Гончаров и таежные бандиты

– Эх-хе, старые знакомые, - закряхтел подошедший старичок, пытаясь втиснуть узкий зад между мной и урной.

– Старые, Альберт, старые, - даже не удивился я.

– Какими же ветрами в наши пенаты?

– Горькими. Подгони тачку, поедем куда-нибудь.

– Куда?

– Куда глаза глядят.

– Тогда знаю. Чего-нибудь возьмем?

– По дороге.

На старой дребезжащей "Волге" мы приехали на берег Катуни. Эйнштейн ни о чем не расспрашивал, видимо понимая мое состояние. Молча разделал рыбеху, молча налил два стакана.

– Давай-ка, Константин, за Федора!

– Давай, Альберт, за Федора... Постой, а ты откуда знаешь?

– Слухами земля полнится. Говорят, мужик хороший был, незлобивый. Сестра его Евдокия куда как покруче будет.

– А кто его мог...

– Нет, Константин, этого не знаю. Там у них свои дела. На золоте да на крови замешенные. Нам, привокзальным бомжам, этого знать не надо. Дальше небо покоптим.

– Где ты живешь, старик?

– Там же, где и три года назад.

– Что у тебя случилось, ты совсем не похож на обычного алкаша?

– Это, Костя, не твоя печаль. Ты приехал, видно, разбираться со старателями? Тогда не отвлекайся, занимайся делом. Может, у тебя что и получится, сынок. Только здесь не рисуйся. Засвечен уже по прошлому делу. Поезжай в Алтайск, там тоже есть бичи. Язык ты с нами находишь легко.

– Ладно, до вечера потремся здесь, а там видно будет. Кстати, старик, в прошлый раз ты из-за меня здорово пострадал, прими вот в качестве компенсации.

Я протянул ему две стотысячные бумажки.

– Не надо. Вот как вернешься, тогда и возьму.

– Я могу и не вернуться, ты это знаешь, а так хоть помянете.

– Чем помянуть, найду без тебя, но ты бы лучше вернулся.

– Попробую.
– Я насильно затолкал деньги в карман его видавшей виды куртки.

Дом под синей крышей, к которому я подошел в десять вечера, оказался огромным строением столетней давности. Нижние венцы его были, вероятно, из лиственницы и толщиною поболее обхвата. Зажиточный был дом. Собаки действительно не слыхать. Все равно чего-то опасаясь, я поднялся на массивное высокое крыльцо и осторожно постучал в дверь. Результат оказался нулевым.

Немного подождав, я толкнул дверь. Заскрипев, она отворилась - и я оказался в больших нетопленых сенях. Прямо напротив красовалась солидная дверь, ведущая в хоромы. Кнопки звонка обнаружить не удалось, и я постучал костяшками пальцев. Удивительно, но меня услышали.

– Кто там?
– глухо спросили из-за двери.

– Тот, кого вы ждете, друг брата. Костя.

– Сейчас...

Послышалось громыхание отодвигаемой щеколды и прочих запоров. После ряда сложных манипуляций дверь наконец отворилась. Передо мной стояла женщина в черном.

– Заходи, Константин, извини, что долго не впускала. Боюсь.

– Успокойся, Евдокия, все будет хорошо.

– Хорошо уже не будет, для меня по крайности.

– Все перемелется, все забудется.

– Ничего не забудется. Проходите, умывайтесь, стол уже готов.

Горница, где был накрыт стол, была на сорок квадратов, с двумя большими окнами. Справа и слева из нее выходили шесть дверей, должно быть, личные покои хозяев.

– Присаживайся, Константин, мне о тебе Федя только хорошее рассказывал, надеялся на тебя очень.

Налив мне полстакана, она перекрестилась по-старообрядчески и, склонив голову, замерла, как воплощенная музыка русской красоты.

– Где это случилось, Евдокия?

– Здесь, - кивнула она на чернеющее окно.

– Когда?

