Гончаров приобретает популярность (Часть 1)

– Баба Люба, а ты не знаешь, те церковные ценности, что припрятал её дед, нашлись или до сих пор лежат в тайниках?

– А кто их находил? Никто. Алексей Михайлович один их прятал, до лучших времен когда люди образумятся и подобреют. А только видно зря все это...

– Где жил священник? Где был его дом.

– Так вот же он.
– Через окно она показала на осиротевший теперь дом Марии Андреевны.
– Маня там жила.

– Что - то не похож он на поповский дом.
– Недоверчиво пробормотал я.

– Почему не похож?

– Маленький больно, у попов - то по селам вон какие хоромины были отстроены...

– Твоя правда, были хоромины, да только он их ещё до революции под школу приспособил. Такой уж он был человек. Нынче таких не встретишь. Нынешние навыворотвсе к себе тянут. Сейчас того дома нет, в войну сгорел, а то что осталось - мы на дрова растащили. Зимы военные на Волге лютые были. Вот оно как.

– Баба Люба, как ты думаешь, мог ли Алексей Михайлович перед своей смертью кому - нибудь сообщить о том месте, где он спрятал церковные ценности? Например своему сыну, отцу Марии Андреевны?

– А кто ж его знает, но навряд, иначе бы Андрей Алексеевич потом все рассказал сельчанам и Маньке, а он смолчал. Да и когда Алексею Михайловичу было рассказывать? К обеду его уже убили. А так - то разное судачат...

– Ну а как по вашему, где священник мог схоронить церковное добро? Может быть в собственном доме или в самой церкви?

– Что ты! Церкву - то чекисты тогда на семь раз всю прошерстили, да и потом мы, ребятишки её насквозь да поперек излазали. Нет там ничего, а дома и подавно, Манька, за семьдесят - то пять лет, каждую паутинку там знает. Неужто ты, Константин, думаешь, что из-за тех окладов да паникадил и приняла она смертушку?

– Вполне возможно.

– Ох ты, Господи! Знал бы дед её что так оно обернется...

– Это только мое предположение, а на деле может и не так. Церковь у вас стоит ухоженная. Она действующая?

– А для кого ей действовать? Ее отремонтировали и закрыли, говорят, что скоро будут туристам показывать. Исторический памятник! А кто этот исторический памятник спас? К Маньке даже ни разу и не зашли.

– Стоит ли удивляться, вы столько лет прожили - ко всему пора привыкнуть. А что в там было до того как её решили отремонтировать?

– А что там только не было. И дворец культуры, и спортивный зал, и склад. А ты пошел что ли? А то мне собираться пора, скоро хлеб должны подвезти. Нам хлеб - то раз в неделю завозят. Не прозевать бы.

Распрощавшись с бабусей я пешком отправился к церкви, благо было до неё не больше двух шагов. Вблизи она оказалась не такая уж маленькая как смотрелась из окна машины. Обойдя вокруг и проверив замок на прочность я высчитал, что площадь её состовляет не меньше четырехсот квадратных метров, а если считать задний пристрой, то и того больше. Кроме пристроя, сторона обращенная к реке имела дворик и довольно внушительных размеров. В нем, по правую сторону, расположилось добротное каменное здание типа "барак", очевидно хозяйственного назначения. Как и церковь оно было закрыто на висячий замок внушительных размеров. По левую же сторону, почти на полтора метра были подняты стены капитального строения непонятного назначения. Пустые бочки из под краски и различный, ещё не убранный строительный мусор, говорили о том, что совсем недавно здесь велись, а может быть и ведуться ремонтные - строительные работы.

Нет, надо признать, что после НКВД, ребятишек и зодчих мне здесь делать нечего.

Дом священника Крюкова успели не только опечатать, но для убедительности ещё и заколотить досками. Секунду поколебавшись я открыл калитку и во второй раз зашел во двор. Сделав шаг - огляделся, но теперь уже спокойно и внимательно.

