Голос над миром
Шрифт:
Я оставила всех и вся и отправилась в Порретту, куда ездила каждый год принимать ингаляцию и грязи.
Я упросила Джени Садеро, великолепную актрису, хорошо знавшую стиль и характер венецианцев, поехать со мной. Там, в тиши маленького курортного городка, Джени помогла мне выучить роль, подавая все реплики и внимательно следя за мной.
Я трудилась усердно, в поте лица, повинуясь своей интуиции, голосу сердца и врожденной музыкальности, которой требует сам стиль этой комедии Гольдони. Меня несколько раз вызывали телеграммой в Венецию, где уже начались репетиции. С трепетом и сознанием важности того шага, который делаю, выехала я в Венецию,
Буквально вся Венеция жила ожиданием спектакля, тем более что сыграть комедию Гольдони предполагалось в Джудекке на Кампо Сан Косма, на естественной, удивительно красивой площадке.
Начались репетиции в театре «Гольдони».
Прежде чем приступить со всеми остальными актерами к работе над пьесой, я пожелала, чтобы Симони, живший в той же гостинице, где и я, послушал меня. Я очень волновалась и не решалась идти в театр до встречи с Ренато Симони.
Добрейшая Джени Садеро взялась его разыскать. Она нашла нашего режиссера на площади Сан Марко и рассказала ему о моих сомнениях. Симони и сам немного волновался за меня. Кто-то из досужих критиков и трагических пророков, которых всегда предостаточно, преждевременно успел ему нашептать, что Тоти Даль Монте наверняка внесет в свое исполнение элементы мелодраматизма, столь несвойственного яркому реализму Гольдони.
Объяснив Симони, что я готовилась старательно и вдумчиво, Джени уговорила его послушать меня в гостинице.
Симони был вечно занят на репетициях, и у него не оставалось ни минуты свободного времени. И все же, придя в мой номер, он ласково поздоровался со мной и поудобнее устроился в кресле. Держа в руках текст пьесы, Симони с места бросал мне реплики, попросив играть как можно естественнее, словно я выступаю на сцене перед зрителями. В середине первого действия, когда я совершенно освоилась с ролью, Симони внезапно поднялся, захлопнул книгу и радостно воскликнул:
— Я не ошибся! Это великолепно, Тоти! Если ты сыграешь так же и на премьере, спектакль надолго запомнится. А теперь марш в театр, мы и так опаздываем.
До этого на репетициях роль Лючеты исполняла хорошая актриса Чезира Вианелло из труппы Джанетти. Желая облегчить диалог и придать ему большую живость, Симони сделал в пьесе несколько купюр, слегка сократив и мою роль. Перед началом репетиции Симони еще раз посоветовал мне положиться на мой безошибочный инстинкт актрисы и ни о чем больше не думать.
Утомительнейшая репетиция длилась уже несколько часов, но я так вошла в роль, что даже не заметила, как летит время, и совершенно не чувствовала усталости. Меня поддерживал энтузиазм неофита. В третьем действии притворный плач Лючеты так хорошо мне удался, что даже мои коллеги не удержались от похвал. Когда отзвучали последние реплики, ко мне подошел Джанфранко Джаккетти и, улыбаясь, сказал:
— Дорогая Тоти, позвольте вам сообщить, что вы играете лучше нас. И не мудрено, ведь вы не отравлены ядом профессионализма.
На следующей репетиции присутствовала Дина Галли, великая актриса и моя хорошая подруга. Изящество и сочность комедии совершенно ее покорили. По окончании она поднялась на сцену и поздравила каждого из нас. Меня она обняла и сказала:
— Тоти, я не раз наслаждалась твоим пением в «Ла Скала» и других театрах. Но никогда не думала, что ты доставишь мне столько радости в этой венецианской пьесе.
Затем, обратившись к Симони,
воскликнула:— Ты уж посмотри, Ренато, чтобы она в этих «перепалках» голос не потеряла!
Правда, голоса я не потеряла, но почти три месяца хрипела после грандиозной постановки «Кьоджинских перепалок» на Кампо Сан Косма. Но сколько счастья доставил мне этот спектакль!
Симони вложил в него все свое театральное мастерство, «выжав» из каждого актера максимум возможного. А ведь актеры были калибра Джаккетти, Стиваля, Сеглин, Баседжо, Микелуцци, Пальмера. Превосходную игру показали Джино и Джанни Кавальери в ролях Агонии и Мармоттины.
С какой печалью я вспоминаю имена умерших участников того незабываемого спектакля. И прежде всего добрейшего Ренато Симони, талантливого Джаккетти, очень тонко сыгравшего роль Кодигора, пылкого Стиваля, милейшего человека и вдохновенного актера Джанни Кавальери, мудрого Кики Пальмера, превосходно подражавшего говору венецианцев. Кроме Симони, все они ушли из жизни совсем молодыми, в полном расцвете сил и таланта.
Мой успех в новом для меня жанре был поистине ослепительным, и я совсем потеряла голову от радости. Однако, когда через год Симони предложил мне принять участие в повторной постановке «Кьоджинских перепалок», у меня хватило ума отказаться. Слишком велик был риск потерять голос. Роль Лючеты была поручена Изе Пола, которая уже приобрела известность как артистка кино.
На драматическую сцену я вернулась уже двенадцать лет спустя. Похоже, что вирус, которым меня заразил тогда Симони, гнездится во мне и по сей день.
Мне приятно закончить воспоминания об этой необыкновенной постановке «Кьоджинских перепалок» маленьким рассказом об оплошности одного заграничного критика. Он, по-видимому, не знал, что я певица. Похвалив в своей газете спектакль, работу режиссера, игру исполнителей главных ролей, он написал обо мне: «Очень хорошо сыграла и Тоти Даль Монте. К тому же у нее приятный голосок, и она прелестно спела свои песенки».
Из множества итальянских и зарубежных критиков, присутствовавших на спектакле, он единственный, к моему большому удовольствию, принял меня за профессиональную драматическую актрису.
XXXIII. Грозные сороковые годы
Не могу не вернуться к грозным сороковым годам.
Мне еще многое, многое хотелось бы рассказать о пережитом за время войны. Подробное описание событий тех лет заняло бы много места. Но я ограничусь лишь самыми важными из них еще и потому, что теперь все по молчаливому уговору стремятся окутать, милосердия ради, густым покрывалом ужасную эпопею жестокости, разрушения и горя.
Я уже рассказывала о страхе, который нам довелось пережить во время бомбежек. А воздушные налеты с каждым днем становились более яростными и охватили почти всю Италию.
Одно из самых горестных воспоминаний осталось у меня о воздушном налете на Трапани в конце 1942 года. По воле случая это трагическое событие совпало со смертью маэстро Анджело Феррари. Хотя к этому времени Сицилия стала объектом непрерывных бомбежек, я не смогла отказаться от выступлений в Мессине, Палермо, Трапани. Наша труппа ставила «Дон Паскуале» с чудесным певцом Аугусто Беуфом в заглавной роли.
Чтобы не переутомиться, я ограничила свои выступления участием в этой опере Доницетти. К моей великой радости, я наконец-то смогла взять с собой Мари, которая уже подросла и мечтала попутешествовать, увидеть новые места и подышать воздухом сцены, все сильнее манившей ее.