Голос жизни

Это постановка мифа об умирающем и воскресающем Боге, думал Гамлет. Ловко. Но для этого ли нас родили?

"...Прости, мама, что я ушел в такое трудное дело - в политику! писал Степняк (или за него Валерик? Людовик?).
– И если до покушения я сомневался: все ли писать о мерзостях противников, ведь они тоже люди, то теперь все сомнения отпали. Пусть сами расхлебывают ту обжигающую похлебку, которую заварили".

Вошла Людовик и протянула Гамлету пластиковый пакет, полный чего-то.

– Эверестович, извини... я тут... Мужу стала дубленка мала, а у тебя ведь только демисезонное пальто! Не обидишься, если я предложу тебе?

Чего там обижаться - он натянул дубленку на свои суковатые плечи и подошел к зеркалу: голубые глаза подвыцвели, вьющиеся волосы подскатались, страшные брови повисли. Поношенная дубленка только все подчеркнула. Или это на фоне диковинного пиджака Людовика? "Паршивый пиджачишко", называла она эту роскошь.

Она словами хотела сбить наглость одеяния, чтобы не завидовали. Хочется быть яркой, чтобы любовались. Но чтоб не завидовали, нужны жертвы. Жертвы, сплошные жертвы, а как она устала от жертв! Мужу - доктору наук, сыну обкуренному - сколько она жертвовала, поэтому сейчас завалим на алтари несколько слабо повизгивающих слов, и хватит.

– Гамлет, в этой дубленке ты почему-то похож на татарина, а не на лицо кавказской национальности, - сказала Кирюта.

– Нет, - возразила Елизавета и поправила свой невидимый венок на волосах.
– Если Гамлета поскоблить, то выглянет не татарин, а дурашливый скиф. Жилистый такой.

Гамлет заметил, что скиф - от славянского "скит", то есть скиталец, бродяга. А Гамлет в самом деле любил ходить через дворы, бродить извилистыми путями, а не по широкому тротуару улицы.

И тут позвонил друг Штыков:

– Гамлет, а ты какую партию представляешь вообще? Предал, что ли, "Союз правых сил"?

– В газете я представляю только партию русского языка. Корректор, осторожно отвечал он.

– Ну конечно! Слышал я по радио, как ты рекламируешь Степняка: за кого вы собираетесь голосовать? Разумеется, за Степняка! Твой голос я не спутаю ни с чьим другим, мхатовские интонации - словно каждое слово выстрадано.

– Штыков, ты преувеличиваешь!

– Гамлет, может, лучше, как я, в партии летом зарабатывать? Пошли с нами - мы собираемся нынче на Уральскую депрессию. Или Степняк отвалил море баксов? Надолго хватит?

– Нет. Вообще не заплатил. Эту рекламу с нас содрали так.

– Да уж, Гамлет, не обижай меня - не ври! Моя дочь с Похлебкиным делала клип...

– Это там, где он Уральский хребет на ладони держит?

– ... дал ей полтыщи зеленых. Но Похлебкин - это эс-пэ-ес, а ты кого рекламируешь!

Гамлет положил трубку. Утром сегодня он на пробежке завернул в зубную поликлинику, чтобы взять талончик младшей дочери. Старушка тем одна стояла радом и бормотала: "Думала: умру этой осенью, но не умерла - надо вставлять зубы, раз такое дело". Надо жить дальше, раз не умер со стыда... А ведь будут звонить и другие. И стыдить! Домой он пришел не помнил как. Возле двери постоял, перебирая ключи. Это был не Гамлет, а тело, которое приходит и обвисает. Войду, а там еще, поди, сын пьяный валяется, или еще другой какой-нибудь крючок событий высунется из ткани бытия и зацепит.

– Мама приехала!
– радостно крикнула ему из комнаты средняя дочь.

– Ольгуша!
– закричал он и увидал, как слово, зыбко поворачиваясь, поплыло из коридора в комнату, ища ту, к которой послано (толкач в груди как замолотит!).

А ведь сегодня он видел во сне два серебряных слова, которые сладко повторять. Эти слова были: "Жена приехала".

– А я видела во сне, - печально вздохнула Ольгуша, - будто бы говорю сыну: "Ты кто? Узкое сердце - вот ты кто! Выпить только любишь, а больше ничего, узкое сердце"...

Они долго рассказывали друг другу сны, которые поднакопились за неделю.

– Ладно, - вдруг приободрилась Ольгуша.
– Такое венчанье было хорошее у Кати с Юрой! Я икону там купила - "Целительницу" (достает). Она нам поможет.

– Поможет!
– повторил Гамлет.

И вновь он увидел, как слово полетело - прозрачный красивый организм, похожий на чешское стекло, переливчатое. В его живой ряби отражалось окно с закатным светом и качающимся топольком, в ней также отражались то внимательные глаза дочерей, то Вита, говорящая всей мордой: "Ну, распаковывай, что ты мне из Екатеринбурга привезла!" А солнце добавляло смысла слову по пути! Слово - парадный пузырь, но не пустой - он был наполнен соком смысла... Оно трепетало - это воздушное тельце, вытягиваясь по направлению к уху Ольгуши и пытаясь укорениться в ее душе. Слова - они и есть самое главное, зародыш смыслов и дел...

– Что-то ухо у меня болит - продуло где-то, - Ольгуша читала рекламацию к доксициклину.
– Почему он у вас на столе? Кто покупал? Осталось пять таблеток - хватит ли мне?

– Для меня покупал Игнат...

– Сейчас придет этот дурак, - сказала младшая дочь.

Злое "дурак" полетело по воздуху, как цепень, и начало свои яйца метать. Жена закричала на девочек: почему пол не мыт. Средняя дочь закричала на свои грязные брюки: "Не узнаю вас в гриме" (идет стирать).

– Ира, Люда, - вдруг Ольгуша сменила тон, - сходите кто-нибудь, купите отцу пива (достает кошелек). Хорошо иметь много родни. Кузен денег дал, он стал риэлтером... тетя Варя послала нам варенья земляничного.

– О, земляника с ее запахом просторов!
– Гамлет совсем уж приободрился.
– Пива! Да, я хочу пива! Это такой жидкий фильтр, который пропускает внутрь только одни приятные моменты. Купите мне скорей жидкий фильтр!

"Ну, что там на работе", - спрашивала жена. А все то же: врут, вроде бы под Степняка был подкоп, покушение. А отец лжи известно кто...

Но тут принесли пиво, и Гамлет уже после первой кружки заструился оптимизмом: ну, не повезло с работой, но не все же должно везти! Если бы всем везло, то не было бы на свете ни Пушкина, ни Достоевского (вторая кружка шла, третья).

В это время и пришел не очень пьяный Игнат - вручил Люде книгу "Ваш партнер на Урале". Сам верстал от первой до последней буквы! И Чупраков доволен: ни одной ошибки.

– Да ты у нас ангел русского языка... был бы, если б не выпивал, бормотал Гамлет, срочно убирая пивной натюрморт со стола.

Люда сразу захотела подарить эту книгу своему приятелю: "Подпиши"

– А как?

– "С любовью". Дурак!

Игнат подписал: "С любовью. Дурак".

Ира тоже обратилась к брату с просьбой: набрать на компьютере ее доклад. Игнат ответил:

– Слезла с дерева - и садись за компьютер! Ясно?

– У нас его нет, а у тебя на работе бывает же свободное время.

– Слезла с дерева - и за машинку! Машинка в шкафу вон...

Машинку подарила подруга Ольгуши, уехавшая жить в Израиль.