Гончаров приобретает популярность (Часть 2)

– Ну почему же бесплатно, какую - то сумму я вам выделю, не такую астрономическую, как вам бы хотелось, но её будет достаточно, чтобы компенсировать ваши бесплодные труды. Я заплачу вам по тысячи рублей. Устраивает?

– Еще бы!
– Упреждая полковничий гнев, восторженно воскликнул я. Отличная сумма, как она может нас не устроить. Мы согласны.

– Я так и знала. Я рада, что этот вопрос мы с вами уладили и пришли к обоюдному согласию, а теперь, если в этом есть необходимость, то задавайте мне вопросы, только конкретно и по существу.

– А мы по другому и не умеем.
– Располагающе улыбнулся я.

– Вопрос первый. Часто ли вы пояляетесь в Белой церкви?

– Почти каждый день.

– Не заметили ли вы вокруг церкви или в её лоно праздно гуляющего либо просто подозрительного человека? Возможно, что он попадался вам не один раз.

– Я сама задумывалась над этим вопросам и пришла к выводу, что такой действительно попадался мне на глаза, причем трижды.

– Вы могли бы подробно описать его приметы.
– Продолжал я валять дурака.
– Где, когда и при каких обстоятельствах он вам встречался?

– Я замечала его после полудня, когда он шлялся вокруг церкви. А что касается его примет, то лучше всего я смогу представить их карандашом на бумаге. Но только не сейчас, потому что нужно сосредоточиться. Его портрет я занесу вам завтра.

– Кто реставрировал церковь?

– Почему реставрировал? Ее и посейчас реставрируют послушники.

– Сколько их и где они живут, где ночуют?

– На данный период времени их двадцать человек. Живут они пока в арендованном доме, но в самое ближайшее время, как только будет отремонтирован барак, я планирую перевезти их в церковный двор.

– Никогда не слышал чтобы монашеские кельи называли бараком.
– Весело и привольно заржал Ефимов.
– А трапезная по вашему будет рыгаловкой?

– Пардон, я неправильно выразилась.
– Ничуть не смущаясь поправилась Светлана.Ну конечно же кельи. Какие ещё вопросы?

– На реставрационных работах были заняты вся монашеская братва?

– Нет, что вы, я допускала туда только самых надежных. Шесть человек под присмотром иеромонаха Феодора, а уж ему я верю как самой себе. Они спрашивают его благословения даже тогда когда хотят выпить стакан воды.

– Хорошенький монастырь!
– Резюмировал тесть, - а до ветру они у вас не просятся?

– Не смейтесь, к нам приходят люди самых различных судеб, часто с вредными привычками, поэтому дисциплина и порядок в монастыре просто необходимы.

– Это уже не порядок, а палочная диктатура.

– Называйте как угодно. Что вас ещё интересует?

– Ваша школа кулачного боя. Где расположена она?

– Вы имеете ввиду школу русских богатырей "Витязь"? Пока она тоже располагается в арендуемом нами частном секторе, но как и послушники, в самое ближайшее время, наши мальчики перебазируются на церковный двор, где для них уже строится спортивный зал и классные комнаты.

– Сколько человек в ней обучается и каков их возрастной ценз?

– Сегодня школу посещают тридцать мальчиков от десяти до шестнадцати лет.

– То есть как это посещают? Они что же, ночевать уходят домой?

– Я неверно выразилась, живут они братством, а ночевать мы их отпускаем только на одну ночь с субботы на воскресенье.

– Как говорили раньше, каково их социальное происхождение?

– Преимущественно это дети обеспеченный и богатых родителей.

– Конечно!
– Опять ядовито вклинился тесть.
– Откуда же неимущей семье взять бабки на воспитание своего ребенка? И по сколько вы с них дерете?

– Дедушка, на ваши бестактные замечания я отвечать не намерена. Господин Гончаров, если с вашей стороны вопросов больше нет, то разрешите откланяться.

– Подождите.
– Сам не замечая того я заинтересовался её проблемой уже серьезно.
– Ваши, так называемые мальчики, какие дисциплины помимо мордобития и религиознных сентенций они изучают в вашей школе?

– Мы приучаем их к физическому труду и лично я обучаю их правилам этикета.

– Бедные дети!
– Горестно воскликнул тесть.
– Даже страшно подумать какие уродливые монстры из них получатся!

– Не обращайте на него внимания, - поспешил я прервать его остроумие, - Светлана Сергеевна, принимали ли ваши детки участье в строительстве и реставрации храма?

– Да, конечно. Там они иногда отбывают наказание за непотребное поведение.

– Что они там делают непосредственно? Какую работу выполняют?

– Работа там каторжная. Провинившиеся замешивают раствор, таскают кирпичи...

– Понятно. Что следует понимать под вашей формулировкой - непотребное поведение?

– Ну... Шалости... я не знаю...

– И какого характера эти шалости?
– Не унимался я.

– Я бы не хотела выносить сор из избы.

– Да уж чего там, - со знанием дела крякнул полковник, - и так все понятно. Водочка, травка, героин. Не исключаю и случаев педерастии. Впрочем у вас ведь женщины преподаватели тоже работают, а?

– Это уже слишком.
– Взвилась Лютова.
– Это все ваши гнусные домыслы. Без доказательств вы просто не имеете права так говорить о нашей школе. Похотливый старик, ваши грязные инсинуации я расцениваю как злобный выпад направленный на подрыв авторитета нашего братства. Господин Гончаров, я больше не могу находиться в этом доме, если вы согласны мне помочь, то вот вам моя визитка!

Сорвавшись с места, оскорбленная учительница этики пулей вылетела в коридор и там по дикому воплю кота и пушечному выстрелу входной двери я понял что она сильно на нас обиделась.

– Алексей Николаевич, а вы были неправы.
– Грустно заметил я.
– Не вежливый вы.

– Да и хрен с ней, потаскуха она монастырская.
– Шлепнул себя по ляжкам полковник.
– А как взвинтилась - то! Видно я попал не в бровь, а в глаз!

– Может быть и так. А только когда вы вернете мне тысячу рублей?

– Какую тысячу?
– Насторожился и сразу стал серьезным тесть.
– Ты в своем уме?

– Ту самую тысячу которую я никогда не получу от оскорбленной вами дамы.

– Вы что тут с ней делали?!
– Просовывая испуганный нос спросила Милка.
– Ужас, она вылетела как пробка из бутылки, отшвырнула меня, наступила на кота и чуть не сломала нам дверь? Я уж подумала, что вы её тут изнасиловали.

– Ты правильно подумала, твой папаша её затрахал в переносном смысле этого слова, так как в прямом он уже ничего не может. Он битых полчаса измывался над ней как последний маньяк и садист. Он убил и изнасиловал её нравственно.