Голубоглазый дьявол

– Мисс Трэвис, мистер Кейтс только что прошел через холл, он сейчас поднимается в лифте.

– Благодарю, - Я поглядела на часы, было около половины второго ночи, - Гм, он выглядел нормально? Он сказал что-нибудь?

– Нет, мисс Трэвис, он ничего не говорил. Мне кажется, он выглядел ...усталым.

– Хорошо. Спасибо.

– Нет проблем.

Я повесила трубку и сидела с телефоном на коленях, желая, чтобы он зазвонил. Но проклятая вещь была тиха. Я подождала, пока не уверилась, что у Харди было достаточно времени, чтобы добраться до квартиры, и набрала его номер. Мне ответил автоответчик. Я шлепнулась на диван и уставилась в потолок, изнемогая от нетерпения. Не в силах больше выдержать я набрала сотовый Харди. Абонент не доступен. Что случилось? С ним все хорошо?

– Позволь ему побыть одному, - сказала я громко, - Ляг спать. Пусть и он поспит. Он позвонит завтра, когда захочет поговорить.

Но я не слушала саму себя. Я слишком волновалась за Харди.

«Дерьмо», - пробормотала я, протирая глаза. Я была взвинченной, усталой и обеспокоенной. Не было никаких шансов заснуть, пока я не удостоверюсь, что с Харди все было в порядке. Только постучусь в дверь. Может, обниму. Может, обниму в постели. Я не просила бы его говорить. Никакого давления. Я только хотела, чтобы он знал, что я рядом, если он нуждается во мне.

Сунув ноги в шлепки, я вышла из квартиры и вызвала лифт на восемнадцатый этаж. В стерильной атмосфере холла было зябко. Едва сдерживая дрожь, я подошла к двери и позвонила. Тишина. Внутри квартиры послышалось шарканье. Я ждала, ждала.. с недоверием поняв вдруг, что Харди не собирался открывать. Мое лицо угрюмо напряглось. Отлично. Проклятие, это было плохо. Если нужно, я простою у его двери и буду звонить всю ночь. Я снова нажала на кнопку звонка. Меня посетила внезапная, ужасная мысль, что возможно Харди был не один. Иначе в чем причина его нежелания видеть меня? Но я не могла поверить…

Дверь открылась.

Я столкнулась с Харди, которого еще не видела прежде. В квартире было темно, не считая слабого света, проникавшего с улицы, сквозь окна гостиной. Харди был босой и одет в белую футболку и джинсы. Он выглядел большим, темным и угрюмым. Я почувствовала сильный кисло-сладкий запах дешевой текилы, той самой, какую выбираешь, чтобы напиться до чертиков и быстро. Я и прежде видела Харди выпившим, но никогда пьяным. Он говорил, что ему не нравится чувствовать себя бесконтрольным. Он не озвучил это, но я поняла, что он терпеть не мог быть уязвимым физически или эмоционально. Мой пристальный взгляд пробежался от его сумрачного лица до пустого стакана в руке. Я передернула плечами от неприятного ощущения мурашек по коже.

– Эй, - удалось мне хрипло произнести, - Я хотела увидеть, что с тобой все хорошо.

– Я в порядке, - он смотрел на меня так, словно не узнавал, - Поговорим позже.

Он начал закрывать дверь, но я наступила на порог. Я боялась оставить его одного – мне не нравился его жуткий пустой взгляд.

– Давай я приготовлю что-нибудь поесть. Яйца и тосты…

– Хэвен, - он казалось, собрал всю свою волю, чтобы говорит, - Мне не нужна еда. Мне не нужна компания.

– Почему бы тебе не рассказать, что случилось? – я безотчетно протянула руку, чтобы коснуться его, но он отпрянул назад. Как будто мое прикосновение было отталкивающим. Я была ошеломлена. Во мне все перевернулось, когда я подумала о том, как сама вот так же шарахалась от прикосновений. Я никогда раньше не задумывалась о том, что чувствовали при этом другие люди.

