Голод
Шрифт:
– Илья, ты живой? – шепчу, ведь говорить больно. А еще я боюсь разрыдаться, ведь иначе просто не остановлюсь. – Илья!
Где полиция и МЧС? Скорая где? Где все те, кто должен помогать в такой ситуации? Мы же в центре, а не посреди пустыни Сахара. Но почему-то снова я попадаю в ситуацию, в которой спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
– Илья…
– Саша, не о том думаешь, - оборвал меня Денис, и резко, одним движением, толкнул Илью так, что он скатился с меня. – Хватайся. Давай, ухватывайся за руку.
Переворачиваюсь на спину, и слезы застилают глаза
– Давай, только осторожнее, - Денис кивает, подсказывая, что делать.
Машина лежит боком, но здесь я могу вылезти. Пусть, придется ползти по битому стеклу, но это лучше, чем оставаться в смятой железной коробке полной режущих осколков.
В голове мешанина. Я то помню про Илью, который остался лежать сзади, то забываю. И Денис… у него, вроде, рука сломана. Плетью висела. И ребенок. Все это вспыхивает в голове короткими бликами, пока я толкаю дверь, которая с противным звуком режет по асфальту. Идет тяжело, но у меня получается открыть ее, и я выползаю на дорогу.
Хочется упасть на спину, не ранить руки в стеклах. Почему я не обернула запястья тряпками? Хорошие мысли приходят поздно, и я просто ползу. Кажется, что прошел час, и я должна быть уже далеко от машины, но я лишь на пару шагов отдалилась.
И устала.
Отдохну немного.
А Дениса все нет. Останавливаюсь, оборачиваюсь к машине, и даже здесь пахнет бензином. И еще чем-то едким. Где Денис?
Сужаю глаза, пытаясь удержать уплывающее сознание, и вижу, как он снова перегибается через сидение, и тянется… к Илье? А затем слышу хрип, который тут же обрывается. Так, будто рот резко заткнули ладонью.
Илья жив.
Или был жив.
Денис вряд ли остался, чтобы его спасти. Чтобы… чтобы добить?
– Девушка… девушка! Быстрее, давайте я вас подниму, спасатели в пути… может взорваться, - кто-то суетится рядом, пытается схватить меня, и я вскрикиваю от отрезвляющей боли.
– Нет, отпустите! – отбиваюсь, придя в себя.
Кажется, я отбила все, что можно, но ничего не сломала. Руки-ноги, по крайней мере, и это главное. Становлюсь на четвереньки, и снова ползу к машине, чтобы… черт, зачем? Мне плевать на самого Илью. Умрет – плакать не стану.
Но и не обрадуюсь. Он ведь отец моего ребенка.
А Денис точно не станет его спасать, я вижу, что он свесил руку туда, где должен быть Илья, и… душит его? Что он там делает? Неужели нельзя больше не убивать, неужели не хватило ему этого в жизни?
– Куда, дура?
– Там мой муж, - шепчу, но едва ли меня слышат.
Дергаю на себя ту дверь, которую с трудом открыла с помощью плеча, и машина пошатывается. Вот-вот упадет прямо на меня, и мы все здесь умрем самой идиотской смертью. Тогда как все могли выжить.
– Денис, ты что творишь?
– Пошла вон отсюда! – слышу, как он шипит мне, но вижу лишь частично. Он уперся плечом в сидение, одна рука свисает, он перегнулся через сидение, и…
– Денис… ДЕНИС!!! – кричу шепотом,
ведь я слышу эту возню.И как Илья бьется в судорогах. Черт, я права была, он его убить пытается. Посреди дороги, в машине, которая вот-вот или взорвется, или развалится на части. Едет полиция, едут спасатели, а Денис… в тюрьму захотел, придурок? Снова грех на душу хочет взять?!
– Только попробуй что-то с ним сделать. Только попробуй, ясно тебе? Никогда, слышишь, никогда не прощу!
– И не прощай, проваливай отсюда, идиотка…
– Нет, - плачу я. – Нет!
Пытаюсь забраться обратно, краем сознания понимая, что я абсолютно не в себе. Меня ведет так, что еще секунда – и я разорусь на всю улицу, что здесь и сейчас человека убьют. Я точно не знаю, почти не вижу, что он делает, но все слышу, и понимаю.
– Давай вытащим его, и все. Пожалуйста, Денис, - рыдаю, утираюсь локтем, и размазываю кровь по лицу.
Здесь страшно. Не понимаю, почему машина еще не загорелась и не взорвалась, она стоит так странно. Я такое только в кино видела, в боевиках, которые иногда смотрела в компании друзей. Цепляюсь за сидение, придвигаясь к Денису, и тот, понимая, что я не уйду, оставляет Илью в покое.
– Черт, Саша, ну зачем ты вернулась, мать твою? Это все усложняет…
– Не уйду! – оборвала я его упрямо.
– Да я уже понял, - усмехается.
– Давай вытащим его вместе, - предлагаю. – Денис, давай, я и ты. А потом Илья, в благодарность за спасение жизни нас просто отпустит.
Сейчас я в это верю. Кажется, головой ударилась сильнее, чем предполагала, что и подтверждает Денис.
– Сказок перечитала. Иди уже, ничего я ему не сделаю. Быстро из машины!
Верчу головой быстро-быстро, говоря, что никуда не пойду. Не хочу, чтобы Денис снова за решеткой оказался. Не хочу снова остаться одна. Вместе, теперь только вместе.
– Саша…
– Слышишь? Полиция, - смеюсь, осознав, что уже минуту слышу сирену, а поняла только сейчас. – Сейчас нам помогут.
Это была не полиция, а скорая. А следом приехали и спасатели – тогда. Когда мы оба с Денисом уже выбрались из машины. И пока мир крутился вокруг меня: врачами, суетящимися рядом, спасателями, осматривающими машину и достающими Илью, я клялась себе, что не буду думать.
Просто не буду думать о том, что чуть было не сделал Денис.
Я не в себе, я в шоке после этой аварии. И Денис, явно, тоже. Он не соображал, что творил. Не стал бы здравомыслящий человек убивать другого в такой ситуации. Тем более, убивать того, кто без сознания, и беззащитен. Денис просто не в себе, и я думаю об этом в последний раз.
– Он ведь жив? – спрашиваю у врача, кивая на машину.
– Жив.
– А я беременна, - говорю зачем-то, и хватаюсь за саднящее горло.
А еще ловлю взгляд Дениса, которому прямо в машине скорой, которая пока не тронулась, осматривают сломанную руку. Второй медбрат в это время зашивает его рану на виске.
– Хорошо, что сказали, - кивает женщина, и закрывает дверь скорой после того, как один из спасателей приносит мне забытую сумочку.
Зачем она мне? Ах, да, тут паспорт.