Голос моей души

Глава 22

Напоследок скрипнут двери,Тихо спросят: «Что с тобою?»Я сдаюсь душой и теломВ добровольный плен.Я душе своей поверил,И теперь ищу покояВ тишине слепой и белойМонастырских стен.Канцлер Ги.Прощание Бертрана де Борна

– Итак, идем по второму кругу, – решительно объявил Андре, пресекая грозившие затянуться споры. Утомленно провел рукой по лбу и отхлебнул из кружки давно остывший кофе. – Какие есть способы проникнуть в монастырь? Игнасио, ты записываешь?

И мы пошли по второму кругу. Увы, ничего нового в голову не приходило. Нет, к тому моменту у нас успело накопиться варианта четыре, как пробраться на территорию монастыря с хорошими шансами благополучно вернуться обратно. Беда заключалась в том, что эти варианты подходили для одного человека (в лучшем случае для двоих), позволяли провести в монастыре лишь короткое время, подразумевали постоянный надзор со стороны его обитательниц и не давали никакой возможности пообщаться с Антонией Сафэйра.

Придя к тому неутешительному выводу, что ничего нового не придумывается, мы разочарованно откинулись на спинки стульев. В комнате нас было пятеро: мы с Андре, Вито, Игнасио и Хелена, травница, сотрудничающая с подпольем и по совместительству хозяйка домика на окраине Рейнса, в котором мы сейчас находились. Остальные двое наших спутников отдыхали сейчас в другом месте; они были посвящены в меньшее количество деталей, и мозговой штурм мы проводили без них.

Информация о Ниресском монастыре, полученная в день нашего отъезда из столицы от Воронте и сейчас – от травницы, не слишком обнадеживала. Нравы там были строгие – что и неудивительно, защита надежная. Неприятность заключалась в том, что защита эта была магической и, насколько я могла судить, непробиваемой. То есть идея взять монастырь штурмом, которую мы отвергли с самого начала, являлась безнадежной вдвойне. Беда, собственно говоря, заключалась даже не в этом, раз уж мы изначально не намеревались прибегать к крайним мерам, а в том, что у данного варианта охраны была и обратная сторона. А именно: на территории монастыря невозможно было использовать магию. В этих стенах не просто нельзя было колдовать, там развеивались любые заранее наложенные чары. К примеру, зайди туда Андре в своем нынешнем созданном мною облике – и к нему мгновенно вернется его настоящая внешность. Все это, конечно, лишь в том случае, если бы ему вообще удалось туда зайти, учитывая, что двери монастыря открывались для мужчин лишь в очень редких случаях.

И в броне таких вот веселеньких обстоятельств нам предстояло найти лазейку. Пока получалось плохо.

– Так что же, выходит, в этот чертов монастырь вообще больше чем на час не пробраться? – зло процедил сквозь зубы Андре.

– Ну, один способ точно есть, – возразил Вито. И, увидев обратившиеся на него обнадеженные взгляды, поспешил уточнить: – Но только он точно никому не понравится. Я имею в виду самый стандартный способ, которым люди обычно попадают в монастырь. Становясь монахами.

Андре, Хелена и Игнасио по очереди отвели разочарованные взгляды, но я, задумчиво хмуря брови, похлопала ладонью по колену.

– А ведь это мысль! – вдохновенно заявила я затем.

– Что – мысль? – переспросил Андре, пряча зарождающуюся тревогу под маской насмешливого скептицизма. – Ты предлагаешь нам постричься в монахини? Боюсь, нас с Вито и Игнасио неправильно поймут.

– Вас действительно поймут неправильно, – согласилась я. – Или, наоборот, правильно, это смотря как поглядеть… А вот мое желание обрести здесь покой, оставив суетный мир, воспримут совершенно нормально.

– Я не восприму такое желание нормально, – отрезал Андре. – И потом, Эрта, какой монастырь тебя выдержит?

– Тем лучше, – откликнулась я под последовавшие за словами Андре смешки. – Если стены монастыря падут от самого факта моего присутствия, мы с Антонией сможем спокойно уйти восвояси. Однако боюсь, что я не выдержу раньше. Так что придется действовать более активно.

– И как же? – Андре определенно не пришел в восторг от моей идеи. Точнее, от моей интерпретации идеи Вито. – Ты не забыла, что использовать магию в монастыре невозможно?

– Увы, не забыла, – с нескрываемым сожалением кивнула я.

– И как же в таком случае ты собираешься действовать? А главное, что меня интересует, – как именно ты намерена оттуда выбираться?

– Стану разрисовывать стены неприличными картинками, и они сами меня оттуда выкинут, – пошутила я. – А если серьезно, из любого монастыря обязательно существует лазейка. И обязательно есть люди, которые эту лазейку знают. Так что надо всего-навсего выйти на такого человека.

– И как ты собираешься это сделать за короткий-то срок? – фыркнул Андре.

– Думаю, это как раз будет несложно.

– Не понимаю, почему это непременно должна быть ты! – Андре злился все сильнее.

Я ласково улыбнулась.

– Потому что даже если тебя, дорогой, туда и примут, я все равно не буду готова отпустить тебя в место, где обитает много десятков голодных женщин. Для этого я недостаточно глупа.

Андре раздраженно закатил глаза. Вито с Хеленой захихикали, а вот Игнасио, кажется, вообще не понял, с какой стати женщин в монастыре лишают еды и при чем тут может быть Андре.

– Ты тут не единственная женщина, – напомнил мой благоверный. – Вот Хелена тоже могла бы отправиться в монастырь.

Хелена шарахнулась от него, словно ее пытались отправить в логово демонов.

– Нет-нет-нет, даже и не уговаривайте! – принялась отмахиваться она. – Во-первых, меня там знают в лицо, а во-вторых, я боюсь монахинь. И вообще, я даже представить себе не могу, как можно потом выбраться на свободу. А на всю жизнь увязнуть в монастыре – благодарю покорно! Я, конечно, люблю Риннолию, но не до такой степени.

Я усмехнулась, чувствуя, что не могу упрекнуть травницу в нехватке патриотизма.

– Как видишь, остаюсь только я, – обратилась я к Андре.

– А я не собираюсь тебя туда отпускать, – отрезал он.

– Хорошо. – Я тоже начинала злиться. – В таком случае седлаем лошадей и отправляемся обратно в столицу? Пускай девчонка сидит в этом монастыре до самой старости. Право слово, мне что, больше всех надо?

В конечном итоге отсутствие другого выхода вынудило Андре смириться с перспективой моего ухода в монастырь. Правда, он категорично заявил, что дает мне на все про все не более двух недель, а по окончании этого срока пойдет в монастырь сам, и там устроит со мной такое, что стены святого дома и вправду не выдержат.

Затем мы приступили к обсуждению всевозможных технических подробностей нашего плана.

– В этот монастырь принимают женщин из богатых семей, имеющих хорошее состояние или приданое, – повторила я то, что все уже, в сущности, знали из переданного нам графом Воронте досье. – Значит, мне придется представиться дочерью какого-нибудь никому не известного барона или виконта. Но, самое главное, при постриге это самое приданое переходит в полное распоряжение монастыря. За уход от светской жизни тоже нужно платить. Следовательно, придется предоставить им круглую сумму, и вряд ли ее удастся впоследствии получить назад, мотивировав это тем, что я передумала.