– Харди, - сказала я мягко, - Я уйду. Обещаю. Только сначала скажи мне, что случилось. Всего несколько слов, я пойму.

Я почти физически ощутила волну гнева, исходящую от него. Было слишком темно, чтобы видеть цвет его глаз, но их сияние было почти зловещим. С тревогой я задавалась вопросом, куда делся настоящий Харди? Казалось, его подменили злобным двойником.

– И как ты сможешь это понять, - сказал он глухо, - когда я сам ни хрена не понимаю.

– Харди, впусти меня, - сказала я.

Он не двинулся с места:

– Тебе не надо входить.

– О? – скептически усмехнулась я, - Что там есть такого, чего я должна бояться?

– Я.

Его ответ вызвал у меня беспокойную дрожь. Но я не пошевелилась.

– Что ты делал сегодня вечером? – спросила я, - Зачем тебя вызвала твоя мать?

Харди стоял, опустив голову. Его волосы были в беспорядке, как будто он неоднократно дергал их. Я хотела пригладить мерцающие темные завитки, обнять его. Я хотела утешить его. Но все, что я могла сделать – это ждать. С терпением, которое никогда не было для меня лёгким делом.

– Она попросила, чтобы я взял на поруки из тюрьмы своего отца, - наконец сказал он, - Его задержали вечером за вождение в нетрезвом виде. Он знал, что ей лучше не звонить. Последние два года я даю ему деньги. Я плачу ему, чтобы он держался подальше от мамы и мальчиков.

– Я думала, что он в тюрьме. Но, значит… он уже вышел?

Харди кивнул, не глядя на меня. Его рука сжимала дверной косяк. Я почувствовала холодок в животе, глядя на его грубые сильные пальцы.

– Что он такого сделал, - спросила я мягко, - что попал в тюрьму?

Я не была уверена, что Харди мне ответит. Но он ответил. Иногда самые сокровенные тайны раскрываются, если задать нужный вопрос в нужное время. Харди говорил тусклым, безнадежным шепотом преступника на исповеди. Я знала, что слышу вещи, которые он никогда не говорил ни одному живому существу.

– Он отсидел пятнадцать лет за изнасилования с отягчающими.. .Он – серийный насильник…он творил ужасные вещи с женщинами…ему не полагалось условно-досрочного освобождения, они знали, что он не изменится. Но срок закончился, и они должны были его освободить. Он сделает это снова. Я не смогу остановить его. Я не могу следить за ним каждую минуту. Я могу только держать его подальше от моей семьи…

– Нет, - сказала я хрипло, - это не твоя работа быть его сторожем.

– ..мои братья идут по его стопам. Это его дурная кровь. В прошлом месяце я вытаскивал Кевина, я заплатил семье девочки, чтобы они не предъявили обвинения…

– Это не твоя ошибка, - сказала я , но он меня не слышал.

– Проклятые ублюдки. Все мы. Не имеющий смысла белый хлам.

– Нет.

Каждый его вдох был отчетливо слышен.

– Прежде чем я оставил отца в гостинице сегодня вечером, он сказал мне… - Харди остановился, его сотрясала дрожь с головы до кончиков пальцев. Его качало. Господи, он был совсем пьян.

– Сказал тебе что? – прошептала я, - что, Харди?

Харди помотал головой.

– Хэвен, - его голос был низким и гортанным, - Уйди. Если ты останешься… Я не в себе…Я буду использовать тебя. Причиню тебе боль, понимаешь? Убирайся к черту!

Я не думала, что Харди был способен причинить мне вред, как, впрочем, и любой другой женщине. Но правда была в том, что я не была в этом полностью уверена. В тот момент он походил на большого страдающего зверя, готового порвать любого, кто подошел бы к нему. И это было моим проклятьем после развода с Ником. Я была пуганой вороной. Я все еще жила под гнетом своего гнева и своих страхов. Но в жизни бывают моменты, когда надо либо переступить черту, либо потерять свой шанс навсегда. Если Харди способен был причинить мне вред, я должна была узнать это теперь.