Голубая луна

– Не хочешь дождаться де Валена?
– поинтересовалась, возникнув рядом с Гердой, приставучая Другая Она.

– Зачем?
– нахмурилась Герда.
– Если бы я была ему дорога, взял бы меня в империю или приехал сюда ко мне, а он мне, между прочим, даже письма не прислал. Каро написала, а он - нет!

– Но у него могут быть обстоятельства!
– попробовала возразить Другая Герда.
– Когда он совершал помолвку, он же не мог знать, что встретит тебя. И потом император...

– Вот пусть и спит со своим императором!
– возмутилась Герда. Она была зла на Эмиля и не собиралась ничего ему прощать.

Вопрос был лишь в том, кем ей хочется быть больше, княгиней Полоцкой или королевой Эринора?

"Но, с другой стороны, - рассудила Герда, обдумав возникшую дилемму, - кто сказал, что я не могу совместить оба титула?"

Придя домой, Герда взяла четвертушку пергаментного листа и написала черной тушью короткую записку:

"Здравствуйте, Иван!

– написала Герда.
– Вы спрашивали, как мое имя, и почти угадали. Я Герда ди Чента. Дворянка, если это все-таки имеет для вас значение. Я обдумала ваше предложение, и, если оно все еще остается в силе, готова приехать к вам в Новгород. Прошу вас, не рассматривайте то свое приглашение в качестве обязательства. Точно так же, мое письмо к вам не крик отчаяния и ни в коем случае не просьба о помощи. Если надумаете ответить, посылайте письмо в герцогство Горанд, в город Арона, в гостиницу "Петух и море". С непременной симпатией, Герда ди Чента".

Запечатав письмо перстнем-печаткой, который она заказала в свое время вместе с сапфировым гарнитуром, а заодно и перстнем самого князя Ивана, она снова отправилась в порт и, вызвав капитана московитов, показала ему княжеский перстень и передала письмо с просьбой доставить его адресату в Новгород.

На следующий день корабль ушел в плавание, а Герда вернулась к своим неспешным делам.

3.

Ах, какое это было прекрасное время! Герда жила безмятежной жизнью человека, которому никуда не надо спешить. Но медленное течение жизни не убаюкивало ее. Напротив, оно позволяло перевести дыхание, оглядеться по сторонам, разобраться в себе и принять важные решения. Этим она и занималась, а еще она наняла себе учителя, принадлежащего к местной школе, так называемого морского фехтования. Он учил ее драться мечом и палашом особой конструкции и, что естественно, ножевому бою. Кроме того, она наконец научилась плавать, и, поскольку на дворе стояло жаркое лето, уезжала в погожие дни в уединенную бухту на побережье вблизи Ароны и плавала там в свое удовольствие в естественном наряде Евы, лишь опоясавшись ремешком с закрепленным на нем кинжалом. Без оружия она теперь никуда не ходила и ничего не делала. В остальное время она гуляла или выезжала на конные прогулки, читала книги, учила - на всякий случай, - новгородский говор, именовавшийся русской речью, и упражнялась в магии. Колдовство давалось ей все проще, а арканы получались все сложнее. По ее субъективным прикидкам сейчас Герда была уже искуснее выпускников трижды проклятого Коллегиума, но на достигнутом не остановилась, а продолжала упорно трудиться, медленно, но верно продвигаясь вперед.

Примерно через месяц после первого, до Герды добралось второе письмо Шарлотты, а еще через полтора - третье. Пришло наконец письмо и от Эмиля. Граф де Вален "искренно печалился", что по-прежнему не может приехать в Арону, но обещал со следующей оказией прислать Герде денег.

"Жмот!" - констатировала она и отвечать на это письмо не стала, тем более, что у нее неожиданно появилась чудесная идея, как скоротать время в ожидании ответа от князя Ивана и при том не потерять его впустую.

