Голод

Бред. Полный. Но это не выходило из моей головы.

Почему?

Ведь я ночевала в клинике Генри на наших белых диванах, где, просыпаясь, чувствовала лишь одно -желание поспать ещё пару суток. Моя голова болела почти постоянно, но тело через дней 10 почти круглосуточных беганий по этажам уже привыкло к нагрузкам такого рода! Разговаривая по Скайпу с Генри, я смеялась, что скоро похвастаюсь самыми накаченными икрами и прокаченной попой.

Больше не было ничего.

Но когда в редкие ночи я оставалась в клинике Ричарда, то утро становилось для меня каждый раз открытием в собственных ощущениях.

Случалось ли с вами всплескивать руками в возмущении, когда смазливая героиня какого-нибудь мыльного женского сериальчика рыдала в жилетку подружке, что провела ночь с кем-то, но не помнит этого?

Потому что я делала это постоянно, искренне недоумевая, КАК такое можно забыть или не почувствовать?! Неужели твое тело подобно бревну, на котором не остается ни одного напоминания о проведенной ночи?!

Так вот, моё тело не было бревном однозначно.

И это меня чертовски пугало, хотя в другие моменты жизни нужно было бы этому искренне радоваться….единственное, что у меня отказывало работать так это моя память. И логика.

Каждый раз просыпаясь, и даже не открывая глаз, я просто лежала и прислушивалась к себе.

Как ныли мои соски, словно я постоянно была в состоянии жуткого ПМС.

Как горели мои губы и подбородок, как если бы их терли не иначе, как наждачкой.

Как напряженно подрагивал низ живота, и я сжимала колени, чтобы напряжение стало сильнее и уже скорее лопнуло, дав выход наружу моему нереализованному желанию.

Я не была извращенкой!

И не замечала за собой ковыряний в излишне нежных и чувствительных участках моего тела…ночью…в глубоком сне….но просыпаясь, у меня было стойкое ощущение того, что внутри меня что-то было….нет, не в смысле полноценного секса, когда мышцы внутри растянуты так, что ты это чувствуешь! Но всё-таки.

Каждое утро я чувствовала себя просто настоящей сумасшедшей, потому что моё тело твердило мне одно, а моя голова возмущалась и не находила логической цепочки к тому, чтобы я могла это чувствовать!

Глава 98.

Иногда мне казалось, что я чувствую аромат Ричарда на своей одежде и волосах.

Его запах я не могла спутать ни с чем другим! И, словно пытаясь убедить себя в ошибочности этого, я стаскивала свою одежду, утыкаясь в неё всем лицом, чтобы сквозь собственные духи, запах стройки и кондиционера для белья однозначно уловить волшебный аромат Ричарда, который заставлял мои конечности дрожать.

Я никак не могла объяснить этого даже себе самой.

Даже если предположить, что я сама себя наглаживала в интимных местах, возможно видя сон про Рича, явно эротического характера, и дергала каким-то образом за многострадальные соски, то что я делала с лицом? Терлась о подушку? Но она была мягкой….

И проблема была лишь в том, что я отчетливо знала, что такое бывает, когда ты долго и страстно целуешься с мужчиной, у которого щетина… как было у меня с вечно небритым Бэном.

Я всё ещё помнила, как во время романа с ним, утрами я пищала, намазывая лицо кремами, пытаясь скрыть жуткое раздражение, накладывая затем тонну тонального крема и столько же пудры.

Только Бэн был в прошлом со своей колючей щетиной.

И я не замечала его здесь среди мед.братьев, охраны или санитаров, чтобы он мог нагрянуть ко мне среди ночи и пошалить.

А теперь вопрос – мог ли вот так пошалить кто-нибудь ещё, не считая моей бурной фантазии?

И почему я всё время думала о Ричарде?!

Потому что я в принципе ВСЁ ВРЕМЯ думала о нем, даже когда носилась сломя голову по этажам, выбирала нужный оттенок краски или толщину досок для ремонта.

А ещё, потому что между нами случались странные разговоры, которые вводили меня в ещё большее недоумение и ступор, заставляя задуматься, а здоров ли мой мозг.

А заодно и мозг Ричарда!

Именно такой разговор случился 5 дней назад, когда наутро я снова проснулась в очередной раз излишне перевозбужденная, и с кучей вопросов в своей неясной голове.

Утром я всегда убегала раньше, чем просыпались мед.сестрички, чтобы успеть всучить мне горстку таблеток, и сделать новую перевязку на руке, которая уже почти не болела.

Но в этот раз нацепив на себя мягкие балетки и собрав быстро волосы в хвост, я вылетела в коридор, на ходу набирая номер такси, как почти врезалась в Ричарда, который словно поджидал меня у дверей.

– Доброе утро, мисс Вин.

Его голос был как всегда завораживающий и мягкий, словно бархат, но синие глаза в это утро были особенно непроницаемы, словно Ричард пытался скрыть свои мысли за толщей льда.

Меня каждый раз задевало то, что в клинике я была для него исключительно «мисс Вин», хотя разговаривая по Скайпу, он всегда обращался ко мне по имени, а в моих смелых фантазиях и мечтах, он называл меня только Котенком. Это было его негласное разделение работы и прочего общения, которому я тоже придерживалась, чопорно кивнув ему в ответ:

– Здравствуйте, доктор Ричардсон.

– Уже уходите?

– Да, - быстро кивнула я, нетерпеливо переступив с ноги на ногу, поскольку уж кому, а Ричу не нужно было объяснять, что творилось в клинике Генри, но, не смотря на это, мужчина и бровью не повел, чуть склонив голову и отчеканив:

– Пройдемте в мой кабинет, - и, видя, как я удивленно уставилась на него, быстро добавил, - Я не задержу вас надолго.

Он даже не удосужился услышать мой ответ, повернувшись и зашагав к своему кабинету.

Деспот!

Отрывисто выдохнув, и, сверля его широкие плечи своими глазами, я пошла за ним, подбирая в голове с десяток всевозможных едких ответов на его возможные вопросы, чтобы в следующий раз напрочь отбить у него желания командовать мной.

Достаточно было того, что моя душа полностью и без остатка принадлежала только ему, словно раба.

Прошагав в знакомый кабинет, в углу которого теперь красовалась огромная двуспальная кровать, что меня почему-то немало смущало, я быстро опустилась на кресло, приготовившись начать нашу беседу с только что придуманной колкости, как опешила от заданного вопроса:

– Вы - девственница?

Если бы в тот момент я что-нибудь пила, то поперхнулась бы, и уже умирала в предсмертных судорогах! Ничего себе вопросик с утра пораньше, без предупреждения о боевых действиях!

Глядя во всех глаза на подчеркнуто спокойного Ричарда, я беспомощно открывала и закрывала рот, пытаясь в своей голове выстроить хоть какую-то логическую цепочку, которая бы привела к этому весьма неожиданному вопросу. И, словно устав ждать ответа и моих потуг сложить мозаику из частей, которых явно не хватало, Ричард чуть дернул широким плечом, отчего его мышцы перекатились под белым халатом: