Голод. Трилогия
Шрифт:
– Если я захочу, чтобы мое лицо отполировали, то пойду к столяру, – смеясь, заметила она.
Он потрогал свой подбородок.
– Я брился.
Бекки провела пальцами по ею щеке.
– Два дня назад.
– Так давно? Ты уверена?
– Я при этом присутствовала.
Пол взглянул на нее, и какое-то мгновение она словно смотрела в глаза большого ребенка. Ее всегда поражало удивительное сходство между ним и Яном В каком-то смысле Бекки была не женой и матерью, а хранителем двух странных, но безмерно притягательных существ.
– У нас трудности, настали крутые времена.
– Если ты будешь
– У нас все еще есть два вампира, которые действуют на широком пространстве в двух разных уголках мира, – вот это я и называю крутыми временами. – Пол подошел к окну. – Нам нужно оружие, – тихо закончил он.
– Ну конечно. А что, если на него наткнется Ян? Или… Господи, ты говоришь о Лэнгли. Если там узнают, что у нас есть оружие, они могут возбудить против нас официальное дело.
– Но Господи, Боже мой! Оно должно быть у нас!
– Я знаю, что нам нужно оружие. И я помогла тебе обзавестись им. Вспомни, чье имя стоит на расписке о возврате? Не твое.
– Если их только двое… А что, если их двадцать, или пятьдесят, или пять сотен?
– Ты же знаешь, что это не так.
– Мне надо встретиться с Бриггси.
– Это чудовищно плохая идея. Ты не только нарушаешь субординацию, ты явишься к человеку, который, мягко говоря, тебя не любит.
– У него есть власть. Мне нужен тот, кто может сказать «да».
– Думаю, тебе следует начать с Сесилии.
– Сесилия – зануда.
– Сесилия – справедлива, к тому же она твой непосредственный начальник. Иди в ее кабинет с железными доказательствами, и она тебя выслушает. Ты не уважаешь субординацию, Пол, начинаешь не с того конца. Из-за этого мы и висим, держась за веревочку зубами, в то время как нам следовало бы быть такими, как Бокаж, у которого со штатами все в порядке. Он-то при деле – ждет, наблюдает.
– Ага, значит, это моя вина. Ну конечно. А я вот, оглядываясь на все эти годы, считаю, что вина лежит на администрации с их дубовыми головами.
– Пол, я не хочу, чтобы ты пошел туда и все испортил. Мы можем потерять то малое, что осталось от нашей операции.
– Ну и что? Ты же считаешь, что она закончилась.
– Конечно нет! Я постоянно просыпаюсь по ночам в холодном поту из-за того, что она не закончилась. И я знаю… Пол, а что будет с Яном? Что из него получится? Пол, Ян… ты поэтому был таким… таким напуганным недавно? Да, Пол? Ян?..
– Какое отношение Ян имеет ко всему этому?
– Ян к этому имеет прямое отношение! Он живет с нами! И я боюсь за него. Я не знаю, что с ним может случиться.
Вот оно, на столе.
– Никто не знает, кем станет Ян. Единственный выход – это ждать и наблюдать, пото…
Пол прервался на полуслове и обернулся. Бекки последовала его примеру. В дверях стоял Ян. Лицо Пола напряглось, Бекки подошла к сыну, задавая себе тот же самый вопрос, который увидела в испуганных глазах мужа: как давно мальчик здесь стоит и что он слышал?
– Доброе утро, Ян.
– Да уже полдень, – проворчал Пол.
– Ждать и наблюдать, отец? Чего ждать?
– Это деловой разговор. Мы не можем это обсуждать, ты прекрасно знаешь, что…
– Нет, отец, можем, потому что ты лжешь. Разговор шел обо мне, – он вошел в комнату и приблизился к отцу. – За чем вы наблюдаете?
– Ради
всего святого, Ян.– Что со мной не в порядке?
– Ян…
– Замолчи, мама.
– Не смей говорить матери «замолчи».
– Тогда скажи мне, отец, за чем вы наблюдаете. Что со мной не в порядке? – Он покраснел, глаза у него стали большими. Бекки еще никогда не видела такого выражения на его лице. – Что со мной не так?
Он излучал гнев, как ядерный реактор – жар. Как давно он знает, что существует тема, касающаяся его, но которую с ним не обсуждают? Что ему уже известно?
– С тобой все в порядке, – ответил Пол, и любовь, промелькнувшая в его глазах, поразила Бекки. Сердце неприятно заныло в груди.
– Правда? Тогда давай поставим вопрос по-другому. Раз со мной все в порядке, то я должен спросить, что случилось с тобой.
– Ян…
– Мама, что-то происходит! Наша семья изменилась, она теперь совсем не такая, как раньше. Отец, я и ты… мы обычно… – его голос задрожал. Какое-то время он молчал, и в душе его мужчина старался подчинить себе мальчика. – Отец, ты меня ненавидишь? Так? Или я просто пугаю тебя?
Пол вздохнул, как вздыхает человек, которому только что перерезали аорту метко брошенным ножом.
– С чего ты взял, что он тебя ненавидит?
– Если я все делаю правильно, то он безразличен, как могильный памятник, но если я делаю что-то такое, что ему не нравится, он готов треснуть меня молотком. Разве я не прав, отец?
Уорд продолжал молчать.
– Скажи мне! Ты презираешь меня, или боишься, или ненавидишь? Ради Бога, скажи мне, что происходит! Ответь, отец!
У Пола резко обозначились скулы; он опустил глаза. Из курса ведения допросов Бекки знала, что сейчас он ощущает в вопросах угрозу для себя, поэтому может взорваться и нанести ответный удар.
– Пол, – произнесла она с нажимом в голосе, надеясь, что он услышит ее предупреждение.
– Ты не балуешься наркотиками. Не напиваешься. Ты не исчезаешь, черт подери, в моей машине до трех часов ночи!
– О Боже! Боже мой, я не могу в это поверить. Я просто не могу в это поверить.
Ян взглянул на Бекки, в его глазах сверкнули слезы. Как ей хотелось обнять их обоих, чудесным образом излечить семью одной силой своего желания сделать это. Затем он резко повернулся и убежал к себе наверх. У Бекки не оставалось выбора, и она последовала за ним. Пол тоже испытывал боль, но Ян был ее сыном (пусть кто-нибудь попробует отрицать это!), так что Уорд может и подождать.
Ян яростно запихивал свои вещи в рюкзак. Хорошо бы вернуть те дни, когда ее поцелуй волшебным образом залечивал все его раны… Она обняла сына за плечи, пытаясь повернуть к себе лицом, но он высвободился из ее рук. Бекки повторила попытку.
– Мама, пожалуйста, не трогай меня!
– Милый…
Ян указал на дверь.
– Этот человек… этот человек… он разрушил мою жизнь.
– Ян!
– Мама, я с первого курса получаю одни пятерки, я говорю на четырех языках, а он заставляет меня оставаться в этой дурацкой школе в забытой Богом дыре… и он может только говорить глупые, бессмысленные вещи, когда я протягиваю ему руку и прошу сказать мне правду, – закинув рюкзак на плечо, он направился к двери. – Спасибо, папочка! Ты все упростил! Ты подсказал мне чертовски легкий выход!