Голая королева. Белая гвардия-3

— Бога ради, — Мазур придвинул ей свою массивную хрустальную, подумал мельком, что в нескольких читанных им детективах именно такие служили орудием убийства. И с нехорошей мечтательностью мысленно провел траекторию, соединявшую пепельницу с очаровательной мордашкой Валери. Убивать не стал бы, пожалуй, но пепельницей по роже приложил бы от души... Светским тоном осведомился:

— Чем я на сей раз обязан столь приятному визиту?

— Служба, — обозначив намек на улыбку, — сказала Валери.

И, расстегнув свою папочку, положила перед Мазуром некий загадочный бланк: не особенно и большой, увенчан эмблемой генеральной прокуратуры, весь из себя напечатанный типографским способом, только в двух местах каллиграфически вписано от руки, здешними темно-синими канцелярскими чернилами. Из французского текста он, естественно, не понял ни слова, а вот вписанное разобрал без всякого труда: колонель Сирил Иванофф... дата и время... десять утра, день, предшествующий дню коронации. У него зародились смутные догадки, и он, нисколечко не играя, пожал плечами:

— Простите, я совершенно не владею французским...

— Я знаю.

— В таком случае, надеюсь, вы не будете возражать, если мы подождем переводчика? Он освободится через несколько минут...

— Бога ради, — сказала Валери. — У меня достаточно времени. Могу вам пока сказать: это повестка в генеральную прокуратуру, куда вас вызывают в качестве свидетеля.

— Что-то похожее я и подумал, — сказал Мазур. — Вид, знаете или, у нее такой... А это, надо понимать, отрывной корешок, на котором я тоже должен расписаться?

— Правильно.

— Я вам верю на слово, конечно, — сказал Мазур. — И все равно, подождем переводчика, хорошо? По-моему, ни один взрослый разумный человек не станет подписывать официальный документ на незнакомом ему языке, не воспользовавшись предварительно услугами переводчика. Надеюсь, такое требование не противоречит вашему законодательству? Я в нем не силен.

— Наоборот, — спокойно сказала Валери. — Не противоречит, а полностью соответствует. Вы вправе пользоваться услугами переводчика во всех случаях, когда это понадобится. Я же сказала, у меня достаточно времени, я не спешу...

На какое-то время воцарилось молчание. Исключительно забавы ради Мазур демонстративно принялся раздевать ее взглядом. Она не могла не понять, но сохраняла полнейшую невозмутимость, неспешно затягиваясь и красиво выпуская дым. Мазур спросил, чтобы подтвердить свои догадки:

— Охотно, — невозмутимо кивнула Валери. — Мы прямо из тайной полиции отвезли мадемуазель Акинфиефф к известному врачу с хорошей репутацией. В клинике без труда установили, что она буквально перед нашим появлением подверглась групповому изнасилованию, кроме того, имеются следы пыток. О чем составлены соответствующие документы...

— Следы пыток? — поднял он брови. — Вот новость... не подскажете ли, какие?

— На ее руках и спине — семь ожогов, которые могли быть причинены только огнем сигареты, — сухо сообщила Валери.

Я правильно угадал, подумал Мазур. А впрочем, нетрудно было угадать. Дешево и сердито. Семь ожогов сигаретой (конечно же, нанесенной в их машине) эта холеная стерва безусловно вытерпела — а вот дать отрезать себе ухо или сломать парочку пальцев вряд ли бы согласилась даже для пользы дела. Ну, им не было нужды заходить так далеко, и без того достаточно: семь раз на нежной коже очаровательной невинной особы тушили сигареты, зверство-то какое... Само по себе впечатляет — тем более что следы группового изнасилования, увы, не поддельные, а настоящие...

— Это ужасно, но я-то никак не могу быть свидетелем, поскольку ничего такого не видел...

— Но вы ведь находились в тайной полиции в то время, когда ее насиловали и пытали?

На понт не возьмешь, стервочка, подумал Мазур. Читывали детективы, а как же. И спросил с милой улыбкой:

— А не подскажете ли, что скрывается за словами «в то время»? Поскольку я ничего не увидел, представления не имею, когда все эти ужасы происходили...

— Непосредственно перед нашим визитом, я так полагаю, вспоминая заключение врачей, — сказала Валери без малейшего раздражения. — Вы ведь там были в э т о время?

— Это допрос? — с той же милой, простецкой улыбкой осведомился Мазур.

— Ну что вы! — Энергично возразила Валери. — Я по своему служебному положению не имею права ни допросы вести, ни осуществлять какие бы то ни было иные следственные действия. Я вам просто поясняю, из-за чего вас вызывают свидетелем. В данном случае я исполняю обязанности простого курьера. Вы там были, в чем и причина...

— Был, смешно отрицать, коли вы меня там видели, — сказал Мазур. — Ну и что? Я там часто бываю, мне по службе приходится то и дело видеться с начальником департамента охраны, либо с самим Мтангой... приходилось, — добавил он уже без улыбки.

Валери решительно подняла узкую ладонь с тем самым простеньким серебряным перстеньком:

— Меня это вовсе не интересует, это же не допрос. Все это вы расскажете в генеральной прокуратуре. Видите ли, с юридической точки зрения, в понятие «свидетель» входят не только те, кто своими глазами видел преступление, но и находился поблизости от места его совершения.

— А если мне нечего показать?

— Вы так и скажете в прокуратуре. Что поделать, такова уж юриспруденция, там свои правила, пусть даже человеку стороннему они могут показаться странными, а то и смешными. Мы ведь, как об этом много говорят и н ы е, преодолели ошибки недавнего прошлого и живем в правовом государстве?

Охренеть можно, подумал Мазур. Покойный Папа должен не просто в гробу перевернуться, а вертеться пропеллером: республика, еще не ставши монархией, на глазах превращается в правовое и демократическое, изволите ли видеть, государство. «Мр-рак!», как восклицала героиня классического романа...

Исключительно чтобы позлить ее, Мазур еще раз неторопливо и обстоятельно раздел взглядом, и спросил:

— А как-то будет выглядеть с точки зрения юриспруденции, если я вас приглашу поужинать в хороший ресторан.

Зря старался, она и бровью не повела, наоборот, изобразила прямо-таки дружескую улыбку:

— Юриспруденции это нисколечко не касается, но, боюсь, буду вынуждена вам отказать. Мой ж е н и х (она специально подчеркнула это слово), при всех его достоинствах имеет один недостаток: он дьявольски ревнив. И если кто-нибудь ему насплетничает, что меня видели вечером с мужчиной в ресторане, пусть самом приличном, будет жуткая сцена ревности...

— Понимаю, — сказал Мазур. — Я сам, признаться, чертовски ревнив, каюсь...