Голый конунг. Норманнизм как диагноз
Шрифт:
Имеются под письмом и подписи московских археологов, например, д.и.н. В.Я. Петрухина. Как Петрухин понимает русские летописи, следовательно, русскую историю, видно из того, что для него летописцы есть «норманнисты», что летописное «за море» указывает только на Швецию, что «варяги для Нестора – жители Скандинавии…», что «летописец знал из дошедших до него преданий, что само имя «русь» имеет варяжское (скандинавское) происхождение…», что он согласовывал предания «о происхождении руси из Скандинавии… с общим этноисторическим контекстом», что летопись содержит предание «о варяжском – скандинавском – шведском происхождении руси…» [227] .
227
Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Скандинавы на Руси и в Византии в X–XI веках. С. 58, 62, 67; их же. Легенда о «призвании варягов» и становление древнерусской историографии // ВИ. 1995. № 2. С. 45; Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX–XI веков. Смоленск, М., 1995. С. 17; его же. «От тех варяг прозвася…» //
Как специалиста-археолога Петрухина характеризует его «норманнско-хазарская» концепция, в которой псевдоскандинавские погребения в камерах занимают центральное место и через призму которой он несколько десятилетий псевдореконструирует историю Киевской Руси. И эта псевдореконструкция настолько не соответствует источникам, что вызывает протест даже у ученых, не сомневающихся в норманнстве варягов. Так, в 2000 г. византинист Г.Г. Литаврин отметил, что Петрухин несколько преувеличивает роль норманнов на Руси и что он не имеет оснований для вывода о заметном «хазарском компоненте» в русской культуре, т. к. «нет решительно никаких доказательств того, что их влияние на духовную культуру и политическую систему Древней Руси было сколько-нибудь глубоким и длительным». Но доказательства Петрухину вообще-то и не нужны. Потому что есть его личное мнение. Его и достаточно. И согласно которому, большие курганы Черниговщины (Черная Могила и Гульбище) насыпаны с соблюдением скандинавских обычаев, а Черная Могила (60-е гг. Х в.) представляет собой захоронение знатного русского дружинника «скандинавского происхождения», осуществленное небывалым славяно-норманно-хазарским сообществом того времени: «Славяне, норманны и хазары возвели своему предводителю единый монумент» [228] .
228
Петрухин В.Я. Об особенностях славяно-скандинавских этнических отношений в раннефеодальный период (IX–XI вв.) // ДГ. 1981 г. М., 1983. С. 179–181; его же. Славяне, варяги и хазары на юге Руси. К проблеме формирования территории Древнерусского государства // ДГВЕ. 1992–1993 гг.
М., 1995. С. 120–122; его же. Варяги и хазары в истории Руси // Этнографическое обозрение. 1993. № 3. С. 74–76; его же. Начало этнокультурной истории… С. 97—101, 170–194, 221, 224–229; его же. Большие курганы Руси и Северной Европы. К проблеме этнокультурных связей в раннесредневековый период // Историческая археология: традиции и перспективы. С. 361–369; его же. Гнёздово между Киевом, Биркой и Моравией (Некоторые аспекты сравнительного анализа) // Археологический сборник. Гнёздово. С. 117; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Указ. соч. С. 284–289; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. С. 14, 19.
Большой курган Черная Могила вошел в науку как погребальный памятник норманна посредством Х. Арбмана. И вошел потому, что шведский археолог отнес – а так ему захотелось – к скандинавским мечи, которые были франкского производства и которые имели самое широкое хождение по всей Европе (они найдены там, где скандинавов никогда не было). Отнес он к скандинавским и два орнаментированных рога-ритона. Но при этом признав, что орнаментация оправ носит не скандинавский, а восточный характер, что весь остальной погребальный инвентарь, от шлема до одежды, чужд скандинавской материальной культуре, что в кургане не найдено скандинавских женских украшений и что погребенная здесь женщина, видимо, не носила традиционной скандинавской одежды. И все эти допуски и натяжки Арбмана в отношении Черной Могилы английский археолог П. Сойер привел в 1962 г. в качестве ярчайшего примера тенденциозной аргументации.
