Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

— Обыкновенную канаву выроет всякий!

И решил на другой день вернуться и посмотреть, что еще тут можно сделать. Собравшись домой, Поль уже переступил было через край каньона, но одного он при этом не учел. Каучуковая подошва у его новых башмаков оказалась толще, чем он привык носить, и он споткнулся. Споткнулся и полетел вниз, в глубокий каньон.

Как правило, Поль прочно стоял на ногах, а если падал, то приземлялся опять-таки на ноги. Но тут случилось все иначе. Достигнув дна, он подпрыгнул. А все из-за каучуковой подошвы, она слишком хорошо пружинит. И каждый раз, касаясь дна, он подскакивал все выше и выше.

«Нечего терять время зря! — подумал Поль. — Нельзя же просто прыгать, надо придумать какое-нибудь толковое занятие».

Он вынул из кармана цветные мелки — _:Поль всегда носил при себе мелки, чтобы отмечать поваленные бревна и вести им учет, когда счетовода Джонни Чернильная Душа не случалось рядом. И так на скаку Поль разрисовал все стены Большого Каньона. Получилось чудо как красиво!

А в это время на его нефтяной участок в Оклахоме наведался Игл Иглсон и очень удивился и обеспокоился, что Поля так долго нет дома. К счастью, он догадался пойти в штат Аризона и там-то и застал скачущего Поля. Он громко окликнул его. Но Поль подпрыгивал так быстро, что крик Иглсона никак не успевал достигнуть его ушей. Поль взлетал все выше и выше, под самое небо.

Когда Игл Иглсон в последний раз видел Поля, тот летел по направлению к Марсу.

С тех самых пор астрономы тщетно пытаются разрешить одну задачу: куда деваются на Марсе зеленые пятна, которые они привыкли наблюдать в свои телескопы?

Однако любой лесоруб, которому посчастливилось работать рука об руку с Полем, мог бы с легкостью все объяснить им. Это Поль Баньян приступил к вырубке леса на Марсе.

Пересказы Н. Шерешевской

СТАРУХА И ДЬЯВОЛ

Жил–был старый фермер на склоне горы, должно быть, живет и до этой поры. Однажды сам дьявол явился к нему: «Кого-нибудь с фермы с собой я возьму». «Ты старшего сына, прошу, не бери, работает он от зари до зари». «Тогда заберу я старуху твою». «Ну что ж тут поделать? Бери, отдаю». Взял дьявол старуху и был очень рад, и с нею потопал прямехонько в ад. Пройдя только милю, он плюнул со зла: «Ух, дьявол, старуха! Как ты тяжела!» Добравшись до ада, был дьявол без сил и жарить ее чертенят попросил. Она же сказала: «Вот это — ваш ад?» — и стала ногами пинать чертенят. Визжат чертенята: «Папаша, спаси! Скорей эту ведьму от нас унеси!» Едва зарумянился утром восток, уж дьявол старуху обратно волок. «Эй, фермер! Бери ее снова в свой дом: она нам весь ад повернула вверх дном. Хоть пробыл я всю свою жизнь сатаной, но ад я узнал лишь с твоею женой!»

Перевод С. Болотина и Т. Сикорской

ОЛЕАНА

Жить хочу я в Олеане, Жить хочу в краю благом, А в Норвегии к чему мне Надрываться под ярмом? Оле–Олеана, Оле–Олеана, Оле–Оле–Оле–Оле Оле–Олеана. В Олеане землю каждый Получает задарма, Сами здесь хлеба родятся, Сами лягут в закрома. Скачут жареные свинки С вилкой и ножом в спине И любого умоляют Честь воздать их ветчине. Молоко в подойник сами Льют коровы каждый миг, И потомство неустанно Производит дюжий бык. Солнце днем и ночью светит, И бывает ночь темна, Лишь когда взойти попросит Разрешения луна. Тут за пьянство платят деньги, Всех богатством превзойдет Тот из нас, кто всех ленивей, Дрыхнет днем, а ночью пьет. Если хочешь быть счастливым, Поселись в краю благом: В Олеане каждый нищий За год станет королем. Оле–Олеана, Оле–Олеана, Оле–Оле–Оле–Оле Оле–Олеана.

