Голубой Ютон
Шрифт:
– А два десятка наших парней думаешь не справятся?
– Это будет третья линия защиты. Первая – это тот манипул, что ждет римского посла возле Волгодона, вторая – эти преторианцы. А четвертая – у Даши два новеньких пистолета, которые Ксюша сделала.
– Лучше бы она карабин взяла, у нас же пружины…
– Не лучше. Вера Сергеевна хакнула те бусы из гелиодора, которые за будинов выторговали, Вовка сварил бериллиевую бронзу – немного, но на пружины к пистолетам хватило. И даже на все обоймы, их Ксюша по пять штук к пистолетам сделать успела. А две сотни патронов к «Форту» всяко легче, чем сотня к карабину…
– Дамы, заканчиваем рыдать, Даша сказала что через три месяца вернется, – прекратила обсуждение Лиза. –
– Что ты ему наговорила? – Лиза пыталась выглядеть рассерженной, но в глазах ее проскальзывала улыбка. – Ты же запугала бедного… как его… Марка Ливия Павла до мокрых штанов!
– Прости, о великая! – с Лизой Лера, несмотря на то, что она была почти на десять лет младше, давно уже близко подружилась, и обе они, постоянно дразня и подкалывая друг друга, знали, когда можно шутить и когда разговор нужно вести предельно серьезно. – Штанов они не носят, так что мы отметаем ваши инсинуации. А если по делу… Если этот Гордиан помрет, то в Риме начнется чехарда во власти, а Филипп Араб, как я вычитала в литературе, амбициозен, агрессивен и глуп, хотя и смел. Сдуру он и нас завоевывать двинется. Мы, конечно, их победим: Вовка вон уже с десяток своих пулеметов настрогал, но оно нам нужно? С Римом лучше торговать, у них есть многое, что нам очень пригодится – а для торговли нам нужен предсказуемый и, скажем так, постоянный партнер. По мне так Деций Траян даже лучше Гордиана, но если там начнется эта пьянка, то до Траяна нам еще лет шесть терпеть.
– Думаешь, лучше отправить туда Дашу?
– Разве что на экскурсию. Если у Тимесития какая-то хроника, она ее найдет и подскажет лечение. Если он заболеет после ранения какого-то… спроси у Вероники и матери, у них вроде было несколько парней-фельдшеров, одного-двух таких с запасом йода и стрептоцида держать возле Гордиана и Тимесития было бы неплохо. А если постоянная торговля наладится – ну, если ты им оружия много решишь для этой войны продать, то можно будет и вахтовым методом парней в поле обкатать. С Гордианом ведь тоже ясности нет: то ли его солдаты убили, то ли он от заражения помер после ранения.
– Вот за что люблю историков, так это за ответы, покрывающие все возможные варианты. А еще за абстрактное и совершенно глобальное мышление. Погибнет какой-то парень – пошлем другого, рассыплется какое-то государство – выстроим новое. А людей считать…
– Добрых правителей не бывает, сама знаешь. В походе на будинов погибло больше сорока парней, и мне каждого до слез жалко. Будинов не жалко, но… жизни этих сорока парней спасли – причем уже спасли – пять с лишним тысяч других жизней. Циничный подсчет, я знаю – но иначе-то нам и считать нельзя. Мы для этих людей – богини. Хреновые, но уж какие есть – и они нам не просто верят, они по факту нам вручили свои жизни. Веря, а многие уже и точно зная, что мы делаем все, чтобы их жизнь стала лучше. И веря, а большинство уже и твердо зная, что если мы кого-то из них посылаем на смерть, то лишь для того чтобы спасти гораздо больше жизней. А что до фельдшеров этих, так они курс молодого мордобойца у Ангелики все прошли, себя от мелких неприятностей защитят… вдобавок этот Марк беречь наших фельдшеров будет больше, чем себя самого.
– Пожалуй. По твоим словам он имперец, жизнь свою не задумываясь отдаст за ее благо. Кстати, ты слышала что случилось в Рязани с преторианцами?
– Нет, что-то пропустила.
