Голод

– В следующий раз я тебя брошу на съедение банде разъяренных мужиков и даже пальцем не пошевелю ради твоего спасения, - сквозь зубы прошипел испанец, не поворачивая головы к девушке и улыбаясь, как идиот.

– Следующего раза не будет, - вскинула подбородок Таня, глядя перед собой.

– Это уж точно, даже если умолять станешь, - усмехнулся Фабрегас.

Они повернулись друг к другу одновременно. Оскорбленная до глубины души русская и злой как черт испанец. Их темные глаза встретились. Случилось то, чего Сеск никак не ожидал. Его обдало волной дикого, необузданного желания. Захотелось секса, безумного соития, только с ней и прямо сейчас. Запрокинуть ее голову, прижаться к шее, сдавить грудь и забраться под юбку. Он почувствовал голод, которого очень давно не испытывал. Ее запах, само ее присутствие заводило до чертиков. Взбесившись от собственной слабости, он отвернулся. У Тани зазвонил телефон, и она быстрым шагом покинула комнату. Сеск несколько мгновений стоял, не двигаясь, но часть быка, живущая внутри испанца, не дала ему поступить правильно. Таня – чужая женщина! Она подружка его одноклубника. Нужно просто пойти домой или пробежать пару километров, но Фабрегас еще не закончил разговор, его дыхание сбилось, и алая злость пульсировала по телу, переплетаясь с багровыми нитями животного возбуждения.

Он вылетел в коридор, оглядевшись по сторонам не нашел ее, и закрыв глаза, успокоился. Медленно пошел вперед, радуясь, что, сбежав, Таня уберегла их обоих от глупости. Через несколько метров коридор расходился в разные стороны, Сеск почувствовал ее за пару шагов до того, как повернул. Нужно было пойти дальше, плюнуть, вспомнить про гордость и чувство собственного достоинства, но Сеск прошел вперед, а потом резко развернулся, застав спрятавшуюся за поворотом Таню врасплох.

Девушка вскрикнула, а он пропихнул свое колено между ее ног, впечатывая Таню в стену. Словно животное, он принюхивался, обводил контур лица, впитывая ее приятный аромат.

Таня дрожала, глядя на него из-под ресниц, Сеск мог поклясться, что слышал, как бешено билось ее сердце.

– Могла бы сказать спасибо.

Он видел, как мгновенно пересохли ее губы, билась жилка на шее, блестели глаза.

– Спасибо, - прошептала Таня, хватая воздух ртом, снова и снова облизывая губы.

 А Сеск не мог оторвать глаз от розового язычка, что то появлялся, то прятался во рту девушки. Этот соблазнительный танец зажигал его, голова перестала работать, все что ему было нужно, было перед ним. Сильные руки сжали хрупкое тело.

– Ты меня разозлила. Ты должна была хотя бы узнать, как я.

Сеск не смог удержаться и поймал ее язык своим ртом, засасывая губы девушки жадным поцелуем.

Таня попыталась отпихнуть его, придавая лицу безразличное выражение, слова терялись в стонах и причмокиваниях.

– Как ты, Фабрегас? Ничего не болит? – отстраняясь от поцелуя, отталкивая испанца.

– Уже лучше, спасибо, - еще один хищный, почти животный поцелуй, но девушка не отвечала, сжала губы, как будто они склеены клеем.

– Значит, ты больше не хочешь меня? – остановился Фабрегас, разглядывая ее сомкнутые губы, - а, если так?

Вселившийся в него дьявол не давал времени на раздумья, Фабрегас бесцеремонно залез ей под юбку, нагло массируя влажную женскую плоть. Таня вскрикнула, изогнулась, схватила сильную мужскую руку, пытаясь остановить сладкое безумие, но щеки моментально вспыхнули, а взгляд стал кристальным от желания. Таню спасло то, что в коридоре послышалась голоса.

– Ненавижу тебя, - взвизгнула Таня, убегая прочь.

 - Это вряд ли, - крикнул ей Сеск.

