Голубой горизонт

Котс видел, что полковник колеблется. Требовалось его осторожно подтолкнуть.

– И еще жеребец, – сказал он.

– Какой жеребец?

Кайзер оторвал взгляд от ног.

– Тот, что побил вас на Рождество. Драмфайр. Добавляю его.

Кайзер мало-помалу сдавался, но выставил еще одно, последнее условие:

– Женщина. Сбежавшая арестантка. Мне нужна и она.

– Я вначале немного с ней позабавлюсь. – Хотя его худое жесткое лицо оставалось бесстрастным, Котс наслаждался торговлей. – Приведу ее вам помятой, но живой.

– Ну, она, вероятно, и так помята, – рассмеялся Кайзер. – И еще помнется, когда с ней повозится этот молодой бык Кортни. Мне она нужна только для того, чтобы устроить хорошее представление на виселице. Толпа любит, когда на веревке молодая бабенка. И мне все равно, что вы с ней сделаете до того.

– Значит, договорились? – спросил Котс.

– Мужчина, женщина и три лошади. – Кайзер кивнул. – По три тысячи за каждого, всего пятнадцать тысяч.

Полковника несли десять человек. Каждый час – по золотым часам Кайзера – четверка носильщиков менялась. Седло было английского стиля, но работы лучших голландских мастеров. Его привязали к середине двух шестов. Кайзер садился, ставил ноги в стремена, по два человека спереди и сзади поднимали шесты на плечи и шли. Потребовалось девять дней, чтобы добраться до колонии, причем в последние два дня шли голодными. Шесты сильно натерли солдатам плечи, но ноги Кайзера почти зажили, а вынужденное воздержание уменьшило его живот: теперь полковник выглядел на десять лет моложе.

Прежде всего Кайзер отправился с докладом к губернатору Паулюсу Питерзону ван де Виттену. Они были старыми друзьями, и у них было много общих тайн. Ван де Виттену, высокому худому мужчине, не было и сорока. Его отец и дед входили в Совет Семнадцати в Амстердаме, и губернатор был очень богат и влиятелен. Скоро он вернется в Амстердам и займет свое место в Совете директоров ВОК, если, конечно, его послужной список и репутация будут безупречны. Деятельность английского бандита определенно может их запятнать. Полковник Кайзер подробно описал преступления против имущества и достоинства ВОК, совершенные молодым Кортни. Он медленно разжигал пламя губернаторского гнева, постоянно намекая на ответственность ван де Виттена во всем этом деле. Их разговор продолжался несколько часов и потребовал большого количества голландского джина и французского кларета – исключительно высшего качества. Наконец ван де Виттен сдался и согласился от имени ВОК предложить вознаграждение в пятнадцать тысяч гульденов за захват Луизы Левен и Джеймса Арчибальда Кортни или за несомненные доказательства их смерти.

Компания издавна назначала вознаграждение за головы преступников, сбежавших из колонии. Многие охотники и купцы, получавшие разрешение на выход за границы колонии, таким способом увеличивали свой доход.

Кайзер был очень доволен результатом. При выплате обещанного Котсу вознаграждения ему не придется расстаться ни с одним собственным гульденом.

В тот же вечер Кайзер навестил Котса в одном из маленьких домиков за садами компании. Он передал ему четыреста гульденов на покупку провизии для экспедиционного отряда, отправляющегося за Джимом Кортни. Пять дней спустя небольшой отряд путников собрался на берегу реки Эрсти – первой реки за пределами колонии. На место встречи все они пришли порознь. В отряде оказалось четверо белых: капитан Котс, светлоглазый, с бесцветными волосами, с покрасневшей от солнца кожей; сержант Удеман, лысый, но с густыми длинными усами, первый помощник Котса и соучастник во всех его делах; капралы Рихтер и Ла-Рише, привыкшие к совместной охоте, как пара диких псов. Еще пять готтентотских солдат, включая Гоффеля, который будет исполнять роль переводчика. И Ксиа, бушмен-следопыт. Ни на ком не было мундира ВОК, все в одежде капских бюргеров – из кожи и сыромятных шкур. Набедренную повязку Ксиа из шкуры антилопы-прыгуна украшали скорлупа страусовых яиц и стеклянные бусы. За плечами Ксиа нес свой лук и изготовленный из древесной коры колчан с ядовитыми стрелами; на его поясе висело множество амулетов и полых рогов, заполненных волшебными и лечебными снадобьями, порошками и мазями.

Котс сел в седло и взглянул на бушмена.

– Бери след, маленький желтый дьявол, и глотай ветер.

