Голограф

— Из снов. Ты почти неделю снишься мне: здесь, в Сан-Ремо, в Монте-Карло, еще где-то, возле моря. Во сне мне кажется, что ты ищешь меня, и там такое чувство, словно, мы связаны с тобой на всю жизнь. С тех пор я несколько раз замечала, что кто-то следит за мной. В последний раз мне приснилось, что ты ушел перед тем, как на меня напали, и проснулась от ужаса в холодном поту.

— Я искал тебя. Женщина в твоей квартире сказала, что не знает тебя.

— Странно. Это сестра моей матери. Я иногда навещаю ее, заезжая к ним на пару дней.

— А чью рубашку ты мне дала?

— Тебя это очень интересует? — спросила она улыбаясь.

— Ты не представляешь, насколько.

— Это рубашка ее мужа. Я жутко испугалась тогда, да еще эта непонятная слежка, в общем, с утра я улетела к Андрею – рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

— Кто такой Андрей?

— Друг моего отца. Он помог мне получить образование и везде возит с собой.

Мы медленно спустились в город и поужинали там же, в «Синем море». По дороге в отель купили бутылку Асти Мондоро, и я надеялся, не без оснований, провести с Надей романтический вечер. Но в отеле нас ждал Андрей!

— Надя! Слава богу, ты жива и здорова, и даже успела обзавестись поклонником. Молодой человек, не обижайтесь, я не имел в виду ничего плохого, и даже благодарен вам за то, что позаботились о Наде. Надеюсь, она рассказала вам обо мне. О машине не беспокойтесь, ее заберут – на ней установлен датчик GPS. Надя, собирайся, моя яхта стоит здесь в порту, мы сейчас же уплываем в Испанию. — Он хотел добавить что-то еще, но, посмотрев на меня, понял, что предлагать деньги не стоит, чтобы не получить по морде.

Надя растерянно смотрела то на меня, то на него, собираясь что-то сказать, но никак не могла решиться. Наконец, собравшись, подошла ко мне и сказала:

— Не нужно тебе вешать на себя мои проблемы. Я буду звонить тебе.

Через час я стоял на берегу, провожая отплывающую яхту, и чувствовал, что от меня уплывает самая важная часть моей жизни, часть меня самого.

Оставаться одному в Сан-Ремо было невыносимо, и последним поездом я уехал в Ниццу. Ожидая в аэропорту утренний вылет в Москву, попытался осмыслить все, что произошло с нами. И чем больше я думал об этом, тем больше во мне крепла уверенность, что жить без Нади я не смогу, просто, жизнь потеряет смысл. Только ее отношение ко мне было неясно – похоже, она сама еще не разобралась в своих чувствах.

Сколько случайностей связывает людей на пути друг к другу. Сколько случайностей подстерегает человечество, направляя его по тому или иному пути. Наполеон, Гитлер, Сталин могли не родиться, если бы их матери и отцы не встретились или встретились в другое время. Горбачев мог погибнуть в ДТП, и сейчас мы имели бы нерушимый блок социалистических стран, а я бы сидел в Снежинске и делал самую большую «кузькину мать». Или Ельцин, выпив лишку на банкете с Клинтоном, откинул копыта, разгорелась борьба за власть, и теперь я жил бы в республике Москва, осваивая великий и могучий китайский язык. Карибский кризис мог кончиться атомной войной, и думать об этом было бы и вовсе некому.

Дома посмотрел почту, попытался работать – ничего в голову не лезло. Проект на заводе Хруничева был практически закончен, новых предложений пока не было, и я просто болтался по квартире, не зная, куда себя деть.

Я задумался о своей судьбе. После школы поступил в МИФИ, но, отучившись два года, нахватал хвостов и ушел по собственному желанию декана. Я до сих пор благодарен судьбе за это: я мог закончить его и сидеть где-нибудь в Челябинске-70 без возможности выехать за границу.

