Голые тетеньки (сборник)

– Слышь, Петя, а я ведь ничего себе, полненькая, аж отсвечивает.

– Да уж, – поегозился Петр на стуле.

– Петя, а если меня узнают, тебе же стыдно будет.

– Чего стыдиться-то красотищи такой? Нормально.

– А мне стыдно. Может, мне нос подрисовать, чтоб не узнали.

– Куда уж подрисовывать – хобот будет.

– Тогда давай подотрем, уменьшим.

– А вот это – мысль… Эх, еще бы парочку фотомоделей отснять, журнал бы получился классный, – посетовал Петр, инстинктивно понимая, что разнообразие сильнее красоты.

– Это кого еще? – строго спросила Мария.

– Может, тещу?

На пороге комнаты неожиданно возникла теща. Она открыла дверь своим ключом и, как говорят, застукала дочку с зятем с поличным.

– Ну вы совсем с ума сошли от безработицы. Инженер, учительница, а чем занимаетесь? Вы еще меня пофоткайте! Да я три войны прошла бы, если бы пошла. Да бог дал ума – сразу поехала к немцу, в лагерь. Пусть не в пионерский, зато сейчас от них пенсию получаю 100 марок. Дак хоть вас кормлю.

– Мама, вы не волнуйтесь, – вежливо прервал Петр тещу, – это все законно, мы зарегистрируем журнал, будем платить налоги.

Теща посмотрела на Петра, сказала «э-э-эх!», положила на стол с фотографиями 50 марок и ушла.

Через месяц в подземном переходе к вокзалу, поеживаясь от холода, стояли Петр и Мария, держа за уголки журнал «Плечо» с обнаженной Марией на обложке, правда, с курносым носиком. Из потока снующих туда-сюда граждан нет-нет да и подходили интересующиеся. Два кавказских лица цыганской национальности сразу попросили полистать журнал.

– А почему в журнале женщин мало, всего один? Нам много надо, – спросило первое лицо.

А второе сказало:

– Один, но очень симпатичный женщин. Адрес не дашь? – обратилось второе лицо к Петру.

Мария покраснела и отвернулась. А Петр ответил:

– Адресов у нас не имеется. Если хочешь – покупай и просто любуйся.

Лица взяли по десять экземпляров на каждое лицо.

Затем подошли два подростка.

– Смотри, смотри, голые тетеньки, – сказал один другому. Петр сразу предупредил их:

– Ребятки, вы еще молодые эротику покупать.

На это один из подростков веско возразил. Он достал финку из кармана, выщелкнул лезвие и сказал:

– Вообще-то мы у вас и отобрать все можем, но мы люди честные, купим за деньги.

Однако купля не состоялась, потому что юные рэкетиры увидели подходящего милиционера и скрылись. Милиционер козырнул и представился:

– Сержант Козыряев. Чем торгуете?.. А почему женщины голые и все видно?

Петр пояснил:

– У нас эротическое издание. Мы так зарегистрированы, нам в одежде показываться запрещается.

Сержант полистал журнал и сказал:

– А может, это порнография? Кто определит?

– А кто определит? – растерялся Петр.

– А в этом переходе определяю я, – сержант покрутил в руках журнал, – вот я и определяю, что это порнография.

– А если – так? – Петр протянул сержанту купюру.

Тот посмотрел ее на свет, разгладил и ответил:

– Ну, если так, то это эротика. Но только до конца моей смены…

… Два года спустя в своем просторном офисе Петр Петрович проводил оперативку. Слово держала главный бухгалтер:

– Я уже не могу, Петр Петрович. Мы с кассиром деньгами мозоли на пальцах натерли, впору на инвалидность идти. Нужны машинки для подсчета денег.

– Берите, сколько надо, из кассы и покупайте.

В кабинет бесшумно, как кошка, заглянула секретарша и промурлыкала:

– Петр Петрович, вас директор механического завода к телефону. Они хотят вас выдвинуть кандидатом в депутаты в областную Думу.

– Да за что меня-то? Я никого не обманул, ни у кого не украл.

– А он говорит, – хитро прищурилась секретарша, – что вы сексом занимаетесь, а это тоже мерило.

– Да не сексом, а… ну ладно, скажи ему, Леночка, что я согласен, пусть позже перезвонит. Теперь фотоцех. Доложите обстановку, Илья Абрамович.

Безумной интеллигентности мужчина средних лет с длинными седыми волосами ответил:

– Все нормально, Петр Петрович, фотографируем.

– А почему нашей ведущей фотомодели Ирины давно не видно?

– Приболела она по-женски, зуб у нее болит… Ну и еще у нас проблема, забеременела слегка – на работе.

– Вы что, смеетесь? В ваш цех презервативов привезли из Италии, а вы? У вас фотографы не соблюдают правила гигиены труда и промышленной санитарии на производстве?

– Фотограф новенький был, перепутал презерватив с противогазом.

– Производственный отдел, докладывайте.

– Ухудшилось качество печати в типографии. Читатели жалуются, что грудь со лбом путают, и это мешает сосредоточиться на главном.

– Какой видите выход из положения?

– Надо поднимать цену на журнал.

– Правильное решение.

На первое заседание областной Думы Петр Петрович собирался с неохотой. «За каким чертом мне это надо?» – думал он. На всех встречах с избирателями он говорил им, что его выбирать в Думу ни в коем случае нельзя, что ему некогда думать о народе и даже о себе – некогда. Но все имело обратный результат. Чем больше он рассказывал о себе отрицательного, тем больше любили его люди.

