Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

«Песни кантри… — подчеркивал композитор Рой Харрис, — могут быть «обыкновенными», как земля под ногами, но земля, соленая от трудового пота и тяжелого опыта. Эти песни есть не что иное, как нескончаемое эхо любви, рождения и смерти, работы и игры, надежды и отчаяния, успеха и поражения».

Характеризуя жанр и причины его популярности, автор–исполнитель кантри Хэнк Уильямс говорил: «Секрет нашего успеха очень прост — его можно объяснить одним словом, и слово это — искренность Когда певец кантри начинает, скажем, какую-нибудь отчаянную песню, он и сам чувствует такую же отчаянность. Когда он поет «Похороны матери», он видит перед собою собственную мать, лежащую в гробу. Он поет куда более искренне, чем большинство эстрадных певцов, потому что он вырос в куда более тяжелых условиях. Нужно знать, что такое работа в поле от зари до зари Нужно как следует надышаться запахом скотного двора, прежде чем вы сможете петь так, как поет настоящий исполнитель кантри Люди, которые выросли в подобной же обстановке, знают, о чем он поет, и они благодарны ему за это. Ведь' то, что он поет, — это надежды, и мольбы, и ожидания, и мечты, и переживания тех, кого называют «рядовыми людьми». А я называю их «лучшими людьми», потому что именно на них и держится в основном мир Это ведь их трудом строится жизнь в нашей стране, да во всех других странах тоже Потому-то наши песни и понимают всюду» И о чем бы в них ни пелось: о неразделенной любви или о бескрайних прериях, — их сразу же можно отличить от коммерческого суррогата. Вот что сказал американский литературовед Мэл Эттингер: «В мире музыки кантри мужчины остаются мужчинами, а женщины — женщинами. Здесь нет и следа двуполой неясности, которая характерна для рок–музыки. В песнях прославляется мужественность мужчин и женственность женщин. И в людях этих чувствуется большая жизненная сила, можно быть уверенными, что в трудностях они сумеют постоять за себя».

Именно это качество и отличает подлинно народное творчество от любых подделок «под фольклор», которые в изобилии фабрикует коммерческая эстрада.

Лучших представителей как «новой», так и «старой» волны при всем их различии роднит одно: каждый из них отчетливо сознает, что сегодня никто не имеет права укрываться от бурь, потрясений и кризисов мира.

Искреннее выражение своей гражданской, человеческой позиции по отношению к тому, что происходит в этом мире, — первый шаг на пути к единению с другими людьми. И каждый из них подтверждает своим творчеством правоту слов, произнесенных некогда Вуди Гатри:

«Песням есть что сказать, и говорятся они так, что понять их легко; а если вдруг ты возьмешь да изменишь их слегка, то невелика беда. Быть может, у тебя родится новая песня. Даже наверняка родится, если ты сказал о том, каким ты видишь наш мир, или о том, как привести его в порядок…

Мы когда-нибудь узнаем, что все наши песни были маленькими нотами одной Великой Песни, и, когда мы это узнаем, богачи исчезнут, как утренний туман, и бедняки исчезнут, как бред алкоголика… и мы станем одной счастливой семьей».

Мерл Трэвис

SIXTEEN TONS

1 Now some people say a man’s made out of mud, But a poor man’s made out of muscle and blood, Muscle and blood, skin and bones, A mind that’s weak, and a back that’s strong. CHORUS: You load sixteen tons and what do you get? Another day older and deeper in debt. Saint Peter, don’t you call me ’cause I can’t go, I owe my soul to the company store. 2 I was born one mornin’ when the sun didn’t shine, I picked up my shovel and I walked to the mine, I loaded sixteen tons of number nine coal And thestrawboss hollered, ‘ Well, damn my soul!’ (CHO.) 3 Now when you see me cornin’, you better step aside, Another man didn’t and another man died; I’ve got a fist of iron and a fist of steel, If the right one don’t get you, the left one will, (CHO.)