Перевод В. Рогова

ПЕКОС БИЛЛ

Каждый и всякий в стране скотоводов скажет вам, кто такой Пекос Билл. Он был самый дикий на Диком Западе. И не кто-нибудь, а именно он изобрел лассо. Он вырос среди койотов и знать не знал, пока ему не стукнуло десять лет, что он не койот, а человек.

А случилось все так. У отца его было большое ранчо на Ред–Ривер, то есть на Красной Речке, в восточном Техасе. Жилось ему там прекрасно, пока по соседству, в двух днях езды от него, не появилось еще одно ранчо. (В Америке так называют скотоводческую ферму — ранчо.) И отцу Пекоса Билла показалось, что жить стало тесновато. А потому он посадил на повозку двадцать семь своих детишек, включая Билла, который только совсем недавно родился, и двинул дальше, на Запад.

Дороги в то время были плохие, все в колдобинах и ухабах, и повозку трясло и качало. На одном повороте, как раз у реки Пекос, ее так подбросило, что малютка Билл скатился на землю.

Но лишь только через две недели и одиннадцать дней родители пересчитали снова своих детей. На этот раз их сказалось всего двадцать шесть. Однако сами согласитесь, ехать назад, чтобы искать Билла, было уже поздновато.

К счастью, с Биллом обошлось все благополучно. Он пристал к стае койотов и выучился их языку. А в ответ научил койотов выть. В те далекие времена в Техасе была такая жизнь, что выть умел каждый, так что Биллу ничего не стоило постичь эту науку еще до того, как он упал с повозки.

Билл так и не отставал от койотов, пока ему не исполнилось десять лет. И вот в один прекрасный день, рыская то кустам, он повстречался с ковбоем. Ковбой увидел совсем голого мальчишку и очень удивился.

— А где же твоя ковбойская шляпа? — спросил он Билла. — Ковбой без шляпы не человек.

— А я не человек, — сказал Билл, — я койот. Видишь, у меня блохи?

— У каждого ковбоя есть блохи, — ответил ковбой. — Никакой ты не койот, ты человек! Хочешь, докажу? Если бы ты был койотом, у тебя рос бы хвост. А где у тебя хвост?

И Билл понял, что никакой он не койот. И он очень сконфузился, что разгуливает по прерии без ковбойской шляпы. Он ушел от койотов и прибился к ковбоям. Ему достали роскошную ковбойскую шляпу с десятью галунами. Потом из трех техасских шкур сшили настоящие ковбойские штаны, или техасы, как их еще называют. Не хватало только коня. Большого коня. Я забыл вам сказать, что Билл рос очень быстро, и, когда он садился на обыкновенного коня, каких было полно на каждом ранчо, ноги его волочились по земле.

Ничего, Билл и тут нашелся. Не зря он провел детство среди койотов. Он отправился в горы, чтобы поймать там медведя–гризли, самого большого, какие водились в тех местах. Он решил гонять его до тех пор, пока гризли не выдохнется, и тогда он приведет его на ранчо как ручного.

Все так и вышло. Билл вскочил на гризли верхом, обхватил ногами его бока, зажав словно в ножницы, обнял крепко за шею и дал шпоры. Медведь так и взвился. Он скакал, и брыкался, и подбрасывал Билла, выгибая спину, доставая на дыбы, пытаясь его свалить, сбросить, растоптать, добить, вымотать. Вверх–вниз, туда и обратно, вприскочку, в галоп, медведь кружился на месте, выделывал мертвые петли и наконец сдался.

Пекос Билл сроду не получал такого удовольствия. Вот тогда-то, въезжая на ранчо верхом на укрощенном гризли, он и поделился с ковбоями своим великим открытием: как объезжать дичков, будь то медведи или дикие мустанги.

Ковбои, конечно, оценили его открытие. Но Пекосу Биллу пришлось еще долго повозиться, прежде чем превратить всех дичков в объезженных лошадей.

В конце концов Билл просто выдохся и предоставил диким мустангам самим учить друг друга. Но тогда ему стало вдруг скучно, и он почувствовал себя таким брошенным и никому не нужным. Правда, ненадолго. Лошади — это еще не все в жизни ковбоя. В Техасе было полным–полно и другой скотины. И Билл, подумав, решил, что она тоже заслуживает его внимания. Конечно, он был не дурак и прекрасно понимал, что характер и привычки длиннорогих техасских коров изменить нельзя. Они были слишком не способны к учению. А вот над внешним видом их он поработал.