Гордиев узел с бантиком

— А ты повнимательнее в настоящее вглядись! Будущее само нарисуется. Великое переселение народов давно началось. Кавказ, Закавказье и Средняя Азия в Москве, как у себя дома, увеличивают рождаемость России, тогда как мы у них только в гостях. Причем незваных. Что нам остается? Остается бежать на дикий запад. — Наташка помедлила и расстроенно добавила: — Мама дорогая! Неужели я так думаю? Надеюсь, ты не сочтешь меня националисткой. Считай, что нас принудительно выселяют в страны бывшего соцлагеря. Господи, вся жизнь в лагерях! Начиная с детсадовского возраста.

— Стоп! Давай ближе к теме. Ты не могла сказать мужику, что Истукан ошибся номером? Все ошибаются.

— Не надо принижать мои умственные способности. Я старалась убедить его в этом. Облом, однако! Он правильно обозвал меня Натальей Николаевной. Именно эти позывные значились перед номером моего телефона. Таких случайных совпадений не бывает. Ночной звонок определенно был адресован мне, хотя я категорически это отрицала. Как думаешь, правильно я послала вымогателя к черту?

— Не знаю. Пожалуй, лучше бы к чертовой бабушке. Это подальше будет. Кроме того, она старше, опытней и злее. Ну уж куда послала… Да сядь ты в конце концов! Можно подумать, это первая и единственная неприятность в нашей жизни.

— Не первая и, надеюсь, не последняя. Слово «последняя» меня пугает. Мы с тобой просто обязаны воспитать своих внуков, ну или серьезно вмешаться в их воспитание. Есть и программа максимум: дожить до почетного звания пышущих здоровьем прабабушек. А там посмотрим. Единственное пожелание — пусть все грядущие неприятности будут мелкими. Аминь!

Наталья придирчиво огляделась в поисках приемлемого места для посадки, но воспользоваться им не успела — в кабинет пожаловал Максим Максимович. Подруга тут же отметила, что он начал лысеть.

— Ума набираюсь, — небрежно провел по своей стриженой шевелюре шеф. — Потеря волос — закономерная расплата.

— Надо было поторговаться, — проворчала Наташка. — У тебя и так ума палата, куда ж еще больше? Причем за такую цену. Явно спекулятивную.

— В отличие от вас, я своим умом живу. Иногда даже делюсь им с нуждающимися. Кстати, была бы ты моей подчиненной, его бы точно хватило для решения сразу тебя уволить. Ефимова, ты просила данные на обладателя таинственного мобильного номера? Изволь.

Макс протянул мне сложенный вчетверо лист. И только я, в свою очередь, протянула за ним руку, как он тут же отдернул свою, с бумажной «четвертинкой».

— Нервный тюк! — определила Наташка. — От великого ума. Перебор! В голове уже не помещается, излишек из ушей так и прет. Есть и еще вариант: приобретенный рефлекс. Наблатыкался на задержке выплаты работникам зарплаты.

— Да не оскудеет рука дающего ее.

Я суеверно постучала по поверхности стола.

— У нас с оплатой труда пока не заржавело.

— Не ломай мебель, Ефимова. Она не дубовая, — укоризненно попенял мне шеф и всем корпусом развернулся к Наталье: — Больше пятнадцати лет тебя знаю, а все никак не привыкну к явному несоответствию формы содержанию.

— Это я в свою копилку уродилась, — радостно пояснила Наташка. — У нее форма копилочная, а внутри вместо денег три пуговицы брякают.

Макс сочувствия не проявил и явно обиделся. Взглянув на часы, снова протянул мне листок. На новую провокацию я не поддалась, тихонько заметив, что по мере взросления Максим Максимович стал впадать в детство.

— Шутки кончились, — на полном серьезе сказал шеф и небрежно швырнул листок на стол. — И сегодня просьбы о преждевременном уходе с работы, например, за пластиковыми окнами, не принимаются. Пора усвоить границу между дружескими и служебными отношениями. Наталья Николаевна, вас проводить?

— Я женщина замужняя и порядочная, — вздернув подбородок, высокомерно процедила Наташка. — И таких предложений от посторонних мужчин не принимаю. Ир, будь добра, передай своему шефу, что впредь его просьбы об устройстве многочисленных «родственников» в больницу на льготных условиях приниматься не будут.

— Непременно передам, — покосилась я на ухмыляющегося Макса и обреченно развела руками. Сам, мол, виноват. А от себя лично пожелала его родне очень крепкого здоровья. Другого выхода у нее нет.

С тем шеф и удалился, не забыв напомнить, что я все-таки на работе, а не дома, где и следует улаживать личные дела.

— Не расстраивайся, — попробовала утешить меня Наташка. — У тебя сейчас время обеденного перерыва, так что можешь чувствовать себя как дома. И Макс сам использует рабочее время в своих личных интересах. А что за бумагу он тебе подкинул?

— Полагаю, это краткая летопись жития обладателя интересующего нас мобильного номера. Предпоследняя любимая им женщина работала в какой-то прокуратуре. Шеф, видимо, получил распечатку по электронной почте.

— А зачем было гнуть листок на четыре части?

— Вот у него и спроси. Скорее всего, соблюдал конспирацию.

— И спрошу. Следовало раньше сказать, что твой шеф работает на нашу с тобой разведку. Кажется, я его обидела… О! Вот и повод для примирения: принося ему свои извинения, обругаю за необоснованные обвинения в твой адрес, а попутно выражу благодарность. Он и запутается. Читай вслух!

Я скороговоркой забубнила:

— Номер зарегистрирован на Туканова Якова Аллановича… Надо же! Я всегда считала, что Аллан пишется с одной буквой «л». Тут даже указан его домашний адрес и домашний телефон. Ну Макс! Вот уж действительно, не имей сто рублей, а имей одного отзывчивого шефа с обширными связями. Слушай, так этот Яков и есть твой невиданный любовник «Тукан»!

— Терпеть не могу имя «Яков»! А отчество ничего, более-менее приличное. Хоть с одним «л», хоть с двумя и более. Только у меня нет и никогда не было знакомых с носителем подобных ФИО. Читай дальше.

— Так! Господин Туканов является генеральным директором фирмы «Австриякон». Фирма специализируется на изготовлении и установке пластиковых окон по австрийской технологии. Женат, имеет жену австрияку… австриячку… Извини, ошиблась — австрийку. Это от волнения. Руки трясутся и буквы прыгают. Дальше еще труднее выговаривать. Зовут жену фрау Швинд Райнхильда.

Наташкины глаза вылезли из орбит. Да и мои были не меньшего размера.

Подруга предположила, что «Швинд», скорее всего, имя. Его легче запомнить, потому как короткое. Я возражать не стала, но Наташка сама себя переспорила. Ей, видите ли, нестерпимо хочется добавить к окончанию букву «т», а с ней слово звучит просто отвратительно. «Швинд-т». В итоге за австрийкой закрепилось имя «Райнхильда». Мы его усовершенствовали на свой лад: просто Рая. У фрау имелась шестнадцатилетняя дочь от первого брака — просто Мария-Луиза. Не очень коротко, но ясно. Девочка проживает с бабушкой в Австрии. Не ясно только одно: зачем незнакомому Якову Аллановичу звонить Наташке среди ночи? И откуда у него ее номер? Впрочем, к вечеру эти вопросы перестали будоражить сознание. Больше никаких звонков от вымогателя Наталье не поступало.