Голод
Шрифт:
– Вы хотите заявить о преступлении? – поторопила меня дежурная из полиции.
В кабинете Ильи висит маленькое зеркало, и я по привычке подошла к нему. Люблю зеркала. Люблю смотреться в них в важные для меня моменты. И сейчас я увидела испуганную женщину, лицо которой покрыла испарина. Эта женщина выглядит старше своих лет. Эта женщина – я.
– Да, я хочу заявить о преступлении. Об убийстве. Я убила своего мужа. Илья был жесток ко мне, очень жесток. Я заперла его в комнате при винном погребе, у нас в подвале, а затем убила. И шантажировала своего любовника – Дениса Соболева, что, если он
– Вы серьезно? Если это розыгрыш, учтите, звонки отслеживаются, и…
– Это не розыгрыш, - прошипела я. – Еще раз произнесу: я, Кравченко Александра, в девичестве Трофимова, убила своего мужа – Илью, и заставила своего любовника помочь мне это сокрыть. Пробейте адрес, и приезжайте. Я готова сдаться.
Я тут же нажала на отбой, схватила со стола Ильи собранную загодя сумку с самым важным, и понеслась на кухню. Мне дико страшно, а еще… еще я испытываю какую-то сумасшедшую радость. Азарт. Вот что ощущают адреналиновые наркоманы – жизнь на волоске от смерти.
– Денис, - прокричала я, забежав на кухню. – Я кое-что сделала…
– Что? – подскочил он, задев локтем тарелку с тушеным картофелем, и ужин полетел на пол.
– Я только что звонила в полицию, и созналась в убийстве Ильи.
– Блеф!
– Нет, - засмеялась, и ткнула ему в лицо своим смартфоном, где был открыт журнал исходящих вызовов. – Я звонила только что. Сказала, что убила его, и ты мне помог. Теперь нам точно придется бежать, если ты не хочешь, чтобы мы оба попали в тюрьму. Прости.
Он растерялся всего на секунду. В глазах его я увидела ярость, я по больному ударила. Денис ненавидит колонию, ненавидит те годы, которые там провел. Да, я ударила по больному, и сделала это осознанно. Но я могла сообщить, что только Денис – убийца, и этим вынудить его бежать.
И тогда он ушел бы один. Скрылся, оставив меня в «безопасности», которая мне без него не нужна.
К черту все! Просто к черту! Бежать – так вместе!
И кажется, Денис меня понял. Всего спустя секунду он выхватил сумку у меня из рук, и мы выбежали на улицу, слыша вдалеке звуки полицейской сирены.
ГЛАВА 30
Я успела схватить свое пальто, и куртку Дениса. Одевались мы на ходу.
Дико страшно. Я знала, что полиция приедет быстро. Вряд ли я была похожа на пранкера, да и не такая это хайповая тема. Денис снова схватил меня за руку, и мы понеслись по улице.
Холодно, ноги скользят по наледи, но я знаю – падать сейчас не время. Нужно просто бежать.
Я ведь этого хотела!
– Денис…
– Заткнись, - рявкнул он. – Просто, блть, заткнись.
И я замолчала. Пока мы бежали, я слушала свое сбившееся дыхание, и ровное – Дениса. А еще полицейскую сирену… кажется, приехало не несколько машин, как в фильмах, а всего одна.
И нас не поймают.
Мы пробежали через весь поселок, и Денис потащил меня к лесополосе, за которой начиналась трасса. В обувь тут же набился снег, и ступни начало колоть льдом.
– Денис, - зашептала я, - все, мы оторвались. Да стой же! Машина всего одна была, мы можем…
– Не можем, - он, все же,
остановился, и покачал головой, любуясь, как я пританцовываю от холода. – Думаешь, полицейские увидят, что нас нет, пожмут плечами, и скажут: «Ну ладно, не судьба?» Просто объявят нас в розыск, и поедут спать?Я как-то так и думала, но предпочла за лучшее не отвечать.
– Они осмотрят дом, Саша, и вызовут подкрепление, - прошипел парень. – Думаю, твой гениальный звонок отследили, и знают, что ты совершила его из дома. А значит, далеко ты уйти не могла. Скоро все дороги будут перекрыты. А еще… твою мать, в доме охраны мои люди, но ты же о них не подумала. Ты ни о чем не думала, да?!
– Я о тебе думала! О нас, - вскрикнула я, и ткнула дрожащим указательным пальцем в сумку в руке Дениса. – Там… я сложила вещи, нашла твой телефон. Кнопочный, не смартфон. Я зарядила его днем, и отключила. Такие телефоны ведь не отслеживают? Мы можем вызвать такси, и никто не узнает, что это были мы.
Денис застонал, будто от боли, но бросил сумку на снег, и открыл ее.
– В боковом кармане, - сказала я, и Дэн нашел телефон. – Наличка тоже там, расплатимся за такси.
Включил его, и начал набирать номер.
Боже, поскорее бы. Скоро приедет машина, мы сядем в теплый салон, и все это закончится. Переедем… в Москву, или куда-нибудь еще. В мегаполисе легко затеряться. Или поедем на север. Да хоть куда, главное – вместе.
– Полиция на хвосте, они знают про Кравченко. Скоро дороги перекроют. В доме остались наши. Мы у второго поворота на восьмом километре, нужна помощь, - быстро проговорил Денис. – Давай. Жду… да, мы с Сашей.
Он положил трубку в карман куртки, взял сумку, и неожиданно подхватил меня на руки. Остыл?
– Я деньги взяла, драгоценности из неприметных – то, что можно заложить или продать без огласки. А сапоги вот не догадалась захватить, - пожаловалась я, надеясь хоть как-то смягчить Дениса, которому пришлось идти со мной на руках по лесополосе через снег.
– Я не удивлен. Мать твою, Саша, когда ты не думаешь, ты делаешь глупости. А когда думаешь – подлости!
– Я не хотела, чтобы ты свою жизнь сломал, вот и все.
– И потому ты сломала и мою, и свою жизнь. Отличное решение, блть. В твоем репертуаре, - прорычал он. – Так, все, лучше молчи. За нами приедут, надеюсь, успеют вытащить нас до того, как на дороги выставят посты охраны. Молчи, пока я не разрешу говорить. И не вздумай никому говорить, что ты сама позвонила в полицию. Иначе…
Денис прервался, и шаг его ускорился. По лесополосе идти страшновато. Тем более, ночью. Я почти ничего не вижу, но Денис каким-то чудом ориентируется.
– Иначе? Ты меня убьешь?
– Не я. А вот другие могут, - тихо ответил он. – Меня поняли, когда я затеял все это из-за тебя. И среди уголовников есть романтики, любимая. Каждому в свое время хотелось, чтобы их кто-то ждал на воле. Тем более, любимая женщина, мать будущих детей. Но если эта любимая женщина предает – она перестает быть любимой. А ты меня сдала.
– Я себя сдала. Себя!
– Ты позвонила в полицию, Саша. Наверное, ты не поймешь, но именно это и есть – предательство. В глазах остальных, и… и в моих глазах тоже. А теперь просто помолчи.