Голубой Ютон

Но ведь не просто так Анна стала завучем весьма престижной школы в двадцать восемь, так что уже через неделю программа обучения была готова. После того как изрядная часть учителей перебрались жить в расчищенный магазин и облагороженный «сарай», появилось время слегка починить и дом Савельевых, где три небольших комнаты были выделены под учебные классы. Да, учеников было немного, но каждый "класс" обучался отдельно: первый с двумя учениками (пятилетняя Оля и шестилетний Никита), второй (восьмилетние Денис и Коля), шестой (Саша и Маркус) и десятый с единственным учеником Володей. Вроде бы излишество, однако так и учителя друг другу не мешали, и школьники – и это было очень важно. Потому что, пользуясь "изобилием учителей", Аня учебные программы придумала очень напряженные, с расчетом на то, что стандартная школьная программа (за вычетом совершено бесполезных в нынешней реальности предметов вроде истории или «экономики») будет им дана не за одиннадцать лет, а всего за семь. Или за шесть – это уж как дело пойдет, но когда каждый ученик окружен и заботой, и вниманием… и учителя в доступности почти что круглосуточно готовы разъяснить и повторить что угодно…

Для Кати, которая успела уже полгода отучиться в архитектурном колледже, Анна Ярославна до конца программу составить не успела, ведь сначала нужно было понять что именно девушка «недополучила» из школьной программы. А с Вовкой вообще было «все сложно».

С общеобразовательными предметами было, в целом, понятно, ведь здесь были учителя, которые его уже неплохо знали (в том числе и по каким предметам мальчик «отстаёт»), но и твердая позиция Михалыча, убежденного в том, что из парня нужно готовить «инженера-энергетика широкого профиля», никем особо не оспаривалась. Вот только чему именно и в какой последовательности учат энергетиков, Анна Ярославна представляла с большим трудом, а идеи старика на эту тему вызывали у педагогов лишь снисходительные усмешки: даже учителю какой-нибудь литературы понятно же, что освоить курс проектирования электрических машин без знания общего школьного курса физики будет… трудновато, а университетский курс высшей математики за год пройти – и вовсе невозможно. Хотя…

Нина сказала, что попробует дать Вовке всю глубину математической мудрости к следующему лету, на что Лера ехидно заметила:

– Нина, знания половым путем не передаются!

– Издеваешься?

– Ммм… Нет, наверное просто завидую. Но может не сами знания, то хоть тяга к ним передастся? Ты старайся дальше… только аккуратно, чтобы парень не надорвался!

– Лера!

– Я про учёбу только, ты что? Его же и Михалыч тиранит, и Ксюха…

На самом-то деле Лера, как, впрочем, и все остальные жители поселка, Нину скорее жалели, чем осуждали. Ну да, после «переноса» настроение у всех было весьма депрессивное, но откровенно изматывающий труд не давал особо времени предаваться унынию. А Нина работой занималась не особо тяжелой, к тому же большей частью занималась ей в одиночестве – и времени на тяжкие размышления у нее хватало. В такой ситуации многие бы предпочли «спрятаться от невзгод» на груди близкого человека – но все близкие у неё остались «там», и Нина «спряталась» на груди у Вовки, который ей показался «самой надежной защитой».

Тем более что парень был практически взрослый, почти восемнадцать лет. В десятом он оказался просто потому, что после седьмого класса год пропустил: родители взяли сына с собой в «жаркие страны» и только в сентябре уже сообразили, что до ближайшей русскоязычной школы при посольстве добираться два часа в один конец. На самолете… Пока нашли, с кем парень может дома жить, пока все документы оформили – времени прошло столько, что «догонять» пропущенное пришлось уже в следующем году. Хотя сам Вовка по этому поводу не особо расстраивался: тетка (двоюродная сестра матери) смогла устроить его в самую хорошую школу города и даже, как сейчас выяснилось, всей страны. Ну а то, что случилось сейчас – оно уже случилось, и теперь ему предстояло доказать и себе, и всем окружающим, что он на самом деле взрослый и самостоятельный человек.

Вова ведь и занимался не только учебой. Например, используя в качестве топорика найденный на кухне савельевского дома поварской тесак, прорубил за несколько дней тропинку к месту падения «Солариса» – чтобы было удобнее оттуда тащить «что-нибудь нужное». Однако все это нужное – точнее, слитый из машины бензин – уже перетащил к себе Михалыч, так что мальчику достались лишь сиденья, из которых женщины соорудили пару не самых удобных спальных мест. Зато теперь можно было быстро и просто дойти до «дальней» опоры моста, где рухнули восемь «огрызков» мостовых балок, длиной от метра до двух с небольшим…

Ксении было трудно применить знания инженера-станкостроителя в одиночку, и она начала ими усиленно делиться с тем, кто – по её мнению – мог помочь воплотить их во что-то реальное. С Вовкой. И в результате они вдвоем даже сделали одну полезную вещь: маленький станочек. Очень полезный станочек: гончарный круг с ножным приводом. Не ахти уж какое сложное устройство, но сам процесс его создания поменял восприятие практически всеми женщинами грядущих перспектив. И не потому, что они вдруг убедились в том, что цивилизация еще не рухнула окончательно, а потому что изготовление гончарного круга показало всем, что есть еще огромные ресурсы для этой цивилизации сохранения.

