Но дочка не стала врачом, а выбрала математику. И поступила в университет на факультет прикладной математики.
– Зачем? – убивалась мать. – Кем она будет? Учительницей?
– Пусть будет кем хочет, – примирительно говорил он. – Чем учитель тебе не угодил? Будет работать в школе, и растить своих детей будет проще.
– Как она будет одна в городе?
– Нормально будет. Она взрослая, разумная девочка. Я поеду с ней, сниму комнату у надёжных людей. Будем её навещать, она будет приезжать, – не конец света.
Но ни комната у надёжных людей, ни разумность не уберегли девочку от любви. Когда стало очевидно, что она беременна, а отца ребёнка не выдаст под страхом смерти, пришлось оформлять академотпуск.
– Может, я притворюсь беременной, чтобы слухи не пошли? – предложила мать. – Будем растить как своего.
– Ты что, жена? – впервые грозно сказал он. – Лишать ребёнка матери? Не будет этого! Что нам досужие сплетни? Захочешь закрыть фонтан, он сильнее забьёт. Пусть рожает дома. Мы поможем, а она поедет продолжать учёбу.
Слухи пошли разные. Кто-то говорил, что она понесла от своего женатого преподавателя, кто-то – что её изнасиловали.
Но она так и не открылась ни отцу, ни матери. Отучилась, приехала в село и стала работать в школе.
А Арен… Дедова радость и надежда, с раннего детства стоял рядом и смотрел, как он работает. Как немного подрос, дед стал учить его ремеслу. Собирать разбитые глиняные формы в мешке, чтобы «видели» не глаза, а пальцы. Сначала глиняные формы были простыми, потом всё более и более сложными. Пальцы у него были длинные, хваткие, ловкие. Спустя время он стал ассистировать деду. Иногда сложные переломы он «собирал» даже лучше деда. А потом ставили «яху», что-то наподобие гипса. Собирали вместе травы: каждую – в свой сезон, в своё время суток. Дед всё ещё мечтал. Мечтал, что хотя бы внук станет врачом.
«…»
Дом стал заполняться людьми. Тело деда обмыли, уложили в гроб в гостиной. Дед лежал важный, торжественный, сложив руки на груди. Вокруг толпились люди, бабушка сидела у изголовья.
Арен всё ещё сидел на высоком подоконнике, вглядываясь в дедовский профиль, когда во дворе поднялся переполох. Вишнёвая девятка резко затормозила перед воротами, и из неё выскочили двое парней.
– Где снхчи Мукуч? Очень нужен!
Ворвавшись в дом и увидев гроб, сникли.
– Вы извините, у нас друг разбился, авария. В районной больнице врачи не могут помочь, говорят, надо везти в Ереван, оперировать. Мы пойдём…
Бабушка, молча сидевшая, опираясь лбом о гроб, поднялась и осмотрелась.
– Стойте! Арен, сынок, вставай. Попрощайся с дедом и иди. Заберите его, – скомандовала она парням. – Он поможет.
Арен смотрел на закат. «Солнце садится… Дед, наверное, уже добрался…»
– Пойдём, я провожу тебя, сынок…
Михаил Жинжеров
Родился в 1947 году в г. Чернигове (Украина). Окончил Киевский институт народного хозяйства. Трудился на предприятии ВПК.
С 1994 года живёт в Нью-Йорке (США). Женат, двое детей, пятеро внуков. Работал экономистом, а ночью, для медицинской страховки, – дежурным консультантом в доме для умственно неполноценных.
Публикуется с 2013 года. Был представлен в разных номинациях и печатался в литературных журналах и альманахах. Несколько раз был в числе победителей международных литературных конкурсов. Автор книг «Рифмой по затылку», «И смех, и слёзы, и любовь», «Из века в век, из страны в страну», аудиокниги «Пегас в бане».
Член Интернационального Союза писателей, Российского союза писателей, Пушкинского общества Америки, Литературного клуба Нью-Йорка. Награждён орденом им. Кирилла и Мефодия, медалями Мацуо Басё, Маяковского, Пушкина, Чехова, Есенина, Бунина, звездой «Наследие» II и III степеней, грамотами и дипломами.
