Гончаров и криминальная милиция

– В чем дело?
– высовываясь в окно, спросил Требунских.

– Непредвиденные обстоятельства. Этот козел, который сейчас отдыхает в собственной машине, хотел уехать, не дождавшись беседы с нами. Пришлось его остановить. Но кажется, все прошло тихо и гладко.

– Садись и показывай дом.

– Давайте сделаем по-другому. Я подходил к воротам вплотную, так просто нам их не выбить, а добровольно они не откроют. Может быть, на их машине мне лучше подъехать к дому? Сначала посигналю, а если не откроют, то пробью ворота.

– Насчет сигнала ты придумал хорошо, а вот ворота выбивать - это явный перегиб, за это по головке не погладят.

– Уверен, все пройдет чисто, да и с меня взятки-то гладки. Решайте, Петр Васильевич, темнеть начинает, а в темноте мы здорово проигрываем.

– Послушай-ка, я вызвал группу захвата, самое большее через полчаса они будут здесь. Может быть, имеет смысл их подождать?

– Конечно, а тем временем наши бараны разбредутся, и собрать их воедино будет не просто. А соберем, так надо еще доказать, что они верблюды. Нет, Петр Васильевич, брать их надо сейчас, когда они еще тепленькие. Брать с поличным.

– Ладно, уговорил, только поосторожней. Этот-то у тебя живой?

– Сопит, - ухмыльнулся Ухов, садясь за руль.

Как и было договорено, прежде чем переходить к кардинальным боевым действиям, Ухов протяжно и требовательно просигналил. Не прошло и минуты, как в приоткрытую щель калитки высунулась плохо различимая в сумерках физия.

– Ты чё?
– удивленно и хрипло спросил страж.

– Ничё. Открывай ворота, топтать твою графиню мать, - приглушенно ответил Ухов и застыл, напряженно ожидая реакции. Кажется, получилось, понял он, когда створки разошлись в стороны. Не мешкая ни секунды, он дернулся вперед и резко осадил прямо в воротах, так что задница "Нивы" оставалась на улице, а сам он мог в любой момент выйти во двор.

– Ты чё, Леха, гребанулся?
– Рванув дверцу, в салон заглянул возмущенный рябой парень, который при виде наставленного на него пистолета непроизвольно распахнул дурно пахнущий рот.

– На том свете твой Леха, - радостно прошипел Ухов, ювелирно вправляя ствол в вонючую пасть.
– И ты сейчас отправишься следом, если не поймешь простой истины о том, что молчание есть золото. Всосал, ублюдок?

В знак полного подчинения и согласия рябой осторожно, чтобы не поцарапать гнилыми зубами вороненый ствол, кивнул.

– Ну вот и отлично, а теперь мы с тобой осторожно, не привлекая внимания, отойдем к стене дома и несколько секунд помолчим.
– Подобно факиру, работающему с коброй, Ухов начал медленно подниматься, не сводя с рябого глаз.
– У меня девятый калибр, один выстрел - и твоя черепушка развалится, как гнилой орех. Если тебя окликнут твои дружки, ты ответишь им спокойно и внятно, дескать, не мешайте, все нормально, все свои. Ты меня понял, гриб вонючий?

– Му-му, - утвердительно ответил охреневший от страха парень.

– Сколько человек в доме и в гаражах?
– переместив ствол изо рта в глаз, спросил Ухов.
– Предупреждаю, если соврешь, я в тебя стрелять не буду. Я распорю твой живот, вытащу кишки и растяну до самого магазина. Говори.

– В доме шесть человек. Мать, батяня и сеструха, а еще три пацана, которые только что приехали. В гаражах трое рабочих, больше никого нет.

– Сколько комнат в доме?

– Две. В одной спят мать с сеструхой, а вторая большая. Сейчас все сидят там. Батяня им бабки отслюнявливает.

– Ну что тут у вас?
– невесть откуда появившись, тихо спросил Требунских.

– Пока все идет нормально, Петр Васильевич, - так же негромко ответил Ухов.
– Вы мне помогите защелкнуть ему наручники через столб и заклеить кричалку. Скотч в моем правом кармане куртки.

После того как все меры безопасности были соблюдены и рябой прочно прикован к столбу, криминальная милиция ворвалась в дом. В тот же самый момент, высадив оконный переплет, Ухов, словно черт из табакерки, появился в проеме.

– Всем на пол! Рожами вниз!
– мало обращая внимание на женские визги, устрашающее заревел он.
– На счет "три" открываю огонь на поражение! Одно ваше неверное движение - и вы трупы. Дамы, вас это тоже касается.

Все шестеро улеглись удивительно сноровисто и аккуратно.

– Макс, теперь мы с ними справимся сами. Беги к гаражам и проследи, чтоб никто из них не сбежал. Сам в драчку не встревай, подожди нас.

– Слушаюсь, генерал.
– Хохотнув, - Макс вышел так же, как и вошел, - в окно.

– А теперь прошу внимания, господа хорошие.
– Выдержав паузу, Требунских обратился к задержанным: - Если будете вести себя спокойно и отвечать внятно и по возможности честно, то не возникнет никаких инцидентов, никаких экстренных ситуаций, это я вам обещаю. Кто из вас внук Александра Ивановича Седова?

– Я, - после некоторого раздумья отозвался долговязый парень, лежащий у стены с самого края.
– А что?

– Ничего, юноша, лежи спокойно и не двигайся. Это в твоих же интересах. Коля, обыщи его тщательно. Он может быть вооружен.

– Запросто, Петр Васильевич.
– Передав шефу оружие, водитель приступил к обыску и тут же воскликнул: - Есть нож какой-то чудной. Никогда раньше такого не видел. Держите, - протянул он полковнику немецкий штык-нож.

– Что и требовалось доказать, - рассматривая трофей, удовлетворенно заметил Требунских.
– Коля, накинь на него наручники и оттащи в сторону. Женщины могут пройти в свою комнату. Только настоятельно вас прошу, не делайте никаких глупостей, иначе вы можете оказаться соучастницами и отправиться на тюремную баланду. Поехали дальше. У кого еще имеется оружие?
– переждав, пока мать с дочерью скроются за шторкой, спросил он оставшихся.

– У меня, - приглушенно сознался крепкий коротышка.
– Пушка на спине, за ремень заткнута, но она газовая, за нее мне ничего не будет.

– Будет или не будет - это суду решать, - рассудительно промолвил Требунских.
– Николай, обезвредить субъекта, связать ему лапы и положить рядом с Седовым!

– Что ж вы делаете со старым человеком?
– вдруг загундосил хозяин.
– Да где такое видано! Положили бывшего колхозного парторга рядом с бандюгами!

– Замолчите, это мы потом решим, кто тут у вас главный бандюга, а кто второстепенный. А ваше партийное прошлое интересует нас меньше всего. Пощупай-ка старичка, Коля.