Голос дороги

— Очень. Интересно, штучки всякие… мне дед много рассказывает. Только вот сидеть на одном месте скучновато, хочется путешествовать, я ведь нигде, кроме Танела, и не был… А вы много путешествовали?

О нет, подумал Грэм, похоже, сейчас и этот тоже будет напрашиваться в спутники.

— Порядком, — ответил он не очень охотно. — Но об этом неинтересно говорить…

— Как это — неинтересно! Вы видели разные страны…

— Поверь мне, Конар, везде все одинаково.

— Не может такого быть! — запальчиво заявил Конар. — Вы, мастер, что-то темните… ох, извините, Грэм. Может быть, вы так говорите, потому что ваши скитания были одиноки и печальны, но если бы вы позволили мне…

Ну вот, так и есть. Юный романтик. Надо же, "одиноки и печальны"… Странно, подумал Грэм, почему в последнее время так резко увеличилось количество людей, жаждущих болтаться по дорогам вместе со мной? Раньше ведь ни одна собака не желала быть с ним рядом, а временами так хотелось видеть дружеское лицо! Но на что купился этот мальчишка? С Марьяной-то все понятно, она влюблена, но Конар?..

— Не выдумывай, — резко сказал Грэм. — Не знаю, что там тебе про меня наговорили… Да и неважно все это. А важно то, что спутники мне не нужны, Конар. К тому же, подумай, что скажет твой дед… твои родители…

— Мой дед не стал бы возражать, если бы попросили вы! — воскликнул Конар, упрямо наклонив голову.

— Но я не попрошу! Не выдумывай. Сиди дома, парень, пока сидится.

Он боялся, что Конар примется упрашивать, но тот лишь упрямо взмахнул соломенной челкой, и больше не открывал рта. То ли обиделся, то ли гордость не позволяла навязываться. Грэму было все равно, лишь бы не приставал. Конар молчал до самого выхода из потайных комнат, и лишь когда они вышли из-за алтаря, снова заговорил, вперив упрямый взгляд серых глаз прямо в лицо Грэма:

— Подумайте все же, Грэм. Я не буду вам в тягость.

— Даже и думать не хочу! Все, Конар, разговор окончен.

— Тогда — до встречи, мастер Соло, — Конар резко поклонился, так, что золотистая челка упала на глаза, повернулся и скрылся за драпировками.

Грэм, вздохнув с облегчением, двинулся к выходу, но его окликнул прежний кареглазый храмовник:

— Чего мальчишка от тебя хотел, Грэм?

— Не твое дело.

— Не мое, верно. Я просто к тому, что наш Конар так и ищет случая, чтобы улизнуть из дома. Смотри, чтобы он не прилепился к тебе. Старший едва ли будет этим доволен.

— Не прилепится, не волнуйся. Я не позволю.

Было бы вовсе глупо избавиться от одного нежелательного спутника и тут же повесить себе на шею другого; променять влюбленную девушку на упрямого мальчишку, ищущего приключений на свою голову.

9

Во дворе гостиницы Грэм наткнулся на Роджера. Тот встретил его сумрачным взглядом и заявил:

— Не могу больше с этими девицами, уморили они меня.

— Сбежал, что ли, от них? — усмехнулся Грэм. — Как ты их одних оставил? Не боишься, что к ним приставать начнут?

— Как начнут, так и прекратят. К Илис только пристань — тут же пожалеешь. И нечего скалиться, от нее любой сбежит. А твоя подружка сидит и Илис в жилетку плачется. Жалуется, какие все мужики скоты.

— Да? Это интересно. А Илис что?..

— Поддакивает, — с отвращением сказал Роджер. — Женская солидарность, мать ее…

— Любопытно было бы послушать.

— Ничего любопытного. Одна — дура, а вторая… ну, Илис, она и есть Илис… Сил моих больше нет.

— Не думал, что ты такой слабонервный, — не удержался от подначки Грэм.