– Преторианцы там со скуки дохнут, и один решил развлечься. Приставать начал к какой-то девушке, но на его беду попался он за этим занятиям на глаза Ангелике – она приехала из карантина мужиков забирать на стройку дороги к Рязани…
– Она его убила?
– Если бы. Она отпинала всех преторианцев,
которые бросились приятеля защищать. Как я поняла, только центурион по щам не получил: он как-то быстро сообразил что происходит и орал, чтобы все немедленно прекратили.– Этот центурион – старый приятель Марка, с ним еще в Германии где-то служить начинал. Ветеран…
– Да они все ветераны.
– Я не об этом: Марк мельком упоминал, что центурион этот ранен был сильно, теперь руками едва двигает. Так что в драку он по немощи не полез…
– Может быть. Неважно. Говоришь, что Марк созрел для разговора? Давай еще раз освежим в памяти наши основные тезисы, а его… давай завтра к одиннадцати. Попробую до вечера обо всем договориться – и отправим его домой. Надоел он тут уже, откровенно говоря. А с Дашей я сегодня поговорю…
Пока римский посол изучал основы Великого и могучего, случилось два важных события. И одно было очень важным: был запущен металлургический завод в Дубне. По такому случаю почти все (кроме учительниц, занятых в школе) посетили этот славный город, где в торжественной обстановке Катя зажгла огонь в домне. Когда Лера сказала Марку, что во владениях богинь вина не пьют «потому что вино делает мужчин слабыми, а женщин глупыми», она слегка покривила душой: после запуска домны женщины все же устроили неслабый такой праздник. Но иногда – это же почти «совсем не», так что душа Леры осталась спокойна.
Еще через неделю в домну начали грузить руду, а Лена разожгла печь уже мартеновскую. А еще через день ранним утром домна выдала первый чугун, к вечеру превратившийся в сталь. Которая через жалких двенадцать часов превратилась в стальные листы…
Таким образом Дубна, уже ставшая самым большим городом в окрестностях (там теперь жило чуть больше пяти тысяч человек) стала и самым важным – временно, конечно, но тем не менее. Главным же в пуске металлургического завода стало то, что появились материальные основания для совершенно предметного разговора с римским послом. Который, кстати, занял гораздо меньше времени, чем даже ожидала Лиза но тут уж она «сама была виновата». Хотя, возможно, и Марк Ливий Павел язык не досконально освоил.
Лиза с самого начала решила не тянуть кота за хвост, а потому сразу после обмена краткими приветствиями поинтересовалась:
– Что вам от нас надо?
– Мне сказали…
– Я знаю, кто и что вам сказал. Я жду вашего ответа на простой вопрос: что вы хотели, когда собрались ехать к нам?
– Вы делаете прекрасные мечи…
– Сколько?
– Что «сколько»? – удивился римлянин, и даже не вопросу, а тому напору, который обрушила на него Divina Elizabeth.
– Сколько вы хотите купить мечей?
– Зависит от того, сколько вы хотите за них получить. Сколько стоит один?
– Один? Думаю, тысяч пять денариев.
– Дорого… – сокрушенно произнес посол, – боюсь, что для нас это слишком дорого.
– Дорого потому что один и делать дорого. Но цена сильно зависит от того, сколько вы купите.
– А если сто мечей?
– Нисколько, не то количество чтобы вообще за работу браться.
– Триста? Если вооружить такими мечами преторианцев…
– Вооружайте хоть ассенизаторов, меня это не интересует. Если вы закажете три сотни, то один обойдется… думаю, где-то не дороже пятисот денариев.
Такая уценка потрясла Марка до глубины души. У римских кузнецов при оптовом заказе цену можно было скостить процентов на десять, иногда и на пятнадцать. А тут сразу в десять раз! Марк не знал пословицы о тех, кто не пьет шампанское, но внутренний голос так настойчиво кричал ему «рискни!», что он не удержался:
– А если говорить о пяти тысячах?
– Вот это уже голос мужа, не мальчика слышен, а то как дети: «сто, триста»… От пяти до десяти тысяч поставлю по сто денариев. Двадцать пять тысяч и больше – по двадцать денариев за штуку.