Гончаров смертью не торгует

Заклинив кнопку звонка спичкой, мы закурили, обсуждая, кто не выдержит первым - нервы хозяина или обмотка электрического звонка. Механизм оказался крепче слабой органики человека, уже через пять минут он вылетел к нам, сжимая в руках швабру.

– Какого черта вам еще надо? Сто раз уже объяснял! Убирайтесь вон, или я за себя не ручаюсь!
– брызгал он праведным гневом и слюной.
– Не знаю я никаких баб.

– Не горячись, старина!
– посоветовал я, успокаивая.
– Какие твои годы! У тебя еще будет возможность их познать, если, конечно, ты не голубой.

– Это я-то голубой?
– зашелся негодованием толстяк, и швабра, нацеленная на мой череп, кротко крякнула в опытных Максовых руках. Обезоруженный Аника-воин начал трусливо пятиться, пытаясь за железной дверью спрятаться от сурового, но справедливого возмездия. Увы, тщетно, уже через секунду он нелепо дрыгал ногами, покоясь у Макса на плече. И как он только сумел поднять такую тушу?

– Заходи, Иваныч, - сбрасывая в передней свой груз, любезно предложил Ухов.
– Дядя больше не будет драться. Я правильно говорю, дядя?

– Вы мне еще за это ответите, я буду жаловаться, - поднимаясь, многозначительно пообещал здоровяк.
– Какое вы имеете право врываться в мой дом?

– А мы и не врывались, - удивленно ответил я.
– Просто мы вас занесли в вашу квартиру. Не могли же мы пройти мимо, равнодушно и безучастно глядя, в каком непотребном виде вы лежите на лестничной площадке. Меньше надо пить, товарищ. Ну да с кем не бывает. Мы оказали вам маленькую услугу, а взамен хотели бы задать вам несколько вопросов, на которые вы должны ответить правдиво, как монахиня на исповеди, и тогда я вам обещаю, что произошедшее недоразумение останется между нами. Я правильно говорю, Макс?

– Абсолютно, - с готовностью согласился Ухов.

Кажется, от моей наглости толстяк потерял дар речи; несколько секунд он бессмысленно ворочал глазами, а потом, шумно выдохнув, обреченно спросил:

– Что вы от меня хотите?

– Маргариту Львовну хочем!
– категорично заявил я.
– И чем скорее, тем лучше.

– О господи!
– От отчаяния он захлопал ладонью по своей лысой голове. Да что вы все с ума посходили? Ну не знаю я никакой Маргариты Львовны, не знаю, не знал и знать не хочу.

– Спокойно, дядя, без нервов, объясни все толком. Ею уже кто-то, кроме нас, интересовался? Да не смотри ты на меня так, отвечай толково и исчерпывающе.

– А кто вы такие, чтобы я вам отвечал?
– вдруг ни с того ни с сего воспрянул поверженный нами толстяк.

– Из милиции мы, - хмуро ответил Макс.
– Отвечай и не задавай вопросов. Фамилия, имя, отчество?

– Сто раз уже спрашивали. Кудлатый я, Владимир Алексеевич.

На секунду мне показалось, что пол уходит из-под моих ног. Только этого мне и не хватало. Кудлатый Владимир Алексеевич. Эту фамилию я вчера уже слышал из уст Тамары Дмитриевой. Кажется, господин Гончаров, черти опять решили закрутить над тобой свою карусель абсурдных совпадений. И как ты знаешь по своему горькому опыту, ничего хорошего этот веселый аттракцион тебе не сулит.

– Вы меня уже заколебали, - продолжал между тем возмущаться Кудлатый, я всего-то три дня как в городе, а ко мне уже десять раз приходили - то одну бабу спрашивают, то другую. Да сколько ж можно, тут и у бегемота терпение лопнет. Я вам уже сто раз говорил - меня полтора месяца вообще в городе не было. Стерве одной, Купченко Розе Николаевне, хату на два месяца сдал, приезжаю, а тут на тебе, сюрприз! Мало того, что она мою квартиру троим лопухам в субаренду на год сдала, так она еще и меня опрокинула. Мебель мою крысанула, сука рваная, попадись она мне сейчас, я бы печень у нее через ноздрю вытащил.

– Вы хорошо помните ее внешность?

– Ее внешность хорошо не только я запомнил, говорю же вам ясно: она, кроме меня, еще троих взгрела, чтоб ей, сучонке, подавиться. А портрет ее, конечно, запомнил: чернявая такая, волосы красивые, то ли цыганка; то ли болгарка, а может, еврейка, ее сам черт не разберет, да и видел-то я ее всего два раза.

– У вас в квартире от нее что-нибудь осталось? Ну, например, записная книжка, помада, расческа или еще что?

– Так ваши уже спрашивали, не знаю я. Кроме нее, тут кого только не было... А что еще за Маргарита Львовна? Ее вчера тоже одна старушка здесь искала.

– Какая старушка?
– на всякий случай спросил я.
– Что она спрашивала?

– Да ничего особенного, как и вы, спросила, как ей увидеть Маргариту Львовну.

– Ясно. Где у вас телефон?

– В комнате, проходите, только разувайтесь, мне полы некому мыть.

– Он все время здесь стоит?
– заметив сиротливо стоящий на полу аппарат, спросил я.
– Неподходящее какое-то место.

– А подходящее место эта стерва увезла. Он у меня стоял в передней на обувной тумбе. Вот здесь, как раз под бра. И светло и удобно, сидишь на пуфике и разговариваешь, а ночью его звонка в спальне не слышно.

Сев на указанный пуфик, я сразу же заметил то, что мне было нужно, три телефонных номера, записанные один над другим, причем рядом с третьим значилось имя Лена, остальные же два были безымянны. Достав ручку, я приготовился их переписать, но неожиданно вмешался хозяин.

– Не трудитесь, - засмеялся он, - эти каракули оставила одна моя подруга.

– И как давно?

– Да, наверное, год тому назад.

– Вот как?
– удивился я.
– А ведь обои переклеивались совсем недавно. Когда вы делали ремонт - наверное, этим летом или даже осенью?

– Ну да, летом, - согласился Кудлатый.
– Значит, она оставила их после ремонта.

– Какая она у вас неряха, - посетовал я, старательно переписывая телефоны.
– Совсем не считается с чужим трудом. Надо сделать ей замечание. Как мне ее найти?

– Вы что, серьезно?
– засмеялся хозяин.
– Так она здесь не живет, уехала куда-то на Украину или в Белоруссию. Да может, это вовсе не она писала, мало ли...

– Очень жаль. Вы нам больше ничего не хотите сказать?

– Нет, а что вы хотите услышать?
– недоуменно спросил Кудлатый. Кажется, я вам все рассказал. Если бы это помогло найти мне мебель, то я бы вас отблагодарил.

– Не исключаю, что вам представится такая возможность, какие наши годы, - подмигнул я.
– Вы телефончиком воспользоваться позволите?

– Да, конечно, без проблем.

Третий телефон ответил заносчивым женским голосом и сообщил, что Лены нет дома, поскольку она работает по контракту в Париже, и попросил больше своими звонками не докучать. Вторым моим абонентом оказался мужик и на мой вопрос, как мне найти Маргариту Львовну, ужасно разволновался и ответил, что сам разыскивает ее, поскольку от дочери, уехавшей с Гринберг во Францию, нет никаких сведений уже больше месяца. Заверив его, что и сам нахожусь в схожей ситуации, я взял его адрес и пообещал вскоре к нему зайти. Первый телефон не ответил вообще.