— Не напрашивайся, Соло! — взъярился Роджер, сверкнув глазами. — Девицы языками чешут, не переставая, так и ты туда же?.. Скажи вот лучше, договорился ты насчет Марьяны?

— Договорился. Марьяну они примут.

— Слава Рондре! Даже не верится, что она, наконец, перестанет мельтешить у меня перед глазами. Когда они готовы ее принять?

— Как только она будет готова.

— Хотелось бы побыстрее… Впрочем, — Роджер криво ухмыльнулся, — что значат несколько часов по сравнению с вечностью блаженства?.. — и он бешено расхохотался. Его настроение, как обычно, менялось со скоростью, недоступной пониманию Грэма. — Ну, иди, обрадуй ее. Смотри только, чтобы она тебя насквозь не промочила своими слезами.

— Скотина ты все-таки, Роджи, не зря Марьяна на тебя жалуется, — вздохнул Грэм и едва успел увернуться от тяжелой руки приятеля, целившего по шее. — Спокойнее. Дыши глубже и думай о том, что скоро одной неприятностью станет меньше.

Оставив взбесившегося Роджера на улице, Грэм вошел в небольшую залу таверны, изогнутую подковой. Здесь царил сумрак, который казался еще гуще после солнечного весеннего дня, и Грэм не сразу увидел девушек. Когда глаза привыкли к полутьме, он заметил их в одной из ниш. Илис сидела, подперев голову руками, и проникновенно внимала Марьяне. Перед ней стояла кружка с молоком и тарелка со столь любимыми ею пирожками. Марьяна недавно плакала: глаза ее еще блестели, нос немного покраснел, а губы припухли и были обведены характерной красноватой каймой. Грэм глубоко вздохнул, подошел к девушкам и сел, предусмотрительно устроившись со стороны Илис. Та очень оживилась, оторвала голову от ладоней, лучезарно улыбнулась и сообщила:

— Быстро ты.

— Что же это вы, девушки, Роджера выжили на улицу? — пошел в наступление Грэм.

— Роджер — зануда. Съешь пирожок. Очень вкусные, честное слово.

— Спасибо, Лисси, но что-то не хочется. Меня уже угостили…

— Ага! — совсем оживилась Илис. — Надо понимать, визит был удачным? Тебя обласкали и приголубили?

— Лисси, хорош трепать языком. Помолчи, сделай милость. Одного уже довела, второй на очереди.

— Я же не виновата, что вы такие обидчивые. Ну ладно, не хочешь болтать, давай по делу. Видишь, Марьяна уже извертелась вся.

— Илис! — укоризненно воскликнула Марьяна и подняла заплаканные глаза на Грэма. — Мне разрешат остаться в храме?

Грэм отвел взгляд.

— Разрешат. Я поговорил со старшим, он не возражает. Тебя ждут.

— Спасибо… Когда мне можно идти?

— Как только будешь готова.

— Да что мне готовиться?.. — Марьяна, не удержавшись, хлюпнула носом. — Я хоть сейчас могу отправиться.

— Можем пойти сейчас или вечером, как хочешь.

— Да чего тянуть? Лучше сейчас… ведь ты проводишь меня, Грэм?

— Конечно, — кивнул Грэм. — Пойдем, помогу тебе переложить вещи.

— Прощай, Лисси, — сказала Марьяна, протянув руку Илис, и слабо улыбнулась. — Рада была познакомиться с тобой. Не знаю, увидимся мы еще или нет…

— Увидимся, — уверенно ответила Илис, очень серьезно на нее глядя. — Не бойся, все будет хорошо.

Вещи Марьяны укладывали в полном молчании. Девушка крепилась изо всех сил и сдерживала слезы, хотя было видно, как они подступают к самым глазам. Грэм, искоса поглядывая на нее, думал, что уж лучше бы чувства прорвали маску сдержанности, так было бы легче. Молчаливые слезы действовали ему на нервы. Наконец он не выдержал и заговорил сам.