Голубая лента

— Мне нравится ваша французская речь, мадемуазель Адонар, — продолжала Китти. — И голос ваш мне очень симпатичен. Мне кажется, мы могли бы стать добрыми друзьями.

— О! — проворковала Жоржетта. И пожала Китти руку.

Китти обняла ее за плечи и увела вперед.

— Вы замерзнете! — сказала она озабоченно. — Возьмите мою шубку!

— О нет, мне совсем не холодно! — ответила Жоржетта, продрогшая до мозга костей.

Харпер с трудом скрывал свою досаду. Он предпочел бы остаться наедине с Жоржеттой. Вместе с виконтом Джеем мрачно плелся он за дамами. Французы незаметно удалились.

— Поищем лестницу на верхнюю палубу, — сказала Ева. — Здесь слишком людно. Ах, смотрите-ка, вот же она.

Поднимаясь по ступеням, Еве пришлось ухватиться за руку Вайта — с такой силой дул здесь ветер, он дико разметал ее волосы, пробивался сквозь платье, всем телом ощущала она приятную прохладу.

— Ах, какой ветер! — сказала Ева. — Я рада, что вы приехали, Вайт. Правда, я очень рада!

— Я счастлив, — ответил Вайт. Концы шарфа, которым Ева повязала голову, касались его лица, и он вдыхал аромат ее волос.

22

Они поднялись на шестую палубу. Далеко внизу перекатывались синие, сверкающие волны. Вдали, у самого горизонта, ползло суденышко, окутанное ржаво-коричневым дымом.

— Вайт, глядите-ка, пароход! Что это за судно, как вы думаете?

— Грузовое, видимо, не рейсовое, со случайным грузом, их называют «бродягами».

— Как здесь хорошо! Правда, здесь чудесно?

Ноздри у Евы раздувались, она упивалась терпким морским воздухом. Ее волосы и даже ресницы шевелил ветер. Вайт смотрел на легкий пушок, золотящийся на ее щеках. Порою ветер доносил запах горячей нефти. Три красные трубы выплевывали в голубое небо густые, черные клубы дыма. Игравший на прогулочной палубе оркестр был едва слышен, все вокруг как-то совсем притихло.

— Какая тишина! — сказала Ева, усаживаясь в кресло. — Ну, а теперь рассказывайте о Грете, — попросила она с некоторой торжественностью в голосе и посмотрела Вайту прямо в глаза. Но тут же, не дав ему вымолвить ни слова, заговорила вновь: — Чувствуете? — Она взяла руку Вайта и положила к себе на грудь. — Чувствуете, как бьется сердце? Это Грета. — Она залилась счастливым смехом, и в глубине ее глаз сверкнули искорки. — А теперь говорите! Рассказывайте все, до мельчайшей подробности! Слышите?

Вайт стал рассказывать. Пять-шесть дней тому назад он закончил дела в Вене и был на пути в Гайдельберг. Когда поезд приближался к Зальцбургу, он вспомнил о Грете и о своем обещании навестить ее, если случится проезжать через Зальцбург. Откровенно говоря, он и сам соскучился по ней. В Зальцбурге он сошел с поезда и взял таксомотор до Санкт-Аннена. Порошил снежок. Меньше чем за полчаса он добрался до поместья. На фоне темного леса утопающий в снегу Санкт-Аннен походил на заброшенный монастырь, холодный и неприветливый. Никого не было видно. Наконец ему удалось разыскать служанку. Он попросил ее передать свою визитную карточку и долго ждал, пока к нему не вышла чудаковатая на вид пожилая дама.

— Мисс Роджерс! — сказала Ева и глубоко вздохнула.

— Да, мисс Роджерс, точно такая, какой нам часто описывала ее Грета.

Мисс Роджерс провела его в холл, здесь ему тоже пришлось порядочно ждать. Наконец появилась полковница фон Кинская и попросила пожаловать в гостиную. Она была сама любезность. «Так вы, значит, и есть господин Вайт, — сказала она. — О, Грета всегда с восторгом говорит о вас. Ведь это вы научили ее играть в крокет? Грета, Грета, поди-ка сюда! У нас гость, приехал господин Вайт».