Все оказалось просто: для приводов педали, вращающий деревянное колесо, и для осей всего, что в этом круге крутилось, нужны были соответствующие материалы, лучше всего – металл. И желательно – в виде металлических прутьев. Володя, когда осознал данный момент, просто взял кувалду и, раздолбив в щебень примерно метровый кусок рухнувшей балки моста, искомый полуфабрикат (в виде арматуры) добыл, причем с огромным запасом (ну, если потребности гончарного производства только считать). Учителя (даже учителя русского языка) арифметику в массе своей знают неплохо, так что прикинуть что «перенесенный» кусок моста (пять с лишним балок в длину, восемь в ширину) хранит в своих недрах поболее сотни тонн стали, смогли. Не смогли только выяснить, насколько поболее (верхняя оценка колебалась от четырехсот до восьмисот тонн) – но сообразить, что этого хватит надолго, сумели. А видя, что именно из стали вполне себе несложно сделать, окончательно успокоились. У Володи же появился еще один повод подкачать мышцу, круша кувалдой обломки бетонных балок. Первый же повод у него появился чуть раньше, но тогда Вове «насладиться» этим особо не пришлось.

Михалыч, когда выяснил размер положенной ему «инвалидной» пенсии, сильно расстроился. Конечно, дети ему пообещали, что нуждаться старик ни в чем не будет – но он как-то привык уже самостоятельно себя обеспечивать. А так как у него была уже выстроена и оснащена неплохая мастерская, то он – в довесок к работе «дежурным электриком» в поселке – подрядился на «работы по электричеству» и в ближайшей автомастерской. Ну там генератор перемотать, еще что-нибудь. Когда же парни выяснили, что старик и любой инструмент электрический починить может быстро и качественно, то их взаимоотношения приобрели принципиально иной характер. Среди всего прочего, отработка, которую Михалычу в мастерской отдавали, позволяла всю зиму дом топить с помощью мазутного котла практически бесплатно. К тому же парни ему и кое-что по мелочи приволокли в мастерскую – в частности, старый слесарный стол. Стальной, со здоровенной слесарной плитой, которая много для чего годилась.

Сразу после окончания «посевной» Владимир Михайлович задействовал Леру "в шкурных интересах", как он сам выразился. Утром он подошел к ней и, явно смущаясь – скорее своей физической немощи, нежели причин просьбы – поинтересовался:

– Девушка, вы вчера не сильно устали грядки копая? А то мне… всем нам нужно еще ямку выкопать. Не широкую, но, боюсь, довольно глубокую.

– Надо – вырою. Только где и зачем? Я спрашиваю на предмет подходящую лопату взять.

– Видите ли, у нас тут нашлось всего четыре топора разной степени паршивости. А вон там – он показал на двухэтажную развалину – еще до войны, говорят, хотели построить санаторий какой-то. И провели даже линию электрическую. На деревянных столбах и с пасынками из рельсов. Собственно, об этих рельсах и речь: как из рельса сделать топор, я в принципе знаю, но выдернуть этот рельс из земли сам я не смогу…

– Это столб который у магазина? Рельсы выкопать можно, но ведь тогда столб упадет… наверное сначала нужно провода снять и столб уронить.

– Нет, этот пока трогать не будем. Там дальше в кустах просто два пасынка остались, без столба торчат. Вот их бы…

– Хорошо, рельсы достану. Только я их одна не притащу… ладно, с кем-нибудь скооперируюсь.

Пасынки Михалыч попросил выкопать не «ради освобождения территории от индустриального мусора». Когда их Лера выкопала, в распоряжении старого энергетика появились два четырехметровых куска древних (и довольно ржавых) рельс, но на рельсы-то сталь использовалась отнюдь не гвоздевая. В «этих ваших интернетах» тема изготовления всякого нужного из рельсов была популярна, и Михалыч, ранее ютуб с удовольствием смотревший, решил сделать несколько новых топоров, поскольку вещь это нужная, а всего в поселке нашлось их только пять штук (включая очень паршивый маленький топорик, найденный у Фоминых в сарае). Как из куска рельса сделать топор, в целом было понятно, инструмент для работы нашелся (хотя и не самый хороший). Правда, некоторых «мелочей» еще не хватало, но заполучить их оказалось несложно.

Через пару дней Лера по просьбе Михалыча накопала из обрыва возле савельевского дома несколько ведер какой-то почти серой глины: на срезе проглядывал ее слой толщиной, правда, всего сантиметров в десять, но Лида, её поковыряв, сказала что она, скорее всего, огнеупорная. Вот только чтобы накопать несколько ведер серой глины пришлось обычной, коричневой, выкопать уже с пару кубометров. Хотя и это пошло на пользу: савельевский дом потихоньку расчищался от завалов, а «лишня» глина уходила на тропинку к реке, скрывая в своей толще мелкие (но острые и противные) пеньки, оставшиеся после вырубки кустов и деревцев.