Головоломка

Одежда убийцы с отверткой.

За спиной Илана снова раздался какой-то шум, он обернулся, замер и прислушался.

Вокруг было тихо.

У Илана затряслись руки. Страх навалился всей тяжестью, не давая дышать. Он открыл конверт. Внутри, помимо письма и нового ключа, лежал шприц с прозрачной жидкостью.

Уважаемый кандидат,

вы на верном пути. Полагаю, количество найденных вами лебедей увеличивается с каждым часом. Знайте, что фигурок еще очень много, так что ищите, и пусть вам повезет.

Врачи часто бывают излишне самоуверенными, им свойственно забывать жизненно важные правила безопасности. Вы – умный пациент, сумели обмануть бдительность лечащего персонала, стянули шприц с сильным успокоительным – сделайте укол одному из соперников и выведите его из строя на целый день.

Полагаю, вы захотите узнать, кто из игроков обращался с вами хуже всех. Ключ, который вы держите в руках, открывает ту самую комнату, где вы нашли продукты и конверты с первым заданием. Можете отправиться туда, открыть их и прочесть, кому что было поручено.

Одежда из пакета позволит вам передвигаться по клинике неузнанным. Вы станете местным призраком. Опасным, вооруженным шприцем с лекарством…

Следующее задание ждет вас в ячейке № 8.

Удачи.

Виржиль Гадес

Прочитанное так потрясло Илана, что он не сразу вышел из ступора. Ему второй раз поручают физически покуситься на другого кандидата. Ввести какой-то неизвестный препарат.

Исключено!

Илан встряхнул джутовый мешок, потом комбинезон и тут же вспомнил арестанта и двух легавых в свете фар на дороге. Что все это значит? Неужели убийца с отверткой участвует в игре, он что, не преступник, а статист? Или Гадес воспользовался случайной встречей, чтобы изменить сценарий? Илан не забыл фразу из его «приветственной речи»: По дороге сюда произошел небольшой инцидент, подавший мне несколько увлекательнейших идей, которые я попытаюсь воплотить в жизнь сегодня ночью.

Как Гадесу удалось раздобыть оранжевый комбинезон за такой короткий срок? Неужели у него есть связи с Отделением для тяжелых больных? Нет, все подстроено: полицейские – не полицейские, убийца – нанятый артист, а Моки и Лепренс – сообщники организаторов.

Игра, все это игра…

Из чистого любопытства он надел на голову мешок. Видеть через ткань можно было лишь свет и очертания предметов, дышалось тяжело. Какого черта он напялил на себя эту дрянь? Илан сорвал мешок с головы, жадно задышал и вдруг понял, что трупный запах стал сильнее.

По спине пробежал холодок.

Илан резко обернулся, уверенный, что за ним наблюдают, но никого не увидел. Он посмотрел в камеру, сунул в карман ключ и шприц, решив, что использовать его не станет, но и никому другому не позволит.

Он решил осмотреть остальные ячейки – может, удастся найти еще несколько фигурок лебедей – и едва не упал, открыв пятую дверцу в среднем ряду.

На него смотрели две большие грязные подметки.

Илан зажал рот ладонью. К горлу подступил выпитый за завтраком кофе. Он задержал дыхание и обеими руками потянул на себя заскрипевший ящик.

Тело заколыхалось, как серый жирный студень. Одежды на трупе не было, только грубые туристские ботинки синего цвета – огромные, сорок шестого размера.

Мертвецом был Моки.

На глазах у Илана выступили слезы. Грудь Моки была в запекшейся, почерневшей крови, которая вытекла из нескольких колотых ран. Сверху, на мятой бумажке, стоял черный лебедь. Дреды, аккуратно разложенные вокруг головы, напоминали устрашающего спрута.

Сомнений не было: Гаэлю Моки нанесли несколько ударов в шею, грудь и руки холодным оружием с очень тонким лезвием.

Отвертка… Орудием убийства стала отвертка.

На сей раз это не мистификация: белая пленка заволокла широко открытые глаза бездыханного Моки, глаза, видевшие лицо смерти.

Илан не сомневался, что Рей Лепренс тоже мертв, жестоко убит.

По клинике бродит монстр, и Илан знает, как его зовут. Люка Шардон, человек с отверткой, убьет их всех, одного за другим. Как убил восьмерых игроков в шале.