Грета вошла тихо и недоверчиво.

— Как она выглядела? — спросила Ева, дрожа от волнения.

— Как всегда, — ответил Вайт. — Волосы немножко растрепаны, своенравная, озорная. «Здравствуй, Грета, вот и я, — обратился я к ней. — Как видишь, я сдержал свое слово».

Грета смотрела на него во все глаза, видимо все еще не веря, и молчала.

«Ты что, не узнаешь меня, Грета? Я Вайт!» Тут она лукаво рассмеялась и сказала: «Ну, конечно, узнаю, я знаю, что ты Вайт. Здравствуй, Вайт». Но она не тронулась с места, не подошла к нему. В ней не было той естественности и смелости, какой она отличалась в Гайдельберге. Вайт заговорил с ней, но она отвечала робко и односложно. «Поговори же с господином Вайтом, дорогая», — ободряюще сказала г-жа Кинская.

«Why don’t you talk with the gentleman?» [20] — спросила мисс Роджерс мужеподобным, лающим голосом.

— Помните, Ева, как смешно Грета передразнивала ее?

Смущенно теребя передник, Грета взглянула на мисс Роджерс.

«I shall talk with him», [21] — ответила она, но все-таки из нее немного можно было выудить.

— Не много, но хоть что-нибудь? — сказала Ева. — Постарайтесь вспомнить, Вайт, мне важно каждое ее слово.

20

Почему ты не разговариваешь с господином? (англ).

21

Я буду говорить с ним (англ.).

Вайт припоминал.

— Да, сперва она спросила, сколько я у них пробуду. Я ответил, что должен уехать с первым же поездом. Грета рассмеялась: «Зачем же ты тогда приехал, если сразу же хочешь уехать?» Я ответил, что приехал только затем, чтобы повидать ее. «А куда ты теперь поедешь?» — «В Гайдельберг». — «В Гайдельберг? А как поживает Роланд?» — спросила она, оживившись (Роландом звали овчарку Вайта). «Спасибо, хорошо, он просил передать тебе привет». — «А ты ему передай от меня. Скажи ему, через четыре месяца я опять буду в Гайдельберге». — «Через четыре месяца? — удивилась г-жа Кинская. — Откуда ты это знаешь?» «How do you know it?» [22] — совершенно ошеломленная, переспросила мисс Роджерс. Грета поглядела на бабушку и мисс Роджерс с нескрываемым превосходством и бойко ответила: «А я высчитала! Осталось еще четыре месяца».

22

Откуда ты это знаешь? (англ.).

— Вот видите! Вот видите! — торжествующе воскликнула Ева. — Она уже не даст себя провести этим старухам! Ну, дальше, дальше, Вайт!

Вайт вспоминал, задумчиво сплетя свои длинные пальцы.

— Да-да, она спросила еще, играем ли мы уже в крокет. «Нет, пока еще слишком холодно», — ответил я. «Но в июле, — сказала Грета, — мы снова будем играть, правда, Вайт? А пока я буду здесь упражняться. У меня есть шар и молоток». Больше, Ева, я при всем желании ничего не могу припомнить.

Ева молчала. Через некоторое время она подняла глаза на Вайта и разочарованно протянула:

— А обо мне она не спросила?

— Нет! — ответил Вайт. — В тот момент не спросила. Но в ее глазах я видел невысказанный вопрос. Она поглядывала то на госпожу Кинскую, то на мисс Роджерс, словно хотела, чтобы обе дамы ушли.

— А они, конечно, и не подумали это сделать? — с горечью спросила Ева.

— Нет, и я понял, что они ни на минуту не оставят нас с Гретой вдвоем. Но Грета… Грета в конце концов ухитрилась шепнуть мне лежавшее у нее на сердце словцо.