Голубой Ютон

– Мы пока вроде никаких следов людей не видели, по крайней мере зверьё тут непуганое, – возразил кто-то.

– Насколько я помню, Дьяково городище, которое вообще на территории Москвы, сейчас точно заселено, а до него добираться куда как ближе чем до греков. И вроде в районе Старой Рязани что-то подобное должно быть, но это не точно…

– Ну давайте всё бросим и пойдем куда-то добираться, – высказала своё мнение Лиза. – Урожай пусть другие собирают, а мы перебьемся, зачем он нам? Мы же все эти поля со скуки пахали-сеяли?

– Ага, и электричество для телефонов ваших трением палочки о тряпочку добудем, – поддержал её Михалыч. – Девочки, давайте сначала здесь приличную жизнь себе наладим, и уж потом подумаем как с местным населением общаться.

– Лучше, конечно, общаться мирно, – добавила Лера, – а мирное общение – это торговля. Причем торговать нужно тем, что сейчас очень дорого, а кроме нас никто этого на рынок предложить не может.

– Картошкой торговать будем?

– Можно и картошкой. Но у нас есть то, чего здесь вообще ни у кого нет и за что очень многие готовы будут очень дорого платить. У нас есть сталь.

– Страус: сколько? – процитировал опять кто-то. – Даже если забор снять и двери железные, тонн десять-то наберется?

– Одних труб в КамАЗе тонн тридцать, а сколько всего… Не знаю, но это вообще неважно. Лариса тогда сказала действительно самую важную для нас вещь, просто, мне кажется, ее не все правильно поняли. Мы знаем что сталь существует, а этого сейчас никто не знает. И мы знаем как эту сталь сделать. Знаем, просто у нас пока ее некому делать. Но обучить детей, чтобы они уже ее делали, мы не просто можем, мы обязаны. И вот когда эта часть плана будет сделана… Кстати, и за погоду, за урожай можно не беспокоиться. Сейчас римский климатический оптимум на дворе, в Крыму финики растут, а здесь весна начинается уже в феврале. И осень заканчивается в декабре. Лимоны, конечно, с мандаринами вряд ли на огороде вырастут, а виноград с персиками – за милую душу. И продлится это счастье аж до пятьсот тридцать пятого года, а потом… Ладно, что знала – сказала, может еще чего потом вспомню. Главное – природа за нас, справимся. Ну что, отдохнули, повеселились? Пошли лес рубить!

Глава 8

Жил на свете простой советский слесарь Владимир Святославович с простой советской фамилией Мудрый. И обладал этот слесарь простым советским чувством юмора, а потому сына своего он назвал простым именем Ярослав. Ярослав Владимирович Мудрый имени своего тоже не посрамил – и на свет появилась белокурая голубоглазая девочка Анна Ярославовна. Девочка эта росла-росла, да и выросла, до того выросла, что даже замуж вышла. И взяла фамилию мужа, как это принято на Руси. Правда с мужем она прожила недолго – развелась. Но фамилию новую оставила. И даже снова замуж выйдя, фамилию эту менять не стала…

Окончив институт, пошла Анна Ярославовна работать по специальности, которую в институте и получила. Учительницей в школе. Причем учительницей русского языка и литературы. Ревнительницей русского языка и русской грамматики – но при этом она никогда не использовала букву "ё". Не везде не использовала, а только при написании своей фамилии – потому как даже еще в том, самом первом ее свидетельстве о браке, работники ЗАГСа эту букву в её фамилии не проставили. В фамилии мужа – проставили, а в её – нет.

Но несмотря на некоторые "особенности" собственного правописания Анна Ярославовна преподавателем оказалась прекрасным, да и организационные способности её начальство заметило. И всего-то через шесть лет работы в не самой простой средней школе заведующей по учебной работе стала она – Королева Анна Ярославовна. Вообще внимания не обращающая на то, что отчество её ну совершенно никто из соотечественников не мог произнести правильно…

Импровизированную речь Ларисы, произнесенную на второй день после появления всех здесь, Анна Ярославна восприняла очень лично…

Когда Леночка притащила первый раз Марине здоровенную корзину белых грибов, та почему-то сильно расстроилась. На вопрос Леночки о причине Марина ответила просто:

– В наших краях белые только в середине июля появлялись.

