Голос Ветра

— Успокойся! — испуганно посмотрел на меня.

Сжав зубы, я подалась к нему в объятия, присев. А потом резко выпрямилась, макушкой с силой ударила его по нижней челюсти. Егор завыл от боли, откинул меня в сторону и шарахнулся метров на пять.

— Он твой друг?! А я его девушка! Как так можно?!

Тут главное, чтобы приступ агрессии не перешёл в истерику. Я стала дышать, вначале быстро, делая глубокие вдохи, потом успокоилась, положила руку на живот, делала вдохи медленные через нос, выдыхала через рот.

Хорошо стало. Я в порядке.

Подняла шокер, сумочку и поспешила сбежать от перепуганного пацана.

— Данка! Дана, извини!

— Не подходи никогда ко мне, — спокойно ответила я, продолжая дышать по бабушкиной методике.

Мы пришли к кабинету директора. У двери стояли старшеклассники.

— Что, убогая, Потёмку грохнули, теперь твоя очередь? — прошептала какая-то десятиклассница.

Я остановилась, вопросительно глянула на неё.

Ниже меня ростом, в спортивном костюме. Смотрела совершенно диким зверем.

— За Полину вы ещё получите, — пообещал Буравкин. — И ты, Чмоша, и подруги твои. Зря вы за Рязанцевой пошли.

У Лермонтова Печорин высказался: «Зло порождает зло».

Актуальненько. Жестокость одной девчонки запустила реакцию злости на остальных.

Илья Ветров однажды спас Полину Потёмкину, вытащив из реки, когда лёд под девочкой проломился. Им было по восемь лет. Поля никогда не забывала этого, она бы не прошла мимо того, что Ветра били ни за что. Ей захотелось наказать виновницу, с которой отношения портились с каждым днём. Варя, которая болела одержимой влюблённостью к Илье, готова была убить его за то, что он не оказывал ей знаки внимания. Получив от одноклассниц, Рязанцева собрала свою компанию и наказала Тёму. Буравкин за свою девушку будет мстить. Это не обсуждалось. Он затих, словно хищник, перед тем, как собирался сделать прыжок.

А у этой Чмоши найдутся свои знакомые, которые побьют Егора.

И так по ленте Мёбиуса, пока её не разорвёт следственный комитет.

Я знаю эту систему изнутри. Через некоторое время всё забудется, но те, у кого хорошая память, навсегда запомнят, где свои, а где чужие.

С Буравкиным вошли в кабинет директора и встали перед столом. В кабинете было ещё пять взрослых людей. Сидели на стульях вдоль стены.

Одна женщина — точно мама Вари Рязанцевой, очень похожа! Она сжала накрашенные губы.

Вити Рекрутова не было в классе. Егор с друзьями избил его за то, что вызвал полицию. И отец Вити, дядя Петя, сидел в компании родителей. В красивом дорогом костюме серого цвета и белой рубахе. Единственный мужчина в этом кабинете.

— В этот раз ты не отвяжешься! Я засажу тебя и твоего мразь-папашу! — злобно прошептал Пётр Рекрутов.

— Без угроз, пожалуйста, — попросила директриса. И натянув широкую улыбку, подошла ко мне. — Даночка — девочка очень хорошая, она не станет нас обманывать. Расскажи, Дана, с чего началась массовая драка?

Я посмотрела на присутствующих взрослых и приметила ещё одну женщину. Хотя она была не в форме, выделялась строгими чертами лица, пристальным острым взглядом. Это следователь. И моё предчувствие заявило, что нужно выкручиваться, хотя людям с моим диагнозом такие вещи не свойственны, но папа же старался.

— Нет, я не стану обманывать, — подтвердила я, физически почувствовав, как напрягся Буравкин рядом. Опасался, что я скажу, как Потёмкина первая начала массовую драку… Именно это и хотели услышать все присутствующие взрослые. Потому что разборки совершеннолетних пацанов за пределами школы директора мало интересовали.

— Даночка не умеет врать. Она нам поможет, — кивнула взрослым директриса.

Подло вот так пользоваться больными людьми. Опять за Кристину стало обидно. Даже если бы у неё был папа, который сто раз сказал что такое хорошо и что такое плохо, моя несчастная дебилка-Кристинка всем бы улыбнулась и выдала правду, а потом бы её всей школой пинали за стукачество, и она, конечно же, всем всё простила бы на следующий день.

Я посмотрела на женщину с блокнотом, она точно была представителем исполнительной власти и громко объявила, то что папа «прописал»:

— Вряд ли я вам помогу. По уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации, Статья 191, проведение допроса и взятие показаний с участием несовершеннолетнего возможно только в присутствии родителей или законных представителей. И задерживать вы меня не имеет права.

Выпалив это, развернулась и ушла из кабинета… Из этой школы. Может, даже навсегда.

Мне было так плохо, так одиноко, что я точно решила, буду ходить для родителей в школу, а проводить всё время с Ильёй

— «Ты дома?» — отправила ему, спускаясь по лестнице к гардеробу.

— «Да, только проснулся».

— «Я приду к тебе. Буравкин тебе не друг, Илюша. Он приставал ко мне, но я его огрела сумкой».

— «Беги быстрее, я навстречу сейчас выйду».

Взяла свою куртку и побежала скорее навстречу любимому парню.

— Данка! — неслось следом.

Я не собиралась с Буравкиным выяснять отношения, пусть это Илья делает, моё дело предупредить своего парня, что этот шут ему не друг.

День был пасмурным, но тёплым. Все деревья окутала зелень, распустилась мать-и-мачеха, и вкусно пахло настоящей весной. Хотелось любви!

Илья спешил к забору. Шёл в одной футболке и спортивных штанах. На лице один небольшой синяк и, собственно, всё, зато руки по локоть в ужасных синяках. Я к нему подбежала и с ужасом посмотрела на последствия драки. Кожа цвета баклажана по всем предплечьям с серо-синими разводами. На кулаках костяшки сбиты.

— Главное рожа, — тихо посмеялся он. — Она на концерте пригодится.

— Лицо, — тихо заметила я. — У тебя лицо, Илюша!

Он обнял меня, и я чмокнула его в губы. Мне больше ничего не надо, лишь бы он был рядом.

— Я просил этого не делать? — зло спросил Илья у Буравкина, который догнал меня.

— Сорян, Ильюха! Надо же было слова червяка проверить.

— На то и червяк, чтобы правду не говорить. Бывай!

Илья, приобняв меня, повёл в сторону барака.

— Это что получается? Он меня на верность тебе проверял? — ошарашенно выдохнула я.

— Идиот, что взять. Не обижайся.

Глава 5

Ничто не важно

Чувство полёта было кратковременным, но ввергающим в щенячий восторг. Ноги касались пружинного матраса кровати, я проваливалась, затем меня с силой подкидывало вверх.