Девочка
Декабрьский день. С заправки тянет запахом бензина.И небо грязно-ватными укрыто облаками.И тяжело, и лень, и весь как в липкой паутине,Гигантскими и мерзкими сплетённой пауками.Противно, слякотно, озноб пролазит под одежду.Хоть вроде крепок я ещё и голова в порядке,Противно, старость впереди, и никакой надежды,Грызёт обида, одиноко, муторно и гадко.И вдруг гляжу – идёт легко, уверенно и важноВ сопровождении красивых бабушки и мамыДевчушка маленькая. Подойдя ко мне отважно,Сказала «деда» и глядит чудесными глазами.Но растерялись и смутились бабушка и мама:«Не приставай к нему, не твой дед это, что ты, внучка?»Но милый ангелочек смотрит на меня упрямоИ говорит мне: «Дедушка, возьми меня на ручки».И солнце появилось, засияло нежным светом.Обида и тоска умчались, рассеялись, как дым.Как будто тёплое опять вернулось в город лето,А я опять стал прежним, успешным, молодым.Бывает, что без радости тоскуют на планетеНенужные, больные, заброшенные старики.У некоторых внуки есть любимые и дети —Живут вдали, чужие и безнадёжно далеки.Мы многое не можем изменить, не в нашей власти,Но достаётся нам случайный маленький подарок.Немного чужого простого семейного счастья,Как будто от чужой свечи оставшийся огарок.Что б ни было, но за детей и внуков мы в ответе.Жизнь пролетела без религий, уж близок эпилог.Но если добрый, чистый, милый ангел есть на свете,То, может, есть на свете всевидящий и мудрый бог.
Камни
На сердце уснувшем лишь мёртвая память,Замёрзшая птица на белом снегу.Как
больно хранить мне за пазухой камни,Но выбросить их не могу.Безмолвная просьба к родным безответна:«Расчистите место, куда я их сброшу».Глухая стена. Это значит – до смертиПридётся влачить непосильную ношу.
Боль
Проблемы постоянны и тревожны.Приходят, как по почте бандероль,Уныние, тоска и безнадёжность,Болезни, неприятности и боль.Боль бывает сердечная, личная:Жжёт обида и ноет душа.Но она переходит в хроническую,С ней привыкнешь и жить, и дышать.Тело мучится болью физической,Мы её потихонечку лечим.И она переходит в хроническую,Нам терпеть её проще и легче.Боль для старости – чувство привычное,И её остановит лишь смерть.Хорошо, что она хроническаяИ её научились терпеть.
Ёлочка
Росла зелёная ёлка не в лесу, не в чаще густой.Не зайца, лису и волка пленяла своей красотой.Стегал её ветер хлёсткий, облака летели к реке,Стояла на перекрёстке в маленьком городке.Высокая, стройная, пышная, как будто из детских снов,Она не казалась лишней среди машин и домов.Носились белки вприпрыжку среди зелёных ветвей.Красивые, сочные шишки радовали детей.И раз в году на рассвете, в ожидании волшебства,Её наряжали дети к празднику Рождества.Высокие и низкорослые, уставшие от трудов,Ей улыбались взрослые, вспомнив родительский дом.Но раз набежали тучи, и с яростью хищного зверяПрошёл ураган могучий, ломая дома и деревья.Вырвал он ёлку с корнями, легко, как будто смеясь.И пала она ветвями в жидкую, липкую грязь.И осветила зарница бури жестокой последствия,Маленькую частицу всеобщего злого бедствия.Люди спешат на работу. В школу бегут подростки…Но не хватает чего-то на маленьком перекрёстке.
Далёкие друзья
Как много злобы в этом мире,Предательства и эгоизма.Прицельно бьют, как будто в тире,По самым преданным и близким.Как много в этом мире горя,Тоска сжимает, словно клещи.Укоры, сплетни, наговоры,И хамство батогами хлещет.Как много в мире одиноких.Желанье высказаться гложет.Но некому, как будто проклят,И только должен, должен, должен…Но вдруг среди чужих и прочихПривет приходит издалёка,Как лучик света тёмной ночью,Как парус в море одинокий.И не страшны ни мрак, ни ветер, —Есть близкие в пространстве зримом.И счастье жить на белом свете,И каждый миг неповторимый.
Простите
Absque omni exceptione.
Без всякого исключения.
Клубками судьбы сплетены, в истории давно уж тесно,И каждому отведены таланты, время, роль и место.В отрезке времени и места моей судьбы проложен путь —В одном моё промчалось детство, в другом умру когда-нибудь.За всё, в чём был неправ когда-то, за промахи и упущенья,В чём перед кем-то виноватый, – за всё хочу просить прощенья.Перед людьми под небом звёздным был в прошлой жизнивиноват,Что многое я понял поздно, что поздно свой раскрыл талант,Что ненароком мог обидеть, не смог кого-то защитить,Что не умел я ненавидеть так сильно, как умел любить…Простите, что в пучине быта запутался, как сельдь в сети,Что многое уже забыто и нет ни времени, ни сил.Живя на обнажённых нервах, судьбе всегда давая сдачу,Как часто был я лучшим, первым, но постоянно неудачно.Друзья далёко на планете, и хоть признаться неприятно,Родным не смог остаться детям, и даже близким и понятным.Мне скоро предстоит уйти туда, откуда нет возврата,И я спешу сказать «прости» всем, перед кем был виноватым.