Они вереницей двинулись за Ксиа; каждый солдат вел запасную лошадь с вьючным седлом.

– Следу Кортни сравняется много недель, когда мы его отыщем, – Котс смотрел на голую спину и коричневую голову Ксиа, подскакивавшего перед носом его лошади, – но этот охотничий пес – настоящий шайтан. Он найдет и след снежинки в адском пламени.

И он стал думать о подписанном губернатором ван де Виттеном приказе, лежащем в его седельной сумке, и о перспективе получить пятнадцать тысяч золотых гульденов. Котс улыбался. Это была не слишком приятная улыбка.

Баккат знал, что это только передышка и что Кайзер не позволит им уйти так легко: довольно скоро Ксиа снова пойдет по их следу. Поэтому бушмен уходил далеко вперед и на шестой день после захвата лошадей Кайзера нашел место, идеально подходившее для его цели. Здесь пласт черной вулканической породы пересекал дно широкой долины, проходил поперек русла реки с быстрым течением и поднимался по крутому противоположному склону. Пласт прямо и отчетливо выделялся, как мощеная римская дорога, потому что на нем не росла даже трава. Пересекая реку, он противостоял водной эрозии, образуя природную дамбу. Вода великолепным водопадом обрушивалась с него в водоем в двадцати футах внизу. Черный камень был так тверд, что даже стальные подковы лошадей не оставляли на нем царапин.

– Кайзер вернется, – сказал Баккат Тому, когда они сидели на этой блестящей черной поверхности. – Он упрямый человек, а ты сделал это делом его чести. Он не сдастся. Даже если не пойдет сам, пошлет за тобой других, и их поведет Ксиа.

– Ксиа тоже потребуется много времени, чтобы добраться до Кейпа, а потом вернуться, – ответил Джим. – К тому времени мы будем за сотни миль отсюда.

– Ксиа может идти по следу годичной давности, если тот не будет тщательно стерт.

– Как ты сотрешь наш след, Баккат? – спросил Джим.

– У нас много лошадей, – сказал Баккат, и Джим кивнул. – Может быть, даже слишком много, – продолжил Баккат.

Джим взглянул на табун захваченных лошадей и мулов. В общей сложности больше тридцати голов.

– Нам столько не нужно, – согласился он.

– А сколько тебе нужно? – спросил Баккат.

Джим задумался.

– Драмфайр, Трухарт, Холодок и Ворона для езды верхом, Олень и Апельсинка – запасные и чтобы нести поклажу.

– Я использую остальных, и лошадей и мулов, чтобы стереть наш след и обмануть Ксиа, – объявил Баккат.

– Покажи! – приказал Джим, и Баккат начал подготовку. Пока Зама поил лошадей выше черной плотины, Луиза и Джим мастерили из захваченных седельных сумок и шкур канны и болотного козла кожаную обувь для лошадей. Эта обувь закроет копыта лошадей, которых они берут с собой. Пока они занимались этим, Баккат спустился по течению. Он держался склона долины, не приближаясь к берегу. Когда он вернулся, они отвели отобранных лошадей и закутали им копыта кожей. Конечно, стальные подковы скоро разрежут кожу, но предстояло пройти по речному берегу всего несколько сотен ярдов.

Пожитки привязали к спинам этих шести лошадей. Потом, когда все было готово, собрали остальных лошадей и мулов в плотный табун и провели по черному пласту. На полпути они остановили шесть навьюченных лошадей, а остальным позволили идти дальше, к пастбищу на противоположном склоне долины.

Джим, Луиза и Зама разулись, привязали обувь к спинам лошадей и, босые, повели их по черному каменистому пути. Баккат шел за ними и осматривал каждый дюйм земли, который они покрыли. Даже на его взгляд они не оставили никакого следа. Копыта были закутаны кожей, босые ступни людей – мягкие и гибкие, шли путники медленно, не обременяя лошадей своей тяжестью. И копыта нигде не задели камень, не оставили ни одной царапины.

Добрались до противоположного берега. Джим сказал Заме:

– Иди первый. Когда они доберутся до воды, лошади захотят плыть прямо к берегу. Твоя задача – помешать им.

Они с тревогой наблюдали, как Зама по созданной природой дороге вошел в воду. Вначале вода доходила ему до колен, потом до пояса. В конце концов ему даже не пришлось прыгать с моста: быстрое течение просто унесло его. Он упал в воду двадцатью футами ниже и исчез, как показалось зрителям, на целую вечность. Потом из реки показалась его голова, Зама поднял руку и помахал. Джим повернулся к Луизе.