Гончаров смертью не торгует

– Особо ничего, похоже, заранее планируют глухаря. Благодаря твоему анонимному звонку Мокшин связал два убийства воедино и выяснил личность Раисы Кох. Но это пока все. Номера красных "Жигулей", как ты и предполагал, оказались липовыми. Они принадлежат какому-то шлангу, который зимой машиной не пользуется и держит ее на стоянке, где у него эти номера и сняли. Ребята там пытаются что-то откопать, но без особой надежды на успех. А вот в отношении бандерши узнать кое-что удалось. Бабу эту у нас знают. Но по порядку: ей больше полусотни лет.

– Про ее возраст, телосложение и корявую рожу можешь не говорить, я прекрасно видел ее сам и лишний раз вспоминать ее одиозное мурло не имею никакого желания.

– Понятно, тогда к делу. До перестройки она работала санитаркой во второй больнице и, воспитывая малолетнюю дочь, вела скромную советскую жизнь одинокой матери. Бушующий вал перестроечного моря выкинул бедную женщину в черные бездны полной нищеты. Покрутившись в этой пучине, она вскоре прибилась к берегам бизнеса и коммерции. Сперва шелушила на рынке сигаретами, водочкой, а потом занялась и шмотьем. Именно тогда она впервые познакомилась с нашей организацией. Отделалась, правда, легким испугом. В то время толком никто не знал, что можно, а чего нельзя. В общем, отряхнула она перышки и посвятила себя перепродаже автомобилей, и здесь преуспела немало. Судя по всему, так продолжалось не меньше года, и продолжалось бы дальше, но, видимо, она очень сильно полюбила деньги, а от них, как известно, все беды. Обуяла ее такая страсть, что кинула она азиатских клиентов ни мало ни много, а аж на тридцать автомобилей. Опустила она их и, как планировала, собралась в бега, да только просчиталась бабонька. Азиаты те умными оказались, не захотели быть обманутыми и накрыли санитарку прямо на выезде. Что там было, Шурик Мокшин толком не помнит, а только она сама орала и вопила: "Хочу в милицию!" Видимо, они ее так запрессовали, что наши органы показались ей раем. В общем, аферистка и потерпевшие от нее были доставлены в отделение, и на нее завели дело уже серьезно. Однако уже через два дня азиаты пошли в отказ и написали заявление о том, что к гражданке Клыковой никаких претензий не имеют. Более того, заявили, что произошло недоразумение и они неправильно истолковали поведение санитарки. В общем, и на этот раз она вышла из воды сухой, отряхнулась и продолжала заниматься своими прежними делами. Когда автомобильная волна пошла на убыль, она вовремя перестроилась и переквалифицировалась. Теперь ее интересовали квартиры. Надо сказать, спекуляция недвижимостью принесла ей баснословные барыши. Такие, что она смогла построить себе виллу и открыть собственную газету "Вечерок на часок". Причем сама же оказалась в ней главным редактором. Каково, Иваныч, неплохая у нас духовная кормилица?!

– Идеология нашего государства давно оставляет желать лучшего. Но сейчас дело не в этом, - охладил я его возмущение.
– Какую газету она открыла?

– "Вечерок на часок", а что?

– Интересный момент получается. Именно в этой газетенке я прочел объявление Екатерины Евграфовны и рабочий телефон Алика Мамонова. Они что, в одном змеином клубке все переплелись?

– А то нет. Слушай дальше. Года полтора тому назад она опять оказалась в поле зрения наших органов. Но к этому времени она стала бабой битой, наглой и изворотливой. И вновь выкрутилась, хотя лично я с большим удовольствием вывел бы ее из зала суда в наручниках. Подробности я уточнять не стал, нам они не нужны, а суть дела в следующем.

Одинокий старик обратился в ее фирму с просьбой обменять его хорошую двухкомнатную квартиру на плохонькую однокомнатную. Понятное дело, с приплатой. Обмен она нашла очень быстро, и счастливая пара молодоженов, оформив документы и уплатив ей разницу, вскоре вселяется в жилище старика. Дед, естественно, уходит в однокомнатную квартиру и с нетерпением ждет свои деньги. Ждет он день, ждет он два, а на третий помирает, напившись много водки (у него потом ее пол-ящика нашли). Ну, помирает и помирает, что тут такого? Никто его не убивал, сам виноват, перестарался. Соседи вызывают "скорую", в морге его вскрывают и, ничего подозрительного, кроме смерти по собственному желанию не обнаружив, закапывают за городской счет. Старик одинок, и родственников у него нет. Все шито-крыто. В дедовской квартире проживает счастливая пара, старик тоже пристроен как следует, не жалуется. А его неоформленная однокомнатная квартира оказывается свободна и как бы зависает в воздухе. Что скажешь, Иваныч? Неплохо продумано?

– Неплохо, - брезгливо согласился я.
– Что дальше? Почему же ею заинтересовалась милиция? Вроде все чистенько. Комар носа не подточит.

– Ошибочку она допустила. Вернее, не она, а судьба-злодейка ее обыграла. Откуда ей было знать, что дальние родственники покойного, живущие черт знает где, вдруг воспылают к одинокому дедушке страстной любовью и заботой. Он-то про них и помнить не помнил, а тут на тебе - явились не запылились, не иначе как собачье чутье сработало, жирной косточкой запахло. Пришли всем кагалом в гости и требуют у перепуганных молодых троюродного пращура. Те, конечно, объясняют, что к чему, и закручивается долгая карусель. В итоге Клыкова вынуждена оставить квартирный бизнес и заняться тем, чем занимается и по сей день.

