Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады
Шрифт:
Мы знаем о внезапности вражеского удара. Тем неожиданней оказались прозвучавшие сразу же за речью В. Молотова стихи: «Наши пушки вновь заговорили. Враг напал. Мы выступили в бой». В течение дня эти строки Юрия Инге, поэта-балтийца, повторялись несколько раз. Между маршами, последними известиями и первыми гневными откликами на вероломное нападение. Казалось, стихи даже не написаны, а родились сразу, сейчас, у микрофона. Однако в тот день Инге не было в Ленинграде, он уехал в начале июня в Таллин, к месту службы, а за несколько недель до отъезда написал свою поэму-плакат «Война – началась» 3 . Поэт писал ее по просьбе работников ленинградского радио, ощущавших напряженность международной обстановки, реальную угрозу войны.
3
См.: Литературное наследство. М., 1966. Т. 78. Кн. 2. С. 598–602.
Один стихотворный плакат подготовить заблаговременно удалось. Но сразу перестроить работу редакций было невозможно. Все теперь пришлось делать иначе. То, что вчера казалось важным и значительным, ушло из передач надолго – до мирных дней. Не только программы менялись, менялся весь стиль радиопередач. Их диктовали
4
Женщины города Ленина. Л., 1963. С. 264.
Все шире становилась аудитория радио. Его теперь не выключали, и можно было очередной выпуск «Последних известий» услышать повсюду – в парикмахерской, на трамвайной остановке. В своем дневнике Вера Инбер вспоминала, что знакомые услышали ее первое в Ленинграде выступление по радио, находясь в булочной. Ольга Берггольц написала в поэме «Твой путь»: «А тот, который с августа запомнил сквозь рупора звучащий голос мой, зачем-то вдруг нашел меня и поднял…» Радио стало вестником беды и надежды. Вопрос: что сказали по радио? – касался новостей в общежитейском смысле слова, он затрагивал каждого. Все больше людей подходило к микрофону: рабочие, ученые, бойцы, домохозяйки. Выступавшие говорили о готовности к борьбе с фашизмом, рассказывали о своем личном участии в этой борьбе.
С самого начала войны все средства массовой информации были подчинены общим задачам. 30 июня областной и городской комитеты партии создали для руководства текущей агитационно-пропагандистской работой специальную комиссию. В нее вошли секретарь горкома ВКП(б) Н. Д. Шумилов, секретарь обкома К. И. Домокурова и редактор «Ленинградской правды» П. В. Золотухин. Около двух месяцев К. И. Домокурова одновременно возглавляла Радиокомитет 5 .
Решения партийных органов немедленно находили отклик в печати и на радио. Сразу после создания Института политорганизаторов жилых домов (22 июля), после решения привести в полную боевую готовность все средства противовоздушной обороны (30 июля) соответствующие материалы появились в газетах, а представители МПВО и политорганизаторы выступили по радио. В июне горком партии утвердил писательскую группу при Радиокомитете, придав, таким образом, участию писателей в работе радио организационные формы: состав группы менялся, но для многих это стало главным делом военной поры.
5
В начале войны председателем Радиокомитета был Я. Нусимович, заместителем – В. Ходоренко. С июня 1941 года, после ухода Я. Нусимовича в армию, Радиокомитетом руководила К. Домокурова. С конца августа 1941 до мая 1942 года исполняющим обязанности председателя являлся В. Ходоренко, при этом он не имел заместителя по вещанию. В мае 1942 года председателем стал И. Широков, а В. Ходоренко его заместителем.
Газеты, радио с начала войны – трибуна писателя. Раньше писатель мог уйти в творческий отпуск, неделями обдумывать новые замыслы. Теперь нельзя было молчать – бойцы ждали, что он скажет, как поддержит сегодня. Газетчиками, публицистами становились поэты, романисты, литературоведы. «Редакции газет, – заметил Илья Эренбург, – во время войны все чаще стали обращаться к писателю… Газеты отводят место не только статьям, памфлетам, призывам писателей, но даже стихам, рассказам, повестям, драмам. Это значит, что писатель может сказать то, чего не могут сказать другие. Это значит, что писатель умеет говорить так, как не умеют говорить другие». 6
6
Новый мир. 1943. № 9. С. 112.
