Гомункул

Кракен влился в бегущую толпу. Там были и ковылявший на протезе Пауэрс, и Уильям Кибл, и не отстающая от игрушечника верная супруга — и все они спешили к дирижаблю за прибывшим с ним четвертым и последним ящиком. «Капитан!..» — крикнул Кракен, устремляясь им вслед в бегущей толпе. Колыхавшееся вокруг море голов закрывало обзор. Кто-то наступил Биллу на ногу, он споткнулся, начал падать. Добрая дюжина людей врезалась в него, помешав подняться с колен, сбила в грязь. Но ящик Кибла почти затоптанный толпой Кракен сберег, накрыв собой.

— Чертов кусок дерьма!.. — прошипел в ухо Кракену чей-то голос; Билл приподнялся, пытаясь встать, но снова повалился под весом потерявшего сигару Келсо Дрейка, чьи челюсти просто ходуном ходили — так, словно рот его был полон слов, чересчур гнусных, чтобы вырваться наружу.

Кракен всадил в нос Дрейку локоть. Миллионер вцепился Кракену в рот и нос и рванул его голову назад. Тогда Кракен впился своими редкими зубами в палец Дрейка и грыз его, пока не добрался до кости. Истошный визг оглушил Кракена, и рука потерпевшего поражение миллионера отдернулась, едва не прихватив с собою драгоценный передний зуб.

Приподнявшись, Кракен неловко шагнул вперед, еще не успев выпрямиться, и замедлившая из-за тесноты свой бег толпа оттащила его в сторону. Он сумел подняться на ноги, радуясь, что теперь его, крепко зажатого в толчее, повалить почти невозможно. Через плечо Кракен видел стиснутого Келсо Дрейка, честившего на чем свет стоит прижатых к нему людей, которые вовсе не были настроены выслушивать ругань в свой адрес. Выброшенный сбоку кулак припечатал Дрейку ухо, заставив пошатнуться. Кракен удовлетворенно фыркнул: очевидно, Дрейком владело смехотворное убеждение, что с миллионерами не следует так поступать. Фабрикант тут же облаял парня, которого счел обидчиком, но, как оказалось, обознался — и весьма неудачно. Оскорбленный фигурой походил на хогсхед [51] , а лицом — на мешок булыжников.

51

Буквально «свиная голова» (англ.) — бочка вместимостью в 240 литров.

— Ну держись! — рявкнул здоровяк и, не тратя лишних слов, заехал Дрейку в нос при полном одобрении толпы. Кракен протолкался вперед и радостно завопил, увидев, как хлынула кровь Дрейка. Тот молотил руками что твоя ветряная мельница, но вынужден был отступить, задыхаясь от ярости и отвращения.

Кракен надеялся лично отвесить удар-другой, но этот план сразу рухнул, стоило ему поддаться вдохновению и во всю мощь легких выкрикнуть: «Да это ж тот детоубийца!» — указывая в лицо миллионеру из-за широких спин его противников. К небу немедля взметнулся стонущий рев ненависти, и прежде чем Кракен успел шевельнуться, Дрейк исчез в урагане взлетающих кулаков.

— Бей его! — завопил Кракен, однако быстро понял, что запоздал с этим советом, и, покрепче обняв ящик, стал проталкиваться к дирижаблю.

Прямо перед ним две дюжины людей возились, растягивая вокруг аэростата веревки, чтобы оградить машину от напора толпы. Но у лондонцев и самих хватало опасений, страхов и, возможно, суеверного почтения, ибо толпились они по периметру вытянутого в длину участка луга, где совершили посадку дирижабль, мягкое кресло с живым трупом и космолет пришельца. Парсонс руководил действиями по охране ценной техники, неустанно препираясь с капитаном и Сент-Ивом. Капитан Пауэрс все больше горячился, отстаивая ту точку зрения, что Парсонс не наделен «полномочиями». Академик, пытаясь его всячески игнорировать, метал многозначительные взгляды в Сент-Ива, как бы призывая ученого поскорее унять своего разбушевавшегося приятеля.

Сент-Ива, однако, больше занимали возня и крики справа от него, позади полыхавшего с нарастающей свирепостью костра — энтузиасты обрушили в него целую лавину веток и валежника. Приблизившись к эпицентру потасовки, Сент-Ив различил в самой гуще голову и плечи Теофила Годелла, заметив между делом и семенившего к нему Билла Кракена с трофеем в виде ящика Кибла.