Вход в дом находился в пяти метрах прямо напротив калитки. С правой стороны от крыльца расположился полупустой дровяник, а от него, вдоль дома, дорожка вела в огород. Шагнув на неё я обнаружил цветник, а за ним навес погреба тоже лежащего справа. За погребом, через густопоросший участок, смотревшийся здесь совершенно неестественно, следовал полуразрушенный сарай и какое - то досчатое строение непонятного назначения, но тоже в аварийном состоянии. Между ними затаился щелястый, покосившийся сортир обещавший развалиться ужев этом полугодии. Всю левую, большую часть двора, занимал богатый, хорошо ухоженный огород. Видимо с него и кормилась бывшая учительница и попова внучка.

Возращаясь по дорожке назад я как следует рассмотрел заднюю стенку дома и был достаточно удивлен, когда заметил в ней дверь. Продравшись сквозь буйно разросшуюся зелень я вошел в незапертое помещение.

В комнату, величиной не уступающей той где жила Мария Андреевна, не меньше как десятилетие не ступала человеческая нога. Это я понял сразу, потому как чуть было не провалился сквозь доски напрочь прогнившего пола. С опаской перескочив на достаточно целый участок я смог осмотреться благо солнце в этот час, хоть с трудом, но пробивало мутную броню запыленных стекол. Трудно было сказать кто эдесь когда - то жил, потому как кроме дряхлого стола, сундука, да железного остова койки здесь ничего не было. Со всяческими предосторожностями, пробуя зыбкий настил я двинулся к укладке. Она оказалась на замке, но достаточно было небольшого усилия, чтобы трухлявое дерево тут же отпустило ржавые гвозди накладки и пробоя. Едва я откинул крышку как в нос шибануло затхлой стариной и плесенью. Среди полуистлевшей одежды и обуви в глаза сразу же бросилась довольно большая шкатулка, а точнее наспех сколоченная деревянная коробка лишенная каких бы то ни было украшений. Кажется я нашел что - то интересное...

– И не стыдно тебе совать свой длинный нос куда не следует? Неожиданно спросил меня голос за спиной.

– Нет, баба Люба, - не поворачиваясь ответил я, - мы ведь хотим найти убийцу Марии Андреевны. Но чтобы это сделать мне нужно знать как можно больше.

– Найдешь ты его, держи карман шире.

– Ты знаешь кто раньше жил в этой половине дома?

– Сколь себя помню, так никто тут не жил, а раньше, говорят, здесь Алексея Михайловича мастерская была.

– Так он у вас ещё и художником был, ну не поп, а чистый Леонардо да Винчи.

– Он не картинки тут рисовал.
– Строго возразила бабуся.
– Он сапоги чинил.

– Понятно.
– Устыдившись своих крамольных мыслей виновато протянул я и повернувшись к ней спросил.
– А ты не знаешь что находится в этой шкатулке?

– Случалось видеть, там Манька хранила свои тетради, те самые о которых я тебе говорила, а что там лежит сейчас я не могу знать. Открой.

– Попробую.
– С готовностью согласился я и открыл короб. Баба Люба говорила чистую правду. Кроме двух стопок обычных школьных тетрадок внутри ничего не было.

– Ты не будешь возражать если на пару дней я заберу их с собой?

– А мне - то что? Бери хоть насовсем. Кому они теперь нужны? Да и сама Манька ещё прижизни от них отказалась. Однако пойдем отсюда, негоже по чужим домам шарить. Что люди о нас подумают.

Проходя мимо погреба я не удержался и кивнув на буйно разросшуюся, дикую траву спросил.
– Что это, баба Люба? Кругом все ухожено и подстрижено, а здесь как необитаемом острове трава по пояс.

– А тут у неё раньше уборная была, что же прикажешь огурцы тут сажать? Ну, Константин, с Богом!
– Попрощалась она когда мы вышли на дорогу.

Засесть за тетради Марии Андреевны мне в тот день не удалось, потому что сразу по приезду я завалился спать, а вечером вернулся полковник и в очередной раз меня озадачил. Правда на этот раз дело не касалось его лично и от этого уже становилось легче.

– Банк бомбанули.
– Садясь за стол и впиваясь в шницель со вкусом сообщил он.

– И конечно его охраняли ваши орлы из Сокола.
– Хрюкнув продолжил я его мысль.

– На сей раз ты ошибся.
– Победно глядя, словно выиграв лотерею, возразил он.Охрана там была собственная, банковская. И теперь она не досчитывает трех человвек. Три трупа. Появились вакансии, можешь идти и устраиваться.