Писатель мог сказать так, как никто иной. Писатель хотел, чтобы его слово сражалось. Вот в каких условиях в последние июньские дни в хорошо знакомый ленинградцам дом на улице Пролеткульта 7 стали приходить даже те литераторы, которых раньше здесь видели нечасто. В архиве ленинградского радио сохранился список писателей, поэтов и журналистов – корреспондентов Радиокомитета в период блокады. В этом списке шестьдесят семь имен, не считая штатных сотрудников. Среди них погибшие в дни войны Ю. Инге, А. Лебедев, Г. Суворов, О. Цехновицер. За время войны Ленинград пережил несколько этапов борьбы. Каждый месяц и день были неповторимы. Ленинградец, переживший всю блокаду – с сентября 1941 до января 1944 года, – мог сравнить разные периоды своей военной жизни. И, сравнивая их, он видел первое лето войны относительно спокойным: еще не бомбили и не обстреливали, еще не голодали, еще шли поезда через Мгу. Но аэростаты заграждения, затемненные окна домов, воздушные тревоги и пронзительно-горькие сводки напоминали: враг близко, он рвется к центру страны, он угрожает Ленинграду. Об этом же изо дня в день говорило ленинградское радио.
7
Ныне – Малая Садовая улица.
В архиве сохранились многие тексты передач 1941–1945 годов, в некоторых фонотеках есть записи отдельных выступлений – малая часть того, что тогда звучало. Остальное можно лишь прочесть. Читая эти передачи сейчас, нужно представить, как они звучали тогда, их неповторимую интонацию. Рукописи сохранились случайно. Их не сразу сдали в архив,
они лежали в кабинете председателя Радиокомитета в то время, когда шло «ленинградское дело» и уничтожалось все, что было связано с репрессированными руководителями блокадного города (А. Кузнецов, П. Попков и др.).С первых дней войны к согражданам по радио обращались видные представители ленинградской интеллигенции. 22 июня – академик А. Байков, 23-го – скульптор М. Манизер (в тот же день передавались стихи А. Прокофьева «Поход» и заметка писателя В. Ставского «Кронштадт на страже»), 25-го – академик И. Орбели. 24 июня артист Н. Черкасов, исполнитель роли Александра Невского в одноименном фильме, говорил: «Бесславные потомки немецких псов-рыцарей забыли урок на льду Чудского озера. Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет земля Русская, земля Советская». 26 июня перед завершением вечерних передач радиодиктор впервые вместо обычного пожелания доброй ночи произнес: «Товарищи радиослушатели! В городе военное положение. Помните об угрозе воздушного нападения, не выключайте репродукторы. По радио передаются сообщения штаба противовоздушной обороны. Не выключайте репродукторы!» На следующий день предупреждение повторили. Но привычкой для горожан это стало не сразу. Лишь к осени, когда сообщения радио стали буквально жизненно важными, репродукторы оставались включенными повсеместно 8 . В первую военную неделю в литературном отделе радио возник замысел особой ежедневной радиопередачи – «Радиохроника», которая выпускалась прежде всего писательскими силами. В отличие от довоенных литературных передач, она должна была стать не хроникой писательской жизни, а радиолетописью военных дней. Но все же, когда Я. Бабушкин, В. Гурвич, В. Волженин работали над первым номером, они и подумать не могли, что вместе с О. Берггольц, Г. Макогоненко, А. Половниковым уже в октябре будут отмечать выпуск сотого номера «Радиохроники» и, главное, в каких условиях отмечать. И конечно же, нельзя было предположить, что выйдут в свет и двухсотый, и трехсотый номера, что около пятисот раз, вплоть до лета 1943 года, ленинградцы будут слушать передачу, которая впервые 1 июля 1941-го начиналась словами: «Товарищи радиослушатели! С сегодняшнего дня мы начинаем ежедневно выпускать передачи, которые мы назвали „Радиохроника“. В выпуски нашей „Радиохроники“ будут входить статьи, рассказы, песни, стихотворения, фельетоны. Нужно бить заклятого врага не только оружием Красной армии, но и словом, бить словом так, чтобы вся мерзость, вся подлость и все коварство фашизма были беспощадно обнажены».