Уиллис Пьюл корчился и хрипел, зажатый в тесном узле тянувшихся к нему религиозных фанатиков с Шилохом, Новым Мессией, во главе. Годелл держался рядом, поглядывая на ящик, который сжимал Пьюл. Джек Оулсби отважно наворачивал круги вокруг алхимика, дожидаясь удобного случая. Пьюл издал душераздирающий вопль: ящик выскочил у него из рук и был перехвачен дюжим малым в грязном монашеском одеянии. Шилох не замедлил отобрать добычу у парня и, возбужденно бормоча, заковылял к свободному участку луга. Он не имел ни малейшего понятия, который из множества чудотворных ящиков ему удалось обрести, однако полагал, что все они в каком-то смысле священны и посему по праву принадлежат именно ему.

Джек Оулсби зашагал за стариком. Несколько верных прихожан, дернувшиеся было остановить Джека, обнаружили нацеленным на себя пистолет в твердой руке Годелла. Догнав проповедника, Джек выхватил у него ящик и пустился бежать к дирижаблю; Шилох повернулся, растягивая рот в бессловесном визге; Годелл же, преспокойно улыбаясь, выбрал именно этот момент и вложил «мизинчик» в простертую руку старика.

— Что!.. — вскрикнул проповедник, отбрасывая вещицу прочь. И разглядел как следует, уже лишившись. Глаза его, желтые от пламени костра, раздулись двумя воздушными шарами. Тихо и разочарованно хныча, Шилох проводил полет медной сферы тоскливым взглядом: «мизинчик» сверкнул горсткой искр вокруг выскочившей на лету усмехающейся головки и по пологой дуге спланировал в гущу темного папоротника и ракитника, откуда продолжили доноситься испускаемые шаром странные звуки, нередко сопровождаемые и вспышками.

Проповедник окаменел с разочарованно вытянутым лицом. Джека ему было не достать: на миг попавшая в его руки птичка упорхнула. Зато в этих кустах найдется другая! Шилох бросился туда, позабыв о Годелле, который и не пытался его остановить. Секунда — и старик исчез из виду, на четвереньках отползая в темный подлесок и уделяя потоку судьбоносных событий не более внимания, чем любой из оживленных трупов Нарбондо.

За какие-то пять минут вечер сделался в глазах Сент-Ива вполне терпимым. Здесь был Джек Оулсби, несший добытый ящик Кибла. Здесь был Билл Кракен, тащивший другой. Здесь был Теофил Годелл, державший третий. Сент-Ив улыбнулся Джеку и потянулся пожать юноше руку: ему было ясно, что мировое зло терпело поражение в самом буквальном смысле этого слова. Джек усмехнулся в ответ, пламя взревело, капитан вскрикнул, а Билл Кракен с пугающей внезапностью полетел лицом в огонь.

Там, где он только что стоял, припал к земле обезумевший Келсо Дрейк с окровавленным лицом и наглухо заплывшим правым глазом; его левая рука безвольно болталась у тела. Кракен издал жуткий вопль и выбросил перед собою руки. Ящик Кибла взлетел, словно подкинутый катапультой, и Сент-Ив прыгнул за ним, одним точным ударом спасая от огня, изменив траекторию полета. В итоге ящик, кувыркаясь, отлетел в сторону — туда, где в своем кресле невозмутимо восседал побывавший в космосе упырь. Врезавшись мертвецу в подбородок, ящик сломал ему шею и приземлился на коленях. Голова трупа завалилась вперед, уткнувшись в грудь.

Изрыгнув проклятье, Дрейк захромал туда; каждый шаг отзывался на его избитом лице мучительной гримасой. Но там, в круге света от костра, миллионера поджидал улыбчивый Годелл с пистолетом, нацеленным ему в грудь. Пошатнувшись, Дрейк замер и поднял еще послушную ему руку в знак капитуляции.

Толпа позади них заволновалась, заохала. Сент-Ив обернулся к дирижаблю, ожидая узреть некое объяснение волнению этих людей, но аэростат просто стоял на лугу — там, где и приземлился, безмолвный и темный, в окружении академиков, царапающих в своих блокнотах с оглядкой на настойчивого капитана, который держал изрыгающего угрозы Парсонса за шиворот.

Новая волна криков — все тычут вперед пальцами, указывая на что-то. Этим «чем-то» оказался сидевший в кресле мертвец, вдруг пришедший в движение. Он немного поерзал на месте, выпрямил спину; кулаки его сжались; воздух со свистом втянулся сквозь сжатые зубы. Капитан отпустил Парсонса, который умолк и тоже выпучился на мертвеца. Тот поднялся, потянув за собою веревки, запутавшиеся в пружинах кресла. Ящик он поднял с колен и почти с благоговейной осторожностью держал на отлете.

— Господи помилуй… — выдохнул Кракен. Джек стоял, онемев. Мертвец прошаркал вперед, неся ящик Кибла.