Гончаров влезает в аферу
Шрифт:
– В одиннадцатом часу позвонили у двери. Я уже спать легла. Спрашиваю: кто? Ответил Кузя, сказал, что его послал Степан. Поверив, я открыла дверь. Ввалились он и Геннадий. Что-то в их поведении мне не понравилось. Но ключи от сейфа, которые якобы требовал муж, я отдала. После чего они велели мне собираться - будто бы Степан Ильич хочет меня видеть. Но я-то прекрасно знала: положив взгляд на Чио-сан, своего он добьется, так что мое появление в загородном офисе для него крайне нежелательно.
Я попробовала отказаться, но эта мразь... Боже мой! Не могу... У него была... была...
– Бил?!
– Бил! Если бы бил!.. Да, один раз ударил по голове и швырнул на кровать... Сорвал халат... и... Генка держал меня, а он...
Женщина тихонько завыла, переживая все заново.
– Такая тварь - ел из Степановой руки и его же задушил.
– Откуда вы знаете?
– О-о-о! Этот садист издевался надо мной не только физически. Несколько раз он с подробностями, детально рассказывал, как они издевались над мужем перед тем, как задушили. Установка от Головина была четкая: узнать, где спрятано золото. Но Степан, как и я, этого не знал. Они все равно его бы убили, ведь только мертвого Князева можно было обвинить в фальшивомонетничестве, и вся вина за многие их собственные дела легла бы на него - мертвого. А посадить за убийство должны были какого-то мента, который чуть позже должен был явиться в нашу квартиру.
– Это меня! Стоп! Откуда вам так хорошо известен весь ход событий и замышляемый план?
– Я же говорю, что так они издевались надо мною. Видимо, давали этим понять, что я уже не жилец и таиться передо мной не имеет смысла. Я знала почти все. Не знала только про маму. Как у него поднялась рука? Он ведь с ней лет пять прожил...
– И все же - как они вас забрали?
Она судорожно передернула плечами, вспоминая:
– Издевались долго. Сначала я пыталась уговорить их, просила, умоляла, грозилась пожаловаться мужу - они только смеялись. В конце концов мне стало все равно.
Уже уводя меня, велели написать записку мужу, чтоб не искал. И тут меня осенило. Это была единственная возможность дать знать Степану, что меня увезли силой. Я сознательно сделала несколько грубейших грамматических ошибок, надеясь этим привлечь внимание.
В пятницу вечером мы выехали на машине, а в воскресенье рано утром, еще темно было, я очутилась здесь. Всю дорогу меня пичкали какими-то таблетками, и я мало что помню. Завтра-послезавтра они хотели посадить меня на иглу.
– Что будем делать?
– тоскливо проговорил Ступин.
– Что делать?
– спросил и я.
– Бежать, - ответила женщина.
– Нет!
– возразил я.
– Сколько сейчас? Восемь? Поезжайте, Володя, привезите ментов. Это единственно верный путь - говорить только правду. Другого выхода я не вижу.
– Нет! Никто из вас никуда не пойдет.
Тупое аккуратное рыльце пистолета черным зрачком внимательно смотрело мне в лоб. Мы со Ступиным недоуменно переглянулись.
– Вы останетесь здесь, - продолжала Лия, - а уйду я. Руки на затылок. Стоять.
Заметив, что Ступин двинулся в сторону, она перевела пистолет на него.
А этого-то ей делать и не следовало. Падая за холодильник, я что было сил толкнул его на герровскую внученьку. И тут же, не давая Лие опомниться,
подкатился к ней и прижал ее руку к полу, выбивая пистолет.– Гони в милицию, - приказал я Ступину, с интересом наблюдавшему за нашей возней.
Лия наконец успокоилась. Она лежала на животе с вывернутыми за спину руками. Я же, сидя в трусах на ней верхом, прикидывал, чем бы связать ей руки.
– Отпустите, больше не буду!
– закричала она отчаянно.
– Откуда у тебя пистолет?
– Из лифчика.
– А что там еще есть?
– Ничего больше, отпустите.
– Чей пистолет?
– Головина. Когда он шлепнулся, я вытащила из его кармана.
– Похоже на правду. Да иди же ты, кому говорю!
– подстегнул я Ступина и отпустил Лию.
Она села, утирая слезы и размазывая по щекам грязь.
– Пойдемте в подвал, - дождавшись, когда уйдет Володя, предложила амазонка.
– Чтоб ты меня там закрыла?
– Нет! Я придумала!
– Что?
– Вас как зовут?
– Константин Иванович.
– Константин Иванович, у нас мало времени, очень мало. Пойдемте.
– Нет, Лиенька, я с тобой больше не играю.
– Но времени в обрез.
– Почему же?
– Менты придут - и все! Кончен бал.
– Вот и хорошо. Мне как-то надоело кружиться вальсом, глядя в черные дула пистолетов.
– Тебя Степан нанимал?
– Просил помочь, - уточнил я.
– Заплатил?
– Да. Аванс!
– Но ты же работу не выполнил.
– Деньги нашел. Жену тоже.
– Сколько он обещал?
– Десять "лимонов".
– Я дам больше.
– Колышком по головушке?
– Дурак ты легавый, да я нашла золото!
– вдруг отчаянно завопила она на весь дом.
– Вот и хорошо, - ответил я, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Решил потянуть время, поинтересовался, где же она его нашла.
– Где надо. Пойдем.
– Ладно, пойдем, - согласился я, отрывая от холодильника электропровод.
– Только сначала я тебе ручонки обезврежу.
Торопясь, она помогала мне связать свои руки. А когда все было готово, выскочила первой и через трактир, потом кухню увлекла меня в подвал, в давешнюю нашу западню. По дороге предупредила:
– Только Головина с пацаном надо оттуда убрать, чтоб не видели!
Что ж, довод резонный. Отомкнув одну пару наручников, я погнал очухавшихся убийц наверх. Все же Лия не выдержала, вцепилась связанными руками Головину в глотку, завыла, раздирая кожу ногтями, окрашивая себя и его кровью. Оттолкнув ее, я вывел бандитов во двор и снова защелкнул их "хороводом" вокруг березы.
Когда спустился назад, Лия уже вытащила несколько кирпичей из кладки, открыв нишу, в которой стояли шесть металлических банок-сейфов с наглухо закрученными массивными крышками.
Лия вся горела и пылала.
– Возьми крайнюю слева, возьми же! Возьми, ну!..
Я приподнял тяжелый вороненый цилиндр весом килограмма на четыре.
– Ну, и что дальше?
– А теперь следующий. Ну да бери же, Константин!
Я попытался взять вторую банку, но не смог.
– Привинчена, что ли?