Арона город старый. Пожалуй, даже древний. Поэтому в нем сохранилось довольно много материальных свидетельств прошедших веков, в том числе и таких, которые напоминали о временах, когда и в помине не было еще никакого Великого герцогства Горанд или королевства Эринор, а существовали совсем другие империи, царства и княжества. И вот однажды, - дело было как раз за несколько дней до того, как пришли письма от Шарлотты и Эмиля, - Герда зашла на вечернюю службу в маленькую церквушку совсем недалеко от своего нового дома. А вот когда выходила на улицу, увидела неподалеку от церкви большой старый дом и неожиданно для себя самой поняла, что построен он на руинах языческого храма из камней, взятых из того же древнего сооружения.

Однако храмы, как было известно Герде еще со времен обучения в Коллегиуме, - если, разумеется, это настоящие святилища, - будучи однажды построены, никуда уже не исчезают, даже если лежат в руинах. Пока камни, из которых были сложены его стены, остаются на месте, храм продолжает оставаться тем, что он есть - местом, где голос человека возносится к ушам бога. Памятуя об этом, ночью Герда вернулась к замеченному ею дому, подобралась к нему с той стороны, где, согласно ее расчетам, находился алтарь, и приступила к делу. На ее счастье, эта часть дома выходила в запущенный сад, огороженный полуразвалившейся каменной оградой. Перебравшись через нее, Герда оказалась в таком месте, где ее было не видно ни из дома, ни с улицы. Вот это была удача, так удача. Она засветила "колдовской фонарь" - это была новая магия, освоенная ею совсем недавно, - и при его свете нарисовала на земле пентаграмму, вписанную в круг. Насыпала вдоль линий геометремы "выпаренную соль", тонко промолотый белый кварцевый песок и угольную пыль. Поставила в вершины пентаграммы и зажгла свечи красного воска и, наконец, установила в центр фигуры алтарь - широкую керамическую плошку. Затем она положила на жертвенник три золотые и три серебряные монеты, красный алмаз, рубин и сапфир, безжалостно вынутые из ее же украшений, голубя, которому свернула шею прямо над алтарем, кусок белого хлеба, маленькую головку сыра и, завершая ритуал, разрезала навахой ладонь и окропила подношение своей кровью. После этого она закрыла глаза и представила, как по невидимой лестнице сходит к ней с неба Неистовая богиня.

– Недурно, - сказала великая Темная богиня, приблизившись к Герде.
– Давно меня не вызывали к таким вот разрушенным храмам. Кстати, можешь открыть глаза.

Герда открыла глаза и посмотрела на величественную красавицу, облаченную в белоснежное платье.

– Спасибо тебе, Неистовая, что снизошла на мой зов!

– Не прибедняйся, - улыбнулась богиня.
– Мой ответ - да.

– Что "да"?
– не поняла Герда.

– Я разрешаю тебе сходить к тому ручью, - поморщилась богиня.
– Нечего тебе побираться! Только глупостей не наделай и не забудь посетить храм Черной луны...

***

Идея сходить на "золотую речку" пришла Герде в голову совершенно случайно. То есть, не то, чтобы раньше она об этом ни разу не подумала, но вероятность того, что ей удастся с этим справиться, представлялась настолько ничтожной, что и начинать не стоило. Однако не даром говорится, что охота пуще неволи. Принцесса - это конечно звучит гордо. Громкий титул и все такое... Но ей вдруг отчаянно захотелось разбогатеть, - чтобы не ехать в Гардарику бедной родственницей. Поэтому добраться до золота и сапфиров, которые однажды открыла ей Темная богиня, показалось Герде самым верным способом решить разом все свои финансовые проблемы. Ну, а теперь, когда она получила благословение самой Неистовой, предприятие уже не казалось ей ни безнадежным, ни бессмысленным. И кроме того, все оказалось не так страшно, как казалось прежде.