– Продажей "черного дерева"?

– И не только. Это лишь одна сторона медали, причем наименее известная, другая, наиболее прибыльная, тоже связана с проститутками. По городу она сплела целую сеть мини-бардаков, начиная от самых дешевых и заканчивая сверхдорогими, суперэлитными. Нам с тобой, Иваныч, такую шлюху не понюхать даже в складчину.

– Погоди, это что же значит? Получается, что похабные объявления проституток, размещаемые в ее подтирушке, дает она сама?

– Выходит, так.

– Но их там десятки.

– И я о том же. С размахом работает дама. Я что думаю: а может, ни в какие Франции девок она не отправляет? Может, все их турне ограничивается рамками города?

– Может быть. Но нам от этого не легче.

– Как это "не легче"? А если сесть на телефон, обзвонить все ее бардаки и под видом клиентов записаться на прием? Обойдя все блядские квартиры, мы, глядишь, и на мою племянницу, не дай бог, выйдем.

– Допустим, только чем ты собираешься платить за каждое такое посещение?

– Дубинкой, милицейской дубинкой.

– Это несправедливо по отношению к бедным труженицам, кроме того, их грешные тела наверняка охраняются, а если и нет, то они вызовут милицию и будут абсолютно правы. Ночь ты переночуешь в родном участке, а наутро начнутся разборки. Ты останешься в дураках, потому как на проституцию нынче смотрят немного смущенно, но поощрительно - бизнес есть бизнес. Нет, Макс, ворошить все гнездо нам будет не под силу, тем более что главная змеюга ускользнет и вывернется, а это меня очень огорчит. Я подозреваю, что за ее душой нечто большее, чем торговля проститутками. Уж больно тесно и круто запутан их клубок. Меня просто поражают некоторые совпадения и их контакты. Если мы хотим чего-то добиться, то за жабры мы должны брать саму санитарку. Это первое. Второе: кто такой Николай Худиш? Почему ты ни слова не сказал о нем?

– Потому что не знаю. Он не значится не только в картотеке, но и в адресном столе. Такой фамилии нет даже близко. Или он живет под чужим именем, или он у нас не прописан. Что будем делать?

– Как ты думаешь, если есть газета, то должна быть контора?

– Ага, называется редакция.

* * *

Черный "БМВ", ничего не подозревая, стоял в крохотном редакционном дворике. За его тонированными стеклами плохо просматривалась одинокая голова водителя. Подойдя вплотную, мы открыли варежки и, ковыряя в носу, с немым обожанием уставились на заморское чудо. Обласкав его глазами, я пошел дальше. Вытащив носовой платок, я принялся азартно протирать его хромированные части. Такое кощунство не могло не возмутить водилу. Опустив стекло и высунув рыжий кочан бестолковой головы, он собрался сделать мне замечание, но, сраженный коварной Максовой рукой и газовым баллончиком, скис и заскучал в самом начале гневной тирады. Открыв дверцу и подождав, когда вредный для нашего организма газ улетучится, мы забрались в салон, отодвинув на пассажирское сиденье окоченевшего истуканчика.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он начал проявлять признаки жизни, и мы были всерьез обеспокоены возможным преждевременным появлением его хозяйки. За это время педантичный Ухов успел досконально его обыскать и обезвредить, тщательно захомутав конечности.

– Тебя как зовут, зема?
– приветливо спросил Макс еще балдеющего водилу.

– Толик, - послушно ответил мужик.

– Сам знаю, что Толик, а точнее, Анатолий Иванович Лукин, - сличаясь с красным удостоверением, поправил его Макс, - сотрудник частной охранной фирмы "Баррикада". Приятно было познакомиться, только что это ты, Анатолий Иванович, вздумал кричать на моего товарища? Нехорошо. Ты дурно воспитан.

– Развяжите меня, что вы хотите?

– От тебя, товарищ Лукин, мы хотим, чтобы вел ты себя смирно и не дергался, лежал спокойно и вместе с нами ждал свою хозяйку.

– Козлы, вы мне ответите!
– свирепо заскрипев зубами, пообещал шофер.

– У-у-у, товарищ, я вижу, тебе жутко понравился аэрозоль "Весенние грезы"? Дать нюхнуть? Не хочешь? Ну, тогда на сухую отдыхай, мой сладкий. Когда твоя хозяюшка на обед собирается?

– Когда как, должна уже.

Татьяна Андреевна Клыкова собралась откушать только через час, когда я, прогуливаясь неподалеку, порядком промерз. Слава богу, вышла она одна. Подойдя к машине и увидев закрытую дверцу, она возмущенно остановилась, всем своим видом показывая крайнюю степень раздражения. Я ловко и вовремя исправил это маленькое недоразумение. Подскочив со спины, я галантно распахнул дверку и пинком под зад сопроводил меховое чувырло в салон. Не давая ей опомниться, запрыгнул сам и тут же блокировал замок. Ухмыляющийся Макс плавно тронул машину, чуть покачнув мохнатую тушу, на которой я полулежал. Кажется, все сошло гладко.