Пожелтевший от времени листок, лежавший на груди Моки, явно вырвали из тетради, текст был напечатан на машинке:

Люка Шардон химиорезистентен к большинству антипсихотических препаратов, что значительно осложняет задачу лечащих врачей. Учитывая склонность пациента к членовредительству, необходимо установить за ним усиленное наблюдение.

По мнению моего коллеги, Шардон живет в мире, созданном его воображением, и крайне редко реагирует на события реального мира. В момент пребывания в так называемой воображаемой фазе болезнь никак не проявляется. Психоз овладел его жизнью, его снами и социальным поведением. Когда болезнь проявляется, пациент выглядит совершенно нормальным, что делает ситуацию парадоксальной, а его – исключительно опасным.

В те же периоды, когда психоз отступает и имеет место возврат к реальности, пациент становится буйным и крайне агрессивным: он начинает верить, что медики хотят ему навредить, искажают все его слова, чтобы выставить сумасшедшим. Больным овладевает параноидальный бред, он отказывается оставаться в клинике, сегодня напал на санитара.

Пациент из палаты № 27 ничего не помнит о происшествии в шале и убийстве своей подруги. Больной считает, что она жива и придумывает события, которые якобы с ней происходят. Барьер между реальным и воображаемым полностью стерт. В острой фазе психоза пациент способен совершить убийство, которое сам же потом и «расследует».

Моя главная задача – заставить его принять правду об убийстве восьми человек. Только так можно улучшить его состояние.

Необходимо найти вход, первый ключ, который откроет ворота его разума. Другие ключи отыщутся позже, и мы будем мало-помалу продвигаться вглубь его больного сознания.

Для начала мы попробуем электрошоковую терапию.

Илан оцепенел. Составитель отчета – совершенно очевидно психиатр – пишет об эпизоде в шале. Но как это возможно? Клиника закрыта уже пять лет, а восемь человек погибли год назад. Почему убийца Моки, Люка Шардон собственной персоной, оставил документ на теле своей жертвы?

Объятый ужасом, Илан отступил на два шага, почувствовал внезапную боль, потом что-то холодное потекло по его спине, он заорал, обернулся и увидел расплывающийся силуэт с пустым шприцем.

Зрение у него мутилось, комната начала вращаться, мир опрокидывался, но он успел увидеть, что нападавший одет в оранжевый комбинезон, а на голове у него холщовый мешок с прорезями для глаз. Точно такой же он нашел в белом пакете.

Илан протянул руку в тщетной попытке сорвать мешок и увидеть лицо негодяя, но не успел – ноги стали ватными, и он рухнул на кучу одежды мертвецов.

Шприц упал и разбился, на пол вытекла капля маслянистой жидкости.

Потом наступила темнота.

45

Кошмар вернулся.

Илан вынырнул из небытия и сразу понял, что снова будет страдать. Из-за ремней на запястьях и лодыжках. Ему заткнули рот скомканной грязной тряпкой и заклеили медицинским пластырем. Звуки, которые он пытался издавать, напоминали невнятное бурчание.

Илану казалось, что он смотрит в калейдоскоп: все вокруг было расплывчатым, неопределенным. Цвета сливались, прямые углы превращались в изгибы, формы искривлялись, но он догадался, что находится в кабинете дантиста, сидит, пристегнутый к зубоврачебному креслу. Глаза ослепила лампа на гибком штативе-шланге.

Кто-то ее зажег.

Илан представил себе худшее: бормашина касается коренных зубов, кроша эмаль, бур ищет нервы. Нет боли хуже зубной. Он хочет отвернуться, но ремень на лбу удерживает голову в неподвижном положении. Он пытается кричать и чувствует в глотке отвратительный вкус какого-то препарата. Рвотный позыв быстро проходит.

Господи, как же кружится голова…

Когда Илан открыл глаза, в поле его зрения появилось и сразу исчезло размытое лицо в хирургической маске. Он услышал характерный сигнал электрокардиографа. Чье-то сердце билось медленно – его сердце.

Зачем его подключили к мониторам? Хотят посмотреть, как долго он сможет выносить пытки? Решили убивать его не торопясь?

Вокруг зазвучали голоса. Мужчины и женщины что-то обсуждали. Илан не мог разобрать ни слова, но не сомневался, что некоторые из этих голосов уже слышал у себя в голове. Именно они пытались свести его с ума.