– Сегодня в три часа ночи. Он с Фимой приехал ко мне под вечер. Я натопила баню. Они помылись, хорошо поужинали, потом Федя отвел меня в комнату и все рассказал о вас. Мы с ним очень надеялись, что наконец-то развяжется затянувшийся на нем узел, но... Ты немного опоздал. В половине третьего они проснулись, позавтракали и собрались ехать на работу. Я проводила их до порога, перекрестила и... извините...

– На ее глазах заблестели слезы.
– Только закрыла дверь на засов... Автоматная очередь, вернее, две очереди... Я сразу все поняла... Выскочила на дорогу, к его джипу, и увидела, как с места сорвалась какая-то машина и в считанные секунды исчезла, растворилась в ночной темноте. Да было темно очень, мне пришлось вернуться за фонарем... Ефим лежал на спине, весь в крови, а от его головы осталась только половина. Федя исчез, как в воду канул. Конечно, они его увезли. Знать бы куда, эх! Будут пытать. Господи, покарай гадов! Помоги мне...

– Ты не заметила, какая машина отъехала после выстрелов?

– Нет, было очень темно.

– Хотя бы цвет.

– Нет, только задние огни и видела.

– Где сейчас тело?

– В морге, на вскрытии... Господи, помоги мне пережить это...

– У вас часто останавливались сослуживцы Федора?

– Всегда, когда он с ними приезжал.

– А именно кто?

– Да все! Бухгалтер, экономист, маркшейдер, геолог... Мало ли...

– Кто из них тебе был неприятен?

– По-твоему, это поможет найти убийцу?

– Не знаю, но это может послужить делу, а я постараюсь подходить непредвзято.

– Ну что ж... Не нравился мне его зам Георгий Георгиевич Вассаров. Был противен Гнедых, но это по другой причине, чисто личной. Старший съемщик Бойко, тоже тип не из приятных. Скользкий и хитрый Николай Адаров, зам по коммерческим вопросам.

– Евдокия, как думаешь, за что и кто мог преследовать Федора?

– За что - он и сам не знал. Просто зародилось в его душе предчувствие, а потом оно подтвердилось неудачным выстрелом. За что? Наверное, он кому-то мешал. А кто, тут уж ответить не берусь. Ведь это очень просто оговорить человека. Потом сам не отмоешься от великого греха. С Виктором Гнедых он был дружен, но самые близкие отношения у него были с Димой Граниным. Да и мне Дима был по нраву. Да и рабочие его любят.

– А что вы можете сказать о Фединой жене, кажется, она тоже работает в их системе?

– Да, конечно, Рита Панаева. Сложно мне о ней что-нибудь сказать, лучше ты сам на нее посмотришь и составишь мнение. Мое может оказаться необъективным. Вообще, Константин, лучше на все взглянуть изнутри самому.

– Это ты права.

– Я здесь для тебя приготовила старую куртку, свитер и штаны. Так Федя велел. Все лежит в твоей спальне. Утром отвезу тебя до Чоры, а там и рукой подать. До Тунчака доберешься сам, я не хочу, чтобы нас видели вместе. Прошу тебя, будь осторожен и найди мне Федора, больше ничего не нужно. Мне плевать на их золото, но за брата я рассчитаюсь сполна, прости меня Господи.

– Каким образом?

Она молча кивнула на простенок, где красиво устроились три дорогие двустволки.

– Неужели сама?..

– Да уж, дядю Ваню просить не буду. Только укажи мне. Я сама справлюсь. Я ведь от крепкого корня, сибирского.

– Ты лучше не распаляйся, Евдокия. Я все понимаю, и брата твоего очень люблю, но грех на душу брать не стоит... Кстати, а где твои дети? Федор говорил, двое их у тебя?

– Отослала ночевать к свекрови, чтобы тебя лишний раз не светить. Ладно, время уже позднее, пора ложиться... Ты один будешь - или со мной?