Гончаров и новогоднее приключение

– Ну, один раз мы там были...
– застенчиво покраснела Ольга.

– И где же это?
– наконец-то обретая под ногами какую-то почву, игриво спросил я.
– Девчоночки, опишите мне те дивные места, а главное - их координаты.

– Вот кто там был, пусть тот и описывает.
– Поджав губы, Машенька демонстративно отошла от стола, с трудом скрывая персональную обиду на невнимательного шефа.
– Любка, иди сюда, развесила уши, овца. И тебе там, Павлик, делать нечего, пусть они разбираются сами.

– Ну и куда же ты, Оленька, очи ясные, шефа своего сопровождала?
– мало обращая внимания на гневливую возню за моею спиной, ласково погладил я девочку.

– На каких Таитях вы отдыхали, какие чудеса неведомые он тебе показывал? Какие таинства открывал?

– Осенью еще он возил меня в Сосновый овраг, село такое, километров за пятьдесят отсюда будет, а таинств он мне никаких не открывал, - наивно захлопала ресничками Оля.
– Наутро мы уже были дома.

– Что так скоро? Или места те не пришлись тебе по душе?

– Мама очень волновалась, поэтому я и попросила Виктора Никифоровича поскорее отвезти меня домой. А места там офигенные, природа как на фотографии, кайф полный. Там Виктор Никифорович хотел дом покупать.

– И тебя в него хозяйкой?

– Ну зачем вы так?
– зарделась девочка.
– Про такое мы тогда не говорили.

– Оставили на потом? Ладно, это дело сугубо личное, и меня оно касаться не должно, а вот что вы там делали и у кого останавливались, я поинтересоваться вправе.

– Что мы там делали, вам тоже знать не обязательно, - взбрыкнула кобылка.
– А были мы там у бабы Лизы, ели пироги с капустой и пили самогон.

– Ты алкоголичка, что ли, самогон-то глотать в таком возрасте?

– Ничего вы не понимаете, это же после бани полный отпад.

– Вот оно что, значит, в баньке с шефом изволили париться, похвально.

– А вам-то какое дело? С кем хочу, с тем и парюсь.

– Логично. А больше он уже тебя с собою не брал, предпочитал старую и проверенную Галку? Наверное, ты ее подменила в тот момент, когда она болела или была в отпуске. Я правильно говорю? Да ты не волнуйся, я ничего и никому рассказывать не собираюсь. Ты лучше собирайся.

– Это куда?
– деланно испугалась Оленька.

– В Сосновый овраг, к бабе Лизе, соскучилась она, наверное, по тебе. Негоже старушку одну оставлять. Проведать ее надобно, самогоночки ее испить, пирогов покушать. Ты помнишь, где она живет?

– Помню, но не поеду.

– Это еще почему?

– Я с незнакомыми мужчинами не езжу, мама ругается - это во-первых, а во-вторых, там сейчас, наверное, шеф с Галкой. Весь кайф им поломаем. Он мне потом голову открутит или еще хуже - с работы выгонит.

– Я так думаю, что после недельного куража весь их кайф вышел сам собой, а лично ты там не появишься, я только зайду, увижу, что он живой-невредимый, и мы вернемся назад. Меня тебе бояться нечего, паспорт я оставлю в редакции как гарантию твоей безопасности. К тому же я никогда не имел дела с малолетками.

– Это почему?
– обиделась Оленька.

– Не хочу.

– А если я захочу?
– заиграла глазенками шлюшка.

– Выпорю, собирайся. Павлик, - подозвал я паренька, на первый взгляд всецело поглощенного компьютерной игрой, но тем не менее чутко следившего за нашим разговором.
– Иди-ка сюда, что-то интересное сообщу.

– Да, я слушаю вас.

– Во-первых, держи мой паспорт, чтобы у вас не возникло и тени сомнения в моих действиях, а во-вторых, поведай-ка мне вот что: ты своими глазами видел, с кем и когда уезжал Виктор Никифорович?

– Конечно, я как раз вернулся из Москвы с товаром, отдал ему все накладные, он даже пересчитал коробки, а потом сел в свою тачку, где уже находилась Галина, махнул на прощанье и покатил.

– Теперь самое главное. Сколько, по-твоему, у него могло быть в кармане? Ты знаешь, почему я это спрашиваю?

– Догадываюсь. Вы думаете, что его могли грохнуть из-за бабок? Сколько у него было в тот раз, я точно сказать не могу, но обычно меньше десяти кусков он с собой не носил. А вообще-то шеф мужик осторожный, вряд ли с ним случилось что-то серьезное. Просто погулять решил, тем более дела идут неплохо.

– Что значит - неплохо?

– Ну, товар наш расходится быстро. Мы делаем минимальные накрутки, не больше чем в двадцать - двадцать пять процентов, и поэтому у нас дешевле, чем где бы то ни было. Правда, в Москву из-за этого приходится часто мотаться, но это уже другой вопрос. Не потопаешь - не полопаешь. Вот и теперь, пока его нет, я успел еще раз крутануться. Опять товара на сто пятьдесят тысяч привез. Так и живем. А вы, наверное, зря туда едете, расслабился человек, ну и пусть себе отдыхает.

– Вот и мы отдохнем, правда, Оленька?

– Вы со мной так не шутите, а то я никуда не поеду.

– Что ты, я даже в машине с тобой от разговора воздержусь. Сядешь себе на заднее сиденье и вплоть до Соснового оврага будешь спать.

– А это уж мое дело, буду я спать или нет, поехали.

Морозный хрустальный воздух, прозрачная синь неба да искрящийся снег, стремительно улетающий назад. Что может быть лучше? Если бы не вонючие ядовито-желтые выхлопы машин - могло показаться, что мы вновь возвращаемся в забытые детские сказки, от которых когда-то нам так хотелось убежать и поскорее стать взрослыми. От переполнявшей меня радости я чуть было не запел, но, вовремя вспомнив, кто сидит сзади, я ограничил свои эмоции тем, что врубил танцы Брамса.

– У вас что, нормальной музыки нет?
– естественно удивилось младое существо.

– А чем эта ненормальная? Красивая музыка.

– Ну, я вообще!!!
– Этим она сказала все.
– Сделайте хоть потише, а то мне плохо станет. Я оперы с рождения не люблю.

– А что ж ты любишь, детка?

– Я рок люблю, - доверительно сообщила она.
– Металл. А все эти чайковские и моцарты мне по барабану. Туфта.

Спорить с юным уродцем было бессмысленно, и, чтобы не мешать друг другу, я вовсе выключил музыку, демократично позволяя делать каждому свое. Некоторое время мы ехали молча, просто созерцая удивительный этот день. Первой не выдержала Оленька.

– А вас как зовут?
– громко и даже с некоторым вызовом спросила она.

– Константин Иванович.

– А сколько вам лет, Константин Иванович?

– Сорок пять, но почему это тебя интересует?

– Да так, а моему отцу было бы сорок семь. Да только он погиб в автокатастрофе. А теперь мы с мамой живем вдвоем.

– Прими мои соболезнования, - почему-то понимая, что девчонка врет, ответил я немного насмешливо.

– А у вас есть дети?
– не унималась она.

– Нет, не умудрил Господь, не получилось.