8
По свидетельству А. Крона, «самым страшным днем за историю блокады был тот, когда по техническим причинам радио целых три часа безмолвствовало, не стучал даже метроном». С этим не соглашались некоторые работники радио (Н. Свиридов, П. Палладин), полагая, что речь идет об обрывах в сети, когда радио не могли слышать целые городские районы, но полного «безмолвия» не было.
«Радиохроника» по своему содержанию приближалась к общественно-политическому и художественному журналу, по оперативности – к газете. В специальном разделе передавалась последняя информация с фронта, новости культурной жизни, звучали голоса защитников города. Писатели сами читали только что написанные очерки и стихи, к микрофону подходили актеры – они знакомили ленинградских слушателей с лучшими статьями советских публицистов. Мужественные, призывные, гневные статьи Ильи Эренбурга и Алексея Толстого гремели над ленинградскими улицами. «Хроника» стала делом не одной литературно-драматической редакции – всего коллектива радио. Ведь ее материалы принадлежали и корреспондентам политвещания, они давали повседневную информацию. Музыкальное сопровождение, музыкальные заставки готовила редакция музыкальная. Позже, с осени, в «Радиохронику» стали включать репортажи, придавшие передаче динамичность, документальность. Разумеется, не все номера этого журнала одинаково удались. В первое лето «Хроника» лишь складывалась, да и слушали тогда радио эпизодически. У людей было множество других забот. Не пропускали сводки с фронтов, в которых, впрочем, о событиях говорилось в самом общем виде. Когда в июле появилось «Псковское направление», я гадал: где немцы? Оказалось, они на полпути к Луге… Почти пятьсот номеров были ежедневным журналистским, писательским и редакторским подвигом. Лишь в отдельные дни декабря 1941 – января 1942 года случались перебои в выпуске «Радиохроники». Практически все ленинградские писатели и ведущие журналисты приняли участие в выпусках «Радиохроники». При этом роль писателя на радио стала иной, чем до войны. Редакторы договаривались с литераторами о конкретных темах, жанрах, они практически давали заказ на то или иное произведение. В каждом случае учитывалась специфика радио, ограниченность времени звучания. Авторы стремились к законченности каждой сценки и эпизода, потому что многие могли услышать лишь часть передачи. «Радиохроника» выходила вечером, в одни и те же часы, как бы подводя итоги прожитого нелегкого дня. На открытие ставили очерк или фельетон, иногда статью. Завершали «Хронику» чаще всего сатирические материалы.
Это была не обычная передача, не очередной литмонтаж. И хотя общий удачный замысел не всегда получал такое же конкретное воплощение, постепенно художественное своеобразие и политическая острота сделали радиожурнал неотъемлемой частью быта военного города.
Разговор о сегодняшнем становился жизненной необходимостью. Не было ни одного сообщения, заметки – какая бы редакция их ни готовила, – в которых не звучала бы тема войны, всенародной борьбы с врагом. Все было подчинено этому, все жанры – и рассказ, и статья.
Программы оценивались с одной точки зрения: «Что они дают фронту, как помогают воодушевить людей». Работники радио ощущали себя прежде всего пропагандистами. В своей записке в Союз писателей руководитель литературно-драматического отдела радио Я. Бабушкин, имея в виду «Радиохронику», отмечал: «Характер работы здесь ближе всего к газете: острая злободневность, сжатость, высокая оперативность, быстрый отклик на события». В этой же записке, относящейся к концу осени 1941 года, говорилось: «Литературными материалами радиовещания широко пользовались и пользуются: 1) оборонный сектор СП, 2) агитбригады ДКА, 3) агитбригады театра КБФ и центр[ального] ансамбля ВМФ, 4) театр ЛАНО, 5) издательство „Искусство” (выпустило несколько сборников), 6) газеты и литер[атурные] журналы (значительная часть после радио опубликована там)… В итоге материалами радио охватывается аудитория во много сотен тысяч человек» 9 .
9
Архив Музея истории Ленинграда. Д. 480.