Во-первых, тщательно изучив все доступные карты, - а их в Ароне нашлось довольно много, - Герда обнаружила, что, если двигаться по прямой, то добраться до долины Белогривой можно максимум за три недели. Конечно, идти придется по бездорожью и горным тропам, но все про все должно было занять от полутора до двух месяцев, и это по всем признакам была игра, которая стоит свеч. Но, разумеется, даже колдуны не путешествуют в одиночку, так что имелось в этой затее и некое немаловажное "во-вторых". Герда все еще не привыкла к тому, что Дар открывает перед ней совсем другие перспективы по сравнению с тем, что может себе позволить обычный, пусть даже наделенный большой властью, человек. Это было похоже на ее бой с ассасинами во владении Каркарон. Вместо того, чтобы применить магию, она воспользовалась тогда сталью и чуть было не протянула ноги, за что ее совершенно справедливо отругала Темная богиня.

Зато сейчас Герда посмотрела на ситуацию под несколько иным углом зрения и сразу же увидела решение возникшей проблемы. Через своего учителя фехтования она нашла шесть крепких бойцов, немало в своей жизни попутешествовавших и хорошо знакомых именно с теми территориями, через которые предстояло идти. Двое из них к тому же сами были горцами и говорили на нескольких диалектах мхара, во всяком случае на его северном и южном наречиях. То есть, это были именно те люди, какие ей сейчас требовались. Возникала, правда, проблема доверия. Отправляться в горы с незнакомыми мужчинами было бы более, чем опрометчиво. Однако Герда теперь была сильной колдуньей, а способ получить контроль над малознакомыми ей людьми она не так давно уже опробовала на служанках, которых предоставила ей Шарлотта. Клятва на крови - это такая вещь, от которой так просто не отмахнешься. Поставленные в ситуацию выбора "жизнь или смерть", - а Герда на этот раз действительно отравила вино, которым угостила своих спутников, - наемники согласились принести ей клятву верности. И, разумеется, принесли, поскольку деваться им все равно было некуда.

А еще через три дня они вышли в дорогу, и, следует признать, это был тот еще квест. Погода стояла отличная, лето - оно и в высокогорном Хаарнахе теплая пора. В долинах было жарко, у кромки льдов - терпимо, но главное, небо было прозрачно, а ночи - коротки. Герда гнала свой отряд без передышки только вперед, впервые в жизни, сама задавая темп во всех отношениях безумного похода. Откуда взялось это лихорадочное желание сходить "туда и обратно" за какие-то жалкие шесть недель, - что-то вроде пресловутого "Veni, vidi, vici", - Герда не знала, но чувствовало, что все делает правильно. Поэтому двигались они все светлое время суток, а дни стояли длинные, и даже на самых трудных участках пути ее отряд продвигался на удивление быстро. Где не получалось ехать верхом, вели лошадей в поводу. Ели горячее только ранним утром и поздним вечером: кулеш из муки крупного помола и копченого сала, крутая гороховая каша и ячменная загуста с наструганной в вариво вяленой кониной, в крайнем случае, ржаные сухари с местной сырокопченой колбасой и горячим чаем. Если получалось добыть дичь, не задерживаясь для этого на месте специально, жарили мясо и варили похлебку, но на границе ледников, куда приходилось забираться, чтобы сократить путь, охотиться было не на кого. Впрочем, один раз крайне удачно поохотилась сама Герда. Перебираясь через ледниковый язык, она "почувствовала" плавное движение где-то впереди слева по ходу движения и, не глядя, швырнула туда "сгусток гнева". С тех пор, как в Эриноре, Другая Герда сожгла таким манером арбалетчика, покушавшегося на жизнь Шарлотты, у нее этот фокус - сколько ни пробовала - не получился ни разу. А в тот день, даже не задумавшись, бросила огонь метров на двести и, что любопытно, попала с первого раза. Оказалось, под "горячую руку" подвернулся снежный барс. Передняя часть тела и голова зверя сильно обгорели, но мяса все равно осталось достаточно. Другое дело, что варить его пришлось едва ли не всю ночь, и даже после этого оно плохо жевалось и скверно пахло. Тем не менее, снежный барс в тот день разнообразил им меню. А уже через сутки они встали биваком у горной реки и наловили форелей, так что и ужин, и завтрак получились отменные: уха и печеная на углях рыба были всяко разно лучше жесткого и жилистого мяса хищника.