После армии восстановился в МИРЭА и, закончив его, открыл свою маленькую фирму Спектрон. Вначале занимался ремонтом спектрометров, потом стал их понемногу модернизировать. Вузовских знаний категорически не хватало. А где их взять, если все новые знания – на английском языке?

До сих пор с ужасом вспоминаю тот каторжный год, когда ложился спать в наушниках с включенным Оксфордским курсом английского, с утра садился за 800-страничное описание FPGA Cyclone, а вечером пытался уравнения многомерной регрессии расписать в ортогональных полиномах Чебышева. Через год стали появляться первые плоды: стал свободно вести переписку с коллегами из разных стран, но языковой устной практики не хватало.

Как ни странно, благодаря этому курсу я полюбил английский. В записи носители языка вели бытовые разговоры, артисты выражали яркие эмоции в спектаклях, дикторы тараторили новости.

Наконец, почувствовав уверенность, я засел за проект измерительной системы для спектрометров, не бросая при этом наушники. 64-канальная системана небольшой плате подходила для любого спектрометра, а софт, благодаря моей математике, обеспечивал точность анализа в несколько раз выше существующих спектрометров.

Спектрометры нужны для измерения химического состава веществ, чаще всего, металлов. Небольшая ошибка в составе – и одному богу известно, куда улетит или где развалится агрегат из такого металла, поэтому всем позарез нужна точность анализа. Основной источник ошибки – Матричный эффект, когда одни элементы влияют на результат анализа других. Вот с ним все и бьются, кто как умеет. За полгода написал математику, учитывающую этот эффект, и еще полгода ушло на разработку электроники.

Стал осторожно предлагать модернизацию швейцарских, немецких и американских спектрометров. Сначала, оборонным и ракетно-космическим заводам, потом институтам и другим заводам. Потихоньку стали брать. Не брезговал и перепродажей: покупал подержанные спектрометры, и, заменив систему, продавал их с новыми характеристиками. Ушло немного и за кордон, правда, таец половину так и не доплатил, хотя, деньги были не его, а малазийца, может, тот зажал.

В общем, на жизнь хватало, но никаких богатств не было и быть не могло: не туда я запряг математику. Надо было заняться анализом рентабельности и прогнозом курса криптовалюты – сейчас бы на своей яхте плавал.

В конце недели я заканчивал калибровку системы на BAIRD в ЦНИИЧермете, когда позвонил Андрей: Надя пропала. Здесь же, не отходя от компьютера, я купил билет на утренний рейс Аэрофлота, и через двенадцать часов уже проходил регистрациюв Шереметьево.

Ночью долго не мог уснуть, а в самолете заснул, и опять приснилась Надя. Она стояла в комнате у окна. Вид из окна был на какой-то магазин с высоты второго – третьего этажа. Если это в реальности, значит, слава богу, жива.

Андрей встречал меня в аэропорту Барселоны в панике:

— Вчера днем я зашел в Тройку купить черного хлеба.

— Это тот русский магазин на Рамбла?

— Да. Надя зашла в соседнюю аптеку. Я пробыл там минут пять – десять, не больше. Выхожу – на улице ее нет, иду в аптеку – и там нет. Спрашиваю у аптекаря – говорит, да, была такая, купила крем и вышла, куда пошла – не знаю. Я постоял там еще минут пять, и решил, что она пошла домой. У меня квартира на другой стороне Рамблы, живу там, когда бываю в Барселоне. Прихожу – там ее тоже нет. Набираю ее номер – недоступна. Ну, думаю, может, зашла в магазин или кафе, подожду. Еще через два часа заволновался, прошел обратно к магазину, походил вокруг – тщетно. До сих пор от нее ни слуху, ни духу. В полицию и к частным сыщикам пока обращаться не хочу, вот позвонил тебе. После гибели ее отца Надя мне, как дочь, и я готов заплатить за нее выкуп, но телефон молчит, никто ничего не требует. Я думаю, еще в Монте-Карло меня задержали в полиции, чтобы выкрасть ее, но ты им помешал тогда.