– А сейчас пораньше появились, и это хорошо! Теперь можно голодными вовсе не ходить! Да и на зиму насушим, что тоже неплохо.

– Это – неплохо. Но если грибы раньше пошли, то может и осень раньше наступит? Я чего боюсь: вдруг мы урожая не дождемся? Вдруг Нина ошиблась с определением даты?

Солнечное затмение вроде бы подтвердило то, что Нина была права. «Вроде бы» лишь потому, что дата многим очень не понравилась, хотя, казалось бы, какая разница, если и так ясно, что до цивилизации еще многие века должны пройти? Тем не менее Нине пришлось еще минут пять отвечать на вопросы типа «а ты не ошиблась?»

– Астрономия – наука довольно точная. Я, конечно, могла ошибиться с определением времени истинного полудня – но если принять эту дату, то ошиблась я секунд на тридцать.

– А если больше ошиблась?

– Если допустить, что я могла ошибиться минут на пять, хотя сама я такого не допускаю, тогда есть еще одна подходящая дата, примерно на полмиллиона лет раньше. Но тогда бы мы оказались в районе Сибири, а, после того как Леночка подняла коптер на три километра и мы своими глазами увидели и Оку, и другие мелкие детали, совпадающие с идеей перемещения только во времени, мы Сибирь и полмиллиона лет может отбросить. К тому же, если я не путаю, мы бы попали в ледниковый период. Так что иных приемлемых вариантов я не вижу…

Лиза, вероятно тоже не сильно обрадованная последними новостями, тем не менее постаралась перенаправить мысли товарок в конструктивное русло, ведь она думала не только о себе, но и о детях… точнее, не столько о себе, сколько о детях:

– Ну что все носы повесили? Утром мы знали, что находимся в заднице, сейчас вышло уточнить ее глубину. Что-то вокруг изменилось? У нас есть достаточно еды и с каждым днем ее становится больше, у нас есть электричество, станки… У нас есть знания! Мы знаем, как выбраться из этой задницы! Да, нужно изрядно потрудиться – но мы и вчера трудились, и неделю назад. И мы каждый день видим, как жизнь становится все лучше. Реально лучше! Да, не так хорошо, как мы жили раньше, но подумайте вот о чем: в раньшие времена все мы тоже вкалывали с утра и до позднего вечера. И тогда нашу жизнь полностью описывала пословица «чтобы стоять на месте, нужно бежать». А здесь и сейчас мы вроде как и очень потихоньку идем вперед, но с каждым шагом мы движемся! А то, что мы узнали дату… мы теперь начинаем понимать куда конкретно нам надо двигаться. То есть мы и раньше догадывались куда, а теперь просто точно знаем. И теперь мы просто может точнее понять, что нам нужно сохранить из того что у нас еще есть чтобы этот путь себе облегчить. А это – повод не для уныния, а для радости: мы теперь сможем сделать свою жизнь лучше с меньшими усилиями. Так что заканчивайте обед, затем еще раз подумайте что нам нужнее всего – а завтра с утра всем нужным и займемся.

Импровизированную речь Ларисы, произнесенную на второй день после появления всех здесь, Анна Ярославна восприняла очень лично. Еще бы, ведь речь касалась как раз её работы: "Пусть здесь нет привычной нам цивилизации – зато есть лучшей педагогический коллектив России. Неужели лучшие учителя страны не смогут выучить детей так, чтобы эта цивилизация здесь появилась?"

Выучить-то можно, в этом Лариса была права. Но, прежде чем учить, нужно четко определить чему, как и в какой последовательности это делать. Проще говоря, нужна подготовленная и продуманная учебная программа – а ведь "старая" тут уже не годится. Потому что и с учебниками беда, и обстоятельства изменились, и то, что "раньше" было востребовано, сейчас окажется лишним балластом.