Голубой вереск

Невыразительная, неутонченная внешность среднестатистических лондонских дебютанток шокировала Беатрис. Сама она провела два или три года своего девичества в Париже и своим изысканным вкусом обязана прежде всего этому времени. Линетт понравилась ей с первого взгляда, и после того, как девушка несколько раз побывала у них в гостях на Гровнэр-сквер, Беатрис начала строить планы, как бы познакомить ее с Иэном.

Когда он так неожиданно вернулся и позвонил ей, ее первой мыслью было отменить вечеринку и провести вечер с ним вдвоем. Она хотела поговорить с ним, узнать о его делах, но затем вспомнила, что в числе гостей ожидалась и Линетт.

В считанные секунды она мысленно представила их вместе; наконец должно было свершиться то, о чем она так долго мечтала. Иэн был очарован девушкой, и когда Беатрис увидела, как они вместе куда-то уходили, ее радости не было границ.

Она была достаточно умна, чтобы не задавать Иэну излишние вопросы, и лишь вскользь упомянула о Линетт:

— Эта девушка так мила — не думаю, правда, что ты заметил ее вчера вечером. Я обязательно должна как-нибудь вас познакомить. Она очень хороша собой, и все мужчины Лондона от нее без ума.

Уже через две недели Иэн нарочито небрежным тоном сказал:

— Мама, ты бы пригласила Линетт на ужин одну. Мы хотим поговорить с тобой.

Все было именно так, как она и планировала, подумала Беатрис. И сейчас, глядя на них в библиотеке, она видела, как они подходят друг другу.

Но вдруг Беатрис с раздражением вспомнила, что в доме находится еще одна барышня, эта Макдональд, от которой одни неприятности. Иэн разговаривал с ней; надо спросить, что же он выяснил. Но не успела Беатрис и слова вымолвить, как распахнулась дверь и вошел герцог Аркрэ.

Тетя герцога приходилась Иэну бабушкой, таким образом, они были родственниками. Беатрис знала Арчи с тех пор, как вышла замуж за Юэна. По ее мнению, он нисколько не изменился с годами. Он до сих пор отличался все тем же подростковым менталитетом.

Сейчас он был явно возбужден и чем-то не на шутку встревожен, что тотчас задело чувство организованности Беатрис. Ей нужно будет что-то сделать с Арчи, дисциплинировать его, она об этом позаботится. И прежде чем герцог успел сообразить, что к чему, ему налили два крепких коктейля и позвали к столу. Один из девизов Беатрис гласил: «После хорошего ужина все проблемы становятся не так серьезны», — и после нескольких превосходных блюд и стакана шампанского герцогу и впрямь полегчало.

— Я привезла это вино с собой, — сказала Беатрис, поднося бокал к губам. — Завтра Иэну следует посмотреть, не осталось ли чего в погребе.

— Там не слишком много, — ответил герцог. — В последние годы Дункан не пил ничего, кроме воды. И другим не давал пить вино.

— Ему наверняка стоило огромных усилий отказаться от виски! — воскликнул Иэн.

— Врачи сказали ему, что в противном случае он умрет, — заметил герцог. — В восемьдесят лет лучше умереть, чем быть трезвенником.

Перед «Иэном, сидевшим во главе стола, был поставлен графин с портвейном, и слуги удалились.

— Теперь мы можем поговорить, — сказала Беатрис. — Я не хотела, чтобы ты говорил что-нибудь в присутствии Халла. Он мой шофер, но в случае необходимости может прислуживать за столом. Человек он хороший, но ужасный болтун. Что бы ты ни рассказал о своем голубом вереске, об этом узнали бы во всем доме и, несомненно, и в деревне тоже.

— Какой уж тут секрет. Он исчез, — мрачно произнес герцог.

— Расскажи с самого начала, — предложил Иэн. — Когда ты обнаружил пропажу?

— Два часа назад, — ответил герцог. — Прежде чем переодеваться к ужину, я обычно обхожу теплицы. Сегодня немного позже, так как сегодня ко мне заходил агент, а потом заглянул ты. Я уже переоделся, а затем вспомнил, что не был в теплице. До ужина еще четверть часа — когда я один, то ужинаю в восемь. Пошел в сад. Захожу в теплицу, а вереска и нет!

— Он был в горшке? — спросила Беатрис.

— Горшков всего тридцать. Некоторые уже отцвели, но этот вот-вот собирался распуститься. Я уже ожидал первый цветок.

— Почему дверь теплицы не была заперта? — поинтересовалась Беатрис.

Вид у герцога был сконфуженный.

— Ключ потерялся много лет назад. Я уже давно собирался поставить новый замок. Заперты виноградная и персиковая теплицы. Вереск не всегда хранился в одном и том же месте — то слишком холодно, то слишком жарко, — вы же знаете, каковы садовники. Целую неделю не был в той теплице.

— Несколько неосторожно с твоей стороны, — заметил Иэн.

— К тому же я знал, были и такие, кто им интересовался или сам пытался вырастить голубой вереск. Но все же я ожидал честности. Не могу же я везде замки повесить.

— Ты абсолютно уверен, что он пропал? — спросила Беатрис.

— Обыскал все. Вызывал садовников, поднял весь дом вверх ногами. Все, конечно, знали, какой горшок я имею в виду. Вереск так и не нашелся — его определенно стащили.

— И что ты собираешься делать? — осведомился Иэн.

— Даже не знаю, черт возьми. Пришел к тебе за советом, а ты спрашиваешь меня. В конце концов, у тебя же есть голова на плечах. Тебе приходилось иметь дело с коммунистами и тому подобное.

— Вы считаете, что это дело рук коммунистов? — спросила Линетт.

Герцог поджал губы.

— Их сейчас везде пруд пруди. От них запросто можно ожидать чего угодно. Выпад против Шотландии. Голубой вереск многое значит для страны. Например, может привлекать туристов. Когда-нибудь он станет не менее популярным, чем лох-несское чудовище.

— Сегодня днем ты рассказывал мне о двух группах людей, которые особенно интересуются вереском, — сказал Иэн. — Помню, ты упоминал фирму в Глазго. А кто там еще?

— Американцы! Неделю назад получил письмо от какого-то американского дельца, — вспомнил герцог.

Внезапно он умолк и громко ударил кулаком по столу.

— Точно! — воскликнул он. — Бьюсь об заклад, это тот чертов американец, что арендовал в этом году Бенюр. Не далее как на прошлой неделе мы говорили с ним о вереске. Любопытный, то и дело задавал какие-то вопросы.

— Как его звали? — осведомился Иэн.

— Струтер, — ответил герцог. — Еще гнусавит. Всегда недолюбливал подобных типов. — Он умолк и, словно извиняясь, взглянул на Беатрис. — Знаю, знаю, ты тоже американка, Беатрис, но, черт побери, у тебя совсем не такая речь.

— Полагаю, мистер Струтер — янки, — сухо заметила Беатрис.

Беатрис необычайно гордилась тем, что южанка — из штата Виргиния. Она и вправду говорила без северного акцента. Иэн отлично знал о взаимной неприязни северян и южан.