Но выдумки Арбмана были приняты Петрухиным (в 2003 г. он представил погребальный комплекс кургана как «настоящую модель Вальхаллы»). Несмотря даже на то, что в 1960—1970-х гг. антрополог Т.И. Алексеева констатировала отсутствие в Черниговском некрополе германских (норманнских) особенностей. В 1998 г. В.В. Седов указал, что особенности обрядности Черной Могилы – «предметы вооружения и конского снаряжения на кострище были сложены грудой, остатки кремации с доспехами были собраны с погребального костра и помещены в верхней части кургана – не свойственны скандинавам, но имеют аналогии в других дружинных курганах Черниговской земли» [229] .
229
Сойер П. Указ. соч. С. 95–96; Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян… С. 267; ее же. Антропологическая дифференциация… С. 81; ее же. Славяне и германцы… С. 67; Седов В.В. Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 211; Петрухин В.Я. Мифы древней Скандинавии. М., 2003. С. 291.
Стремясь к норманнизации русской истории, Петрухин в книгу «Мифы древней Скандинавии» (2003 г.), в популярной форме знакомя читателя «с картиной мира скандинава-язычника», вставил важнейшие сюжеты нашей ПВЛ – о призвании Рюрика, Синеуса и Трувора, об Олеге Вещем и Игоре Святославиче. Вставил вроде бы как для сопоставления с мифами и преданиями скандинавов. На самом же деле эти летописные известия, взять хотя бы одну только авторскую характеристику их героев и участников (имена Олега и Ольги суть скандинавские, русь – скандинавы, клянущиеся Перуном, «Святослав заслужил Вальхаллу»), воспринимаются именно как скандинавские. Это восприятие еще больше усиливается тем,
что всем этим «вальхаллическим» рассуждениям предшествует подробно изложенный рассказ Ибн Фадлана о похоронах руса, в котором автор видит норманна-викинга («русского вождя», следовавшего завету Одина, что этому же завету «следовали и русские языческие князья Х века…», как ему следовали и «правители Швеции»), которого хоронили «русские мужи» [230] .230
Петрухин В.Я. Мифы древней Скандинавии. С. 279–292, 400–411.
Так, рассказ арабского путешественника, наряду с названными сюжетами ПВЛ о первых русских князьях, стал, благодаря археологу Петрухину, «мифом древней Скандинавии».
Приписывая норманнам то, что к ним не имеет отношения, Петрухин из русской истории выбрасывает очень важное свидетельство, объявляя недостоверным, по причине его несоответствия норманнизму, сообщение сирийского автора VI в. Захария Ритора о народе «рус» (hros), живущем к северу от Кавказа. Хотя о пребывании русов в южных пределах Восточной Европы в доваряжскую эпоху свидетельствуют многие византийские и восточные авторы [231] . Стоит также привести слова, сказанные в 1939 г. А.П. Дьяконовым по поводу этих hros и показывающие надуманность настойчивого разговора археолога о легендарном характере их упоминания у Захария Ритора: «Собственные имена народов обычно не создаются фантазией даже в легендах, а скорее являются реальной точкой отправления для создания легенд» [232] .
231
Фомин В.В. Начальная история Руси. С. 152–162.
232
Дьяконов А.П. Известия Псевдо-Захарии о древних славянах // Вестник древней истории. М., 1939. № 4 (9). С. 84; Петрухин В.Я. Комментарии // Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 283, коммент. ** к с. 188; его же. Легендарная история Руси и космологическая традиция // Механизмы культуры. М., 1990. С. 99—103; его же. Начало этнокультурной истории… С. 42–48; его же. «Русский каганат», скандинавы и Южная Русь: средневековая традиция и стереотипы современной историографии // ДГВЕ. 1999 г. М., 2001. С. 128–129; Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Указ. соч. С. 261–267.