Заседание Думы началось с того, что после слов председателя «…разрешите считать открытым», все депутаты повскакивали с мест и бросились к микрофонам. В свалке микрофоны переходили из рук в руки.

– Ну почему мэр города ворует, – возмущался один депутат, – а я не имею такой возможности? Где же справедливость?

Другой кричал:

– Я знаю, как помочь людям! Надо у них сначала все отобрать, чтоб было чем помогать!

Успокоились разбушевавшиеся депутаты лишь тогда, когда председатель зачитал послание Президента Думе. Дословно текст послания звучал так:

«Пошли вы все на…!». Споры разгорелись по последнему слову. Одни говорили, что это слишком далеко. Другие – что даже близковато. Сошлись на компромиссе и записали в решении: «В целом послание Думы Президентом поддержать, но после слова «на…» читать: «…расстояние не более десяти километров от кольцевой дороги».За эту формулировку проголосовали единогласно и разошлись.

В Нью-Йорке на всемирный симпозиум эротических изданий все магнаты слетались на собственных самолетах. Прилетел на своем и Петр Петрович. Хвостовое оперение его «Боинга» украшала эмблема Никифоровской империи – оголенное плечо, неизвестно чьего пола и происхождения.

Вернулся из Америки Петр с тяжелым чувством. Там короли эротики всего мира снисходительно похлопывали его по плечу, тыкали пальцами в «Плечо» и учили, как надо жить. Даже китайцы.

Неделю прожил Петр Петрович на родной земле молча и, наконец, решился на эксперимент – выпустить журнал экстра-класса. В России это сделать было невозможно, потому что пришлось бы вначале переделать всю политику, экономику и людей. Журнал вышел за границей.

И вот, наконец, на рабочий стол Петра Петровича лег роскошный, богатый, играющий красками и глянцем номер «Плечо-суперлюкс». Но Никифорову было почему-то грустно.

И неспроста. Журнал так никого и не заинтересовал. Его просто не покупали. Не та жизнь, не те люди, не те женщины. Как далеки они были от народа.

– Что будем делать, Маша? Я разорен, – решился однажды сказать супруге Петр.

– Ну, наконец-то! – развеселилась Мария. – Хочу к морю.

Сейчас супруги Никифоровы живут на Кипре. От перемены климата у них родилась двойня, сыновья. Одного они записали греком-киприотом, другого – турком-киприотом, так, на всякий случай.Журнал «Плечо» в России процветает: Петр поручил руководство журналом Николаю, своему бывшему завгаром, потому что тот хорошо понимает, что именно надо народу. Сам Никифоров частенько приезжает по делам. Но все-таки предпочитает тосковать по Родине и снегу на Кипре.

Так доживём!

Это же надо – до чего довели страну! Мэр Москвы по телевизору жаловался – зарплата у него, как у нас с дедом пенсия на двоих. А у него семья-то поболе будет. Вот и решила я ему помочь. Советами.

Дорогой Юрий Михайлович!

Послушайте меня, старую. Хоть у меня и устали плечи руки носить, но худа я не насоветую. А как от зарплаты до зарплаты дожить, подскажу.

Перво-наперво, на еде не экономьте. Но и шибко не тратьтесь. Исхитряться надо. Сейчас в батончике «Марс» один ломтик бесплатный. Идите в киоски – пусть вам отломят бесплатные ломтики. Мне, правда, почему-то не отломили. Но вы же начальник, вам отломится.

Слыхала, вы коровку держите на своем садовом участке. От! Это правильно! Большой приварок к бюджету. Если самому некогда, пусть жинка ваша сметанку, творожок да в Кремле-то и предложит кому. Да подороже. Они там сидят, поболе, поди, нашего с вами получают.

А то и так бывает. Кончились денежки, а до пенсии еще неделя. Дак в этом случае мой Никодим гармонь под мышку – и айда на вокзал. А вернется, любо-дорого смотреть: и пьяный, и с деньгами. Опять же экономия, поить его в этот день уже не надо. А в Москве вон их сколько, вокзалов-то. Знай играй себе, наяривай.

Ежели сейчас экономить да подрабатывать, прожить можно. Даже с нашей с вами зарплатой.

Но конечно, пока еще много уходит на выпивку. Вроде и пьем редко – раз в месяц. Зато весь месяц подряд. Никодим мой давеча другана свого хоронил, Степана. Дак тот вообще первый раз в жизни отрезвел, когда уж помер. Но экономить и на выпивке можно. Вы гостей к себе не зовите. Их на дармовое-то всегда много желающих. Говорите им, мол, болею, жена болеет, теща с Казахстана приехала. А сами-то к ним и ходите. Поди, не выгонят. Зашел к нему, спросил между прочим, ну как тут у тебя дела в центральном округе? Он и поставит бутылочку.

А уж если нельзя отказаться от гостей, из Кремля кто припрется без спросу или из правительства, вы им коньяки-то заморские не наливайте. А в эти бутылки налейте водки подешевле. Какая им разница? Все равно, поди, выпимши приходят, не учуют. А вам экономия.

К нам тоже Степан, когда жив был, никогда трезвый не приходил. Дак его хоть мозольной жидкостью пои – все вкусно. А когда он стакан-то сразу хлобызнет, тут уж не до закуски. И вы своим сразу по полному наливайте, чтоб закусок не спрашивали.