ШЕСТНАДЦАТЬ ТОНН

Нас из грязи слепили — считается так, Но из крови и мышц все же сделан бедняк. Кожа, кости еще, словом, хитрого нет. Правда, мозг слабоват, но хребет — так хребет! По шестнадцать тонн грузишь, а толк-то каков? На день к смерти поближе — и больше долгов. Не пойду — пусть бы Петр меня в рай пригласил, Душу в лавке компании я заложил. Я родился туманной и мрачной порой, На плечо взял лопату — и прямо в забой. По шестнадцать тонн угля — с зари до зари, И десятник ругается: «Черт побери!» Я иду — шаг в стороночку, молодцы. Стал один на пути мне — и отдал концы. Как железо, как сталь кулаки мои прочны. Если правый не свалит, то левый уж точно.

Перевод В. Викторова

ЯРМАРКА В СКАРБОРО

Ты на ярмарку в Скарборо едешь? Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей. Обо мне там девчонке напомни, Той, что звали любимой моей. Коль сошьет мне рубаху льняную, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Без единого шва — лишь такую, — Снова будет любимой моей. Коли в высохшем старом колодце, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Ту рубаху она постирает — Снова будет любимой моей. Коль землицы мне акр раздобудет, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Да землицы у моря, то будет, Снова будет любимой моей. Коль распашет землицу девчонка, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Да распашет рогами ягненка — Снова будет любимой моей. Ну а коли девчонка откажет, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Ты соври, мол, вовсю расстаралась — Пусть уж будет любимой моей. Все преграды любовь одолеет, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Все на свете девчонка сумеет — Ну и будет любимой моей. Я надену рубаху льняную, Петрушка, чабрец, розмарин и шалфей, Протяну ей ладонь и скажу я: «Вот и стала любимой моей!»

Перевод А. Буравского

TENNESEE WALTZ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Этот сборник не антология американского фольклора. Составляя его, мы не ставили перед собой академических, исследовательских целей. Имелось в виду другое. Мы хотели, чтобы наш читатель, знакомясь с образцами устного народного творчества Соединенных Штатов, прикоснулся к тому, что поэты называют духом народа, а ученые — социальной психологией нации, ибо ни в чем так явственно не проступают, не прослеживаются специфические национальные черты, как в фольклоре. Конечно же, для того, чтобы понять народ, уметь отделить его интересы от интересов тех, кто присваивает себе право вещать от его имени, одного этого сборника, да и одного фольклора, недостаточно. Даже сами американцы спустя двести лет после принятия Декларации о независимости все еще пытаются постигнуть свое самостояние. Для этого нужно ответить на многие вопросы; кто я? Как найти себя? Каковы те ценности, ради которых стоит жить?

Ответ на эти вопросы американцы ищут и в своем прошлом, в своей национальной истории, в своей культуре. Подлинная культура не может создаваться в отрыве от народного творчества. Вот почему лучшие образцы американской художественной литературы, поэзии, музыки основаны на национальном фольклоре. Читая Г. Бичер Стоу, О’Генри, Марка Твена, Эрскина Колдуэлла, слушая музыку Гершвина, Бернстайна, вы, возможно, теперь явственнее увидите те истоки, которые лежат в основе их творчества.

Мы не ставили целью отразить все виды и жанры народного творчества США. Баллады, легенды, песни, сказки представлены здесь на фоне сложной и противоречивой истории США. И это поможет нашим читателям лучше понять надежды и чаяния американского народа, корни его истинно демократической культуры.

Сохраняя верность традициям культурного сотрудничества и духу исторического совещания в Хельсинки, мы выпускаем книгу в год 200–летия США. Советский читатель впервые знакомится с произведениями творчества американского народа в таком полном объеме. Тем самым будет сделан еще один шаг к взаимопониманию наших народов.

Т. Голенопольский