А через минуту она вернулась. Этого испанец никак не ожидал. Они напоминали два корабля желания, столкнувшихся в бесконечном океане. Таня схватила его за подбородок, как раз там, где легкая небритость жесткой линией очерчивала гладко выбритую кожу. В этом они были похожи. Не выбирали выражений и не стеснялись силы прикосновений. Хватали со всей силы, сжимали до боли, шлепали от души, делали это, не сдерживаясь.

– Что тебе нужно, Фабрегас? – ее пальцы оказались на удивление сильными, он даже голову наклонил, поддаваясь ее захвату.

– Ты?! – усмехнулся испанец, то ли спрашивая, то ли утверждая.

Было в этом что-то невероятно сексуальное, горячее, вкусное.

– Только мое тело, так ведь? Тебе это нужно?

Сеск жадно усмехнулся, глаза горели желанием, а женские пальцы сжались еще сильнее.

– Давай последний раз сделаем это и дело с концом. В машину твою пойдем или в подворотню какую сбежим.

– Давай, - словно на автомате, жадно, с придыханием, ответил Сеск, довольно улыбаясь.

Она странно взглянула на него. Он даже улыбаться перестал, ибо этот взгляд очень отличался от того, что дарила Таня раньше. Огромные глаза потухли, как будто выключили свет или неожиданно прекратили подачу электричества.

– Да пошел ты, - отпихнула его Таня, разжимая пальцы, - счастливо оставаться.

Глава 20

Он мог бы и не ходить на день рождения Сесара, так поступил бы любой здравомыслящий человек, особенно тот, кого в очередной раз грубо отшили. Но Танин взгляд в конце… Почему-то не давал испанцу покоя. Было что-то странное и загадочное в том, как Таня смотрела на него. Скажите, что Сеску нечем было заняться? А по большому счету, так оно и было. Он почти потерял любимую работу, не имел постоянных отношений, даже собственная собака Фабрегаса откровенно недолюбливала. В огромном пустом доме изредка появлялись сестра, агент и домработница, которая безостановочно что-то терла. После визита Нины в больницу мечты развеялись, жена Рэмзи ему больше не снилась. Снов вообще не было. Он будто взглянул на себя со стороны и понял, что вел себя как дурак. Теперь за собственные страдашки было стыдно.

В аквариуме сдохла очередная рыбка. Двумя пальцами правой руки из круглого прозрачного сосуда он вытащил холодное тельце, вода стекала с чешуи прямо на пол. Сеск вздохнул, соболезнуя ее золотым друзьям. Все в жизни как-то не складывалось.

В один из вечеров Фабрегас попытался соблазнить очаровательную брюнетку. Ее кричащий наряд и пухлые красные губы не оставляли шанса на спасения. Но сексапильная девушка жутко расстроилась, когда Сеск непроизвольно зевнул ей в лицо, а успокаивать кого-то Фабрегасу было лень. Честно говоря, ходить по клубам в последнее время стало невероятно скучно, однообразные вечера сменяли друг друга, не принося былой радости. Футболист впал в уныние.

Именно поэтому он согласился прийти на барбекю посвящённое дню рождения Сесара. Ему доставляло невероятное удовольствие наблюдать за тем, как прячется Таня, стыдясь смотреть ему в глаза. Скрывая их страшную тайну. Эта маленькая игра развлекала испанца.

– Обязательно надо было притащиться? – скривилась русская в своем коротком и, о боже, как оригинально, белом платье.

Она так и застыла в руках с подносом, глядя ему в глаза.

– Сделаем вид, что ты не приходил, - положила она поднос на полку, разворачивая Сеска к двери и выталкивая за порог.

 Музыка разрывающая дом на части, заглушала возмущения Фабрегаса.

– Кексики печешь?
– схватился Сеск за косяк, упираясь двумя руками, смеясь, и не давая себя вытолкать.
– Надеешься, что предложение сделает?

– Ну не все же такие гулящие кабели, как ты Фабрегас! – со всей силы давила ему на спину Таня, но по сути лишь щекотала, чем вызвала очередной приступ смеха, - кто-то готов жениться и завести детей.

– Дите! Одно! Помнишь, что Сесар сказал: «Никакой толпы детей в доме!»