляд назад, на замыкающую машину. Как и Лавута, прислушался к словам Мазура, ничуть не опасаясь быть заподозренным в трусости. Впереди идет «рено» с четырьмя автоматчиками, сзади кавалькаду замыкает «дорожный крейсер», где хорошо вооруженных у м е л ь ц е в еще больше, у них там и ручной пулемет, и гранаты, на всех трех машинах самые обыкновенные номера. Лавуте, правда, повышенные меры безопасности ничуть не помогли, но тут, строго говоря, совершенно иные обстоятельства, в некоторой степени он сам загнал себя в ловушку, недооценив неведомого противника. Будем надеяться, что на тот раз обойдется...

— Идея ваша неплоха, — сказал Мтанга. — Коли уж все еще существуют и действуют люди, твердо решившие убрать Натали. Нам совсем недолго осталось держаться...

— Как вы думаете, он согласится?

— Трудно сказать заранее, — пожал плечами Мтанга. — Человек себе на уме, ни к одной из с е м е й не принадлежит. Мне точно известно, к нему уже пытались делать подходы, но безуспешно. В общем, его можно понять, в его положении не самая глупая тактика: стоять в сторонке. Значит... значит, нужно постараться довести до него в том числе еще и нехитрую мысль: придерживаясь подобной тактики, он может и потерять свой пост... и то чистая правда. Бывают ситуации, когда опасно для карьеры именно это — стоять в сторонке, ни к кому не примыкая... Черт, накоптили...

Мазур тоже недовольно поморщился — кортеж, из-за тех самых обычных номеров, дисциплинированно соблюдал все правила движения и потому вместе со всеми остановился на красный сигнал светофора. Вот только рядом оказался ревущий мощным мотором и отчаянно чадящий мощный мотоцикл с двумя седоками в кожаных куртках и шлемах с дымчатыми забралами. Мтанга наклонился, повертел ручку и полностью поднял стекло. Стало чуточку полегче, хотя в салоне и пованивало еще выхлопными газами. Обычная для здешних мест картина: люди покупают весьма недешевый автомобиль или мотоцикл, но особенно не заворачиваются касаемо надзора за техническим состоянием и ездят, не особенно и стараясь сберечь недешевое транспортное средство — так что здесь не редкость роскошный ДС с разбитой давненько фарой или вмятинами (лень чинить) или такое вот японское дорогое творение с варварски неотрегулированным карбюратором...

— Что с вами? — спросил Мтанга тихо. — У вас вдруг н е х о р о ш о изменилось лицо...

— Что-то неправильно, — сквозь зубы произнес Мазур. — Определенно. Только я никак не пойму что... И, наконец, понял.

Почему этот мотоцикл остановился рядом именно с ними? Это в их ряду первое место перед светофором заняла передняя машина сопровождения, а в соседнем, крайне правом, перед мотоциклом никого нет, наездник вполне мог бы проехать еще немного и оказаться у светофора первым, но он...

Ладно, лучше лишний раз перебдеть и предстать идиотом, чем... Мазур схватился за пистолет.

И опоздал на какие-то секунды.

Правая рука седока вынырнула из-под куртки... знакомый предмет едва ли не прижат к стеклу... глушитель дважды плюнул бесшумным огнем, и в правом стекле появились две дырочки, с тянувшейся от них паутиной трещин...

В следующий миг (Мтанга еще заваливался на колени Мазуру) мотоцикл с диким ревом рванул на красный свет, отчаянно кренясь, свернул направо...

Тут же началась дикая канонада — длинными очередями палили выскочившие из передней и задней машин, мотоцикл уже исчез с глаз, но стрельба продолжалась. В конце концов в средней машине что-то сообразили, в нее торопливо попрыгали, и она помчалась вслед исчезнувшему мотоциклу...

Тело Мтанги соскользнуло на пол, голова лежала на коленях у Мазура — лицо совершенно спокойное, взгляд неподвижный, потухший, в виске, почти рядом, две дырочки с опаленными краями... Наповал.

Мазур так и сидел с бесполезным теперь пистолетом в руке, ссутулившись, бессмысленным взглядом уставясь в мертвое лицо полковника, десятого, юбилейного, так его и растак, покушения не пережившего. Ничего другого не оставалось — сидеть и тупо таращиться на мертвеца и лихорадочно думать. О том, что тайная полиция, по сути, для их команды пока что потеряна — хотя там остались двое безусловно верных людей, поди угадай, что за фортель может отмочить министр внутренних дел — не противник Натали, но и не сторонник. О том, что двое с мотоцикла явно оторвутся и уйдут, уже ушли. Им достаточно отъехать недалеко, бросить в условленном месте мотоцикл и шлемы, прыгнуть в ожидающую их машину, раствориться в воздухе. Никто не видел их лиц. Неизвестно даже, какая у них кожа — оба были в перчатках. Тупик.

Но главное — как и в случае с генералом Кимолу, это не здешний метод. Чисто европейский. Самое широкое распространение получил в Италии у тамошних террористов и мафиози — да еще в паре-тройке латиноамериканских стран (причем одну из них это настолько з а д р а л о, что там принят закон, запрещающий ездить на мотоцикле в шлеме — случись что, хоть рожи удастся кому-нибудь запомнить...)

...Холодно глядя на почтительно застывшего едва ли не по стойке смирно» чиновничка (мелочь пузатая, всех боится, а Мазура тем более), Мазур спросил:

— До коронации мадемуазель Олонго остались еще четыре публичных выступления, верно? Среди них есть о с о б е н н о важные, которые нельзя отменить, пусть даже небо рушится на землю? Или все же можно отменить все? Чиновничек робко сообщил:

— Если подумать...

— Вот и подумайте быстренько! — рявкнул Мазур в хорошем здешнем стиле. — Быстро, я сказал!

Суслик дешевый (и боявшийся Мазура, как огня и мечтавший при грядущей монархии приподняться повыше), по лицу видно, думал быстро и старательно. И очень скоро воскликнул:

— Господин полковник! Если подумать, ни одна из встреч с общественностью уже, собственно, не особенно и важна... Все по-настоящему важные уже проведены...

Облегченно вздохнув (на лице суслика изобразилась явственная радость оттого, что он угадал пожелания грозного начальства — пусть Мазур и не был таковым официально), Мазур повелительно сказал:

— Отмените все четыре. Пусть сошлются на обычные женские регулярные недомогания, на сей раз проистекающие особенно тяжело. Все понятно? Так и объясните.

— Я понял, господин полковник...

Тем же тоном Мазур продолжал:

— И далее. Об этом никому не следует объяснять заранее, но вы должны знать: мадемуазель Олонго не покинет пределы Лунного дворца до дня коронации — и это мой прямой приказ, если понадобится, он будет письменным. Все ясно?

— Да, разумеется...

Мазур изменил тон, подпустив снисходительности и этакого небрежного расположения:

— Будете четко выполнять мои приказы — сделаете при королеве неплохую карьеру, — и усмехнулся: — Уж это-то понятно, а?