Голос Ветра
Шрифт:
Уже темнело, на улице загорались высокие фонари. Рабочий день ещё не закончился, у дома было безлюдно.
Рядом с крыльцом стена из белого кирпича, отделяющая от основного входа лестницу в подвал. Туда меня и тащил взрослый высокий парень…
Почему взрослый? Он мой ровесник!
Но в момент, когда его пальцы сжимали до боли моё запястье, казалось, он просто бугай из папиных дружков. Ассоциация была такая яркая, что накатила паника, я нагнулась и укусила парня за руку.
Укушенный Ветров дёрнулся, отпустил меня. Ошарашенно округлились его глаза, он рассмеялся.
—
— Дикая! — возмутился он, продолжая скалиться. — Ты откуда к нам, из джунглей?
— А ты откуда?! Разве можно так хватать?! Что надо?!
Мы замолчали, успокоились. Нужно было бежать, но я стояла, ведь пришла к нему. Следовало что-то сделать, чтобы вычеркнуть его из своих мыслей. Ну, поёт, что теперь, всё ему позволить?
А не пошёл бы!
Я гордо откинула волосы за плечи и натянула свою голубую шапку с ушками.
— В детском саду такие модницы гуляют, — щурил один глаз Ветер, рассматривая меня.
— Извини, леопардовых лосин нет, — быстро съязвила.
Видела, ходят модницы подзаборные в таких. Улыбка сползла с его лица.
Молчали. Не расходились. Нужно первой уйти, чтобы остался приятный осадок от конфликта. Но вросла сапогами в чёрный нерастаявший сугроб. Ноги охлаждались, нос замёрз… Под вечер холодно, подмораживало лужи, становилось скользко.
Илья накинул капюшон своей чёрной толстовки и руки спрятал в карманы.
— Ты зачем пришла? Твоя Тёма тебя сдала с потрохами, ты специально обо мне узнавала.
— Чтобы спросить про клип.
Буду знать, что тут все треплются по-чёрному.
— Три месяца столичной тинкой ходила, даже не взглянула, а тут сама прибежала. Только из-за клипа? Думаешь, я поверю?
— А тебя что… Задело, что я на тебя не смотрела? — ошарашенно выпалила я.
Он хмыкнул и глянул на меня как-то странно. Печально что ли. Но потом взял себя в руки и стал смеяться.
— Меня мама ждёт, — с сожалением сказала я.
— Погоди, — он опять меня схватил.
— Ветер, нельзя так!
— Лялька, все видели, что ты ко мне сама пришла, слухи поползут.
Я вырывалась, руки выкручивала, но он тянул. Тянул меня к себе!
Будоражащее чувство полёта в неизвестность. Оно было таким острым, что казалось, причиняло боль. И вроде я ничего против не имела… Но то, что вся школа полнилась слухами разного формата, не давало покоя и настораживало. Я пыталась оттолкнуть парня. Он намного сильнее, о таком я, кстати, узнала совсем недавно… Просто с парнями не общалась никогда в жизни. Они сильные. Ветер скрутил меня почти мгновенно.
— Дикая, — повторил он и наклонился, чтобы поцеловать.
Поцеловать!
Я так мечтала об этом!
Хоть раз в жизни-то можно!
А до школы, где мама, метров триста. Блин, вдруг увидит!
Повернула голову, и чужие губы коснулись моего виска. От прикосновения пробежала дрожь по всему телу. Я почувствовала его странный запах. Илья пах дымом и почему-то кремом для обуви.
— Отпустил, быстро, — приказала я, не повышая голоса.
— Иди.
Ветров резко убрал свои руки. Я от сопротивления не успела сориентироваться
и упала в грязный сугроб.Под ладонями хрустели колючие ледышки и царапали кожу, моментально промок плащ.
Обида сковала грудь и горло, я воздух стала ловить порциями.
Это был бы позор, ещё и разрыдаться!
— Смотри, Лялька, тебя отпускать нельзя, падаешь сразу, — смеялся Ветров, пытаясь мне помочь встать.
— Убирайся! — теперь крикнула в голос.
Зарыдала, не удержалась. Поднялась и, отряхивая руки, пошла к дорожке, пару раз чуть не поскользнулась.
— Лялька, давай провожу.
— Я ненавижу свою фамилию! — повернулась к нему. — Я ненавижу, когда меня так называют!
Он остановился. Без улыбки…
А я сквозь злость и обиду хотела его… Жадно хотела его сфотографировать, чтобы запомнить Ветрова таким: красивым, с пониманием и сочувствием на лице. Такое выражение редко украшало его.
— А как? — прошептал он.
— Никак! Никак не называй меня, забудь, — я заплакала.
В кармане вибрировал телефон. Дрожащими, красными и поцарапанными пальцами я достала его. По щекам полились слёзы, я стала всхлипывать.
— Да!
— Даночка… Ты что? Ты плачешь, доченька?!
— Мама, я упала! — ревела в трубку, бежала по дорожке к ограде школы. Оглянулась, а Илья шёл за мной.
— Даночка, не спеши, скользко очень. Я жду тебя. Не плачь, мышонок.
— Не плачь, мышонок, — эхом повторил парень за моей спиной.
Я отключила звонок и побежала.
— Мама же сказала, что скользко, куда так несёшься.
— Отвали!
— Отвалил.
Через десяток шагов я остановилась. Он ушёл. Неслышно…
Не оглянулась, поспешила к школе.
*****
Моя мама очень за собой ухаживала. Ей нужно было папу удерживать надутыми губами и белокурыми кудрями. Ещё у неё грудь силиконовая, и она носила на бёдрах накладки. Мама Инга не склонна к полноте, она сидела на специальной диете, стараясь поправиться.
В нашей семье всё не как у людей.
Обычно все в Москву, мы оттуда. Все худеют, мы жиреем. И моя гимназия подразумевала чистоту и строгое воспитание, а на самом деле обычный интернат с волчьими законами. Так что Ветер, наверно, прав, я дикая.
У мамы мерседес. Матовый, красный. У папы такой же только чёрный. Очень комфортная машина. Кресла кожаные светло-коричневые, коврики пушистые. По периметру всего салона, вокруг бардачка и между сиденьями люминесцентная синяя подсветка. Панель тоже сияла. Работал кондиционер, дуя мне в лицо тёплым потоком. Я вытирала влажными салфетками руки и прикусывала губы.
Почему так глупо получилось?
И зачем Ветров мне нужен?
Как выкинуть из головы, как вытащить из сердца?
И почему так быстро я сдалась. Один день – черта между покоем и тревогой бешеной. Вчера я и не думала, что существует Ветер, а теперь он дул во мне ураганом, и я не могла вздохнуть полной грудью…
Господи, какие глаза, какой голос!!! Пусть бы он мой был!
— Тихо, Даночка, ну что ты, мышонок, — мама вытащила из своей короткой куртки платок и вытерла мне слёзы.