Вот такой «научный» взгляд Петрухина на русскую историю, который горячо одобряют его сотоварищи-норманнисты. И он очень не любит, когда ему противоречат, да еще про какие-то доказательства спрашивают. Так, в мае 2007 г. на конференции в Государственном Эрмитаже «Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света» Петрухин после доклада Фомина «Южнобалтийские варяги в Восточной Европе», бурно реагируя на посягательство на норманнизм, в оскорбительной форме обрушился на В.Н. Татищева, М.В. Ломоносова, А.Г. Кузьмина, на докладчика, заявив, что их воззрения не имеют отношения к науке и что за эти воззрения надо «бить канделябрами» (из своего что ли печального личного опыта вынес представление о «весомости» «канделябрного аргумента»?).
Показательно, что горячие призывы Петрухина «за дружбу» прозвучали в многочисленной аудитории. Но никто из присутствующих, а это были в основном петербургские ученые, даже не одернул москвича с канделябрами, позорящего и Эрмитаж, и их самих. Потому как сами норманнисты. Вот такая «свобода» научной мысли в понимании норманнистов. В полном согласии с унтером Пришибеевым: «Ежели глупого человека не побьешь, то на твоей душе грех».
Но недолго осталось норманнизму мутить воду в науке. Дни его сочтены, и сами норманнисты – исчезающая популяция в науке, ее вчерашний день. И что бы сегодня они ни делали – все это лишь несколько может задержать неизбежный процесс их исчезновения. Но без шума и скандала они, конечно, не уйдут. На это дело энергии и выдумки у них хватит. Поэтому следует обязательно ждать новых писем из серии «Без нас», «Зачем без нас?», «Куда ж без нас?», «Возьмите нас», жалоб, протестов в мыслимые и немыслимые инстанции (дошли бы до Одина, может быть, он их вразумит, что его подопечные к событиям в русской истории IX–X вв. никакого отношения не имели) и многое другое: они, мол, такие мягкие и «добрые внутри» и за свободу научного творчества, конечно.
А Фомин вот не так их понял и все не так о них сказал. Все так сказал! И сказал то, что современные норманнисты давно заслужили. И на что сами напросились. Сидели бы уж в своей нормандской Пришибеевке да помалкивали.
А молодым исследователям можно пожелать быть умными, добросовестными, честными и в поисках истины не пасовать перед авторитетами – ни перед большими, ни перед маленькими (weder vor grossen, noch vor kleinen), ибо, как гласит народная мудрость, которой руководствовался А.И. Солженицын и которую он озвучил в своей нобелевской речи, «одно слово правды весь мир перетянет».
И пусть не стесняются быть патриотами, какими были наши отцы, деды и прадеды. Не стесняются ни в делах, ни в выражении своей позиции перед любителями охаивать патриотизм. Ведь именно патриоты создали Россию, именно патриоты ее и сберегли. Сегодня нашей Родине очень нужны ум и энергия молодых в науке, которая не может быть или патриотичной, или непатриотичной. Она либо есть, либо она отсутствует.
Часть 2
Клейн как диагноз, или дело пустомели Петрея пока живет
Что за народ были варяги?
12 декабря 2012 г. состоялся показ на телевидении фильма М.Н. Задорнова «Рюрик. Потерянная быль», в котором массовый зритель ознакомился с малознакомой ему южнобалтийской версией происхождения варягов и варяжской руси. На что, как и в 2010 г. на передачу «Час истины», отреагировал обеспокоенный всем антинорманнистским Л.С. Клейн, пытаясь явную истину перечеркнуть тем, что «в 1544 г. базельский энциклопедист Себастиан Мюнстер, писавший с доверием о народах-монстрах и прочих чудесах, допустил простительную для того времени оплошность, спутав вагров с варягами, а ведь из этой оплошности и вывели целую теорию Фомин и Грот в столь знаменитом «Изгнании норманнов…»!».