Горечь победы

Пронзительный зуммер телефона и тело полковника вздрогнуло. В его комнату-кабинет могли звонить только по делу. Не открывая глаз, он протянул руку чуть дальше. Ощупью нашел на тумбочке вначале телефон, а затем и трубку. Подтянул к губам, сонно выдохнув:

– Канарис…

Сон мгновенно пропал, едва он услышал:

– Журналиста взяли!

Полковник открыл глаза, машинально взглянув на часы. Было семь утра. Он сел на диванчике и покрутил головой, стряхивая сон окончательно:

– Понял!

Немного послушав, спросил:

– Я на него взглянуть могу?

Ответ видимо был утвердительным, так как Канарис усмехнулся:

– Ладно… После обеда… Хопчик…

Положив трубку на рацию, несколько секунд смотрел на входную дверь. Подумал. Сон пропал, хотя поспать удалось чуть больше трех часов. Канарис повернул голову и наткнулся взглядом на фотографию сына, приваленную к корпусу Р-159. Подмигнул мальчишке:

– Привет, Сашка!

Встал. Энергично двигая руками, прогнал остатки сна окончательно. Вышел из комнаты. Прошел по коротенькому коридору и скрылся в комнатушке с умывальником…

«Канарис» был его позывной. На самом деле звали его Валерий Николаевич Вагурин. Полковник, хоть и был молод, пришел к этому званию от рядового. Короче, вначале шла срочная служба, затем училище, офицерские звания и должности. И несколько лет того, что давно обозначено в газетах, как «горячая точка». Такой точкой для Валерия стала Чечня. Место, где его боялись и проклинали чеченские боевики, и где его же благословляло русскоязычное население…

Стрелок, он же подполковник ФСБ Солдатов Михаил Евгеньевич, сидел за столом, разглядывая иностранный паспорт, когда в кабинет ввели Пауля Грассера. На лицо фэбса была натянута маска. Он не собирался показывать свою внешность этому иностранцу и даже переоделся в форму майора-омоновца. Медвежонок, его всегдашний напарник, отсутствовал по вполне уважительной причине: поехал к высшему начальству получать за обеих встряску. Медведев сам согласился на это рискованное предприятие. Чтоб пробить этого увальня требовалось кое-что побольше, чем вопли начальства! Обычно генералы хрипли от крика прежде, чем хоть слово срывалось с губ Медвежонка. Кирилл очень часто сам соглашался поехать в штаб, чтоб «получить». Возвращаясь, очень довольно говорил:

– Я их довел…

И действительно, после Медвежонка генералы затихали месяца на два-три. А потом все повторялось…

Подполковник Солдатов посмотрел на задержанного и пригласил:

– Присаживайтесь…

Грассер поблагодарил, усаживаясь на стул:

– Благодарю…

Стрелок с минуту разглядывал журналиста, а потом заговорил:

– Мы хотели бы получить ответы на интересующие нас вопросы. С какой целью прибыли? Почему спали в квартире связного бандитов? И куда хотели отправиться дальше?

Пауль с легким высокомерием посмотрел на русского и пожал плечами:

– Я отказываюсь отвечать на любые ваши вопросы, пока сюда не приедет представитель моего посольства.

Михаил усмехнулся:

– Надеюсь, вы понимаете – ваши соотечественники вовсе не в восторге от вашего присутствия на территории Чечни. Нам и так ясно, что западные агентства готовят новый скандал, где российские военные вновь будут облиты грязью и вы приехали, чтоб заснять «зверства»…

Грассер слегка поморщился от напоминания, но ответил твердо:

– Я отказываюсь говорить…

Солдатов вздохнул:

– Что же, как я понимаю, доверительного разговора у нас не получится. В этом случае я могу лишь отправить вас назад в камеру. Помощник германского посла прибудет завтра утром. Дополнительно я вам могу сообщить только одно: посол Германии в Москве взбешен…

Не дожидаясь вопросов, вышел в коридор, оставив дверь приоткрытой. Послышался невнятный разговор и в кабинет вошло двое омоновцев с открытыми лицами. Парень с серо-синими глазами не появился. Грассер встал, понимая, что это его конвоиры. Он несколько сник, судорожно пытаясь придумать хоть что-либо. Вышли на улицу. Солнце сразу ослепило его и журналист прикрылся ладонью, забыв про приказ «держать руки за спиной». Милиционеры не среагировали, лишь посмотрели чуть внимательнее.

Разоружить конвой Пауль, с его подготовкой, конечно мог, но он понимал – уйти ему не дадут. Внимательно разглядывающие его парни возле ворот обязательно начнут стрелять. Да и остальные присоединятся. Погибать ради репортажа не хотелось, даже если после смерти его имя будет греметь по всему миру, как имя героя.

Без пятнадцати девять утра немецкий журналист снова сидел в камере, мрачно размышляя о том, что его ждет. Доброго отношения от посла ждать не приходилось. Тот наверняка уже связался со Штайнером, а редактор конечно же ответил, что журналиста в Чечню не посылал. Грассер не знал, как ему быть. Он уже жалел, что не пошел на контакт с русским милиционером.

Дверь неожиданно открылась и в камеру заглянул тот самый омоновец с серо-синими глазами. Обернувшись на вход, прошипел:

– Пошли! Быстро!

Пауль подскочил и кинулся мимо него к выходу из здания. Мовсар догнал его у соседней двери. Сгреб за предплечье и чувствительно тряхнул:

– Куда?!? Через второй выход надо…

Потянул за собой. Грассер решил подчиниться. К его удивлению в противоположном конце коридора, вровень с полом, имелся узкий лаз. Он был прикрыт щитком из досок. Темрикоев пояснил:

– Не успели заделать к нашему счастью! Тут авария с газом произошла. Я первым…

Скользнул в яму, дернув ногами в берцах. Из темноты появилась рука. Омоновец манил немца за собой и Пауль послушался. Обдирая плечи о кирпичную кладку, проскочил через узкое пространство. Яркий солнечный свет снова на мгновение ослепил его, но глаза быстро привыкли и он увидел впереди бетонную стену, испещренную ямками от пуль. Сверху она была затянута колючей проволокой в несколько рядов, но в одном месте проволоки не оказалось. До стены было не более сотни метров открытого пространства. Рядом белел свежий пенек и опилки. Поблизости никого не оказалось.

Чеченец подбежал к углу здания и выглянул. По всей видимости увиденное его вполне устраивало. Он вернулся к Грассеру и тихо сказал:

– Давай к стене…

Только тут Пауль заметил автомат в его руках. Журналист кинулся к забору. Темрикоев бежал за ним, постоянно оглядываясь. Немец подскочил и ловко ухватился руками за край плиты. Подтянулся и оказался наверху. Посмотрел на Мовсара и спрыгнул. Спаситель последовал за ним, через мгновение приземлившись рядом. Оба переглянулись и кинулись бежать вдоль забора. Чеченец неожиданно остановил его:

– Надо забрать твои вещи, да и мои тоже… – На недоуменный взгляд Пауля, пояснил: – Я их вынес…

Действительно, в густом бурьяне, буйно разросшемся на месте взорванного дома, находилась спортивная сумка Грассера. Даже камеры были на месте. Рядом лежала вторая сумка. Мовсар посмотрел на журналиста и сказал:

– Теперь нам надо держаться друг друга. Ты не знаешь местности.

– И куда мы пойдем?

– В Веденское ущелье. Надо добраться до Сержень-Юрта. Потом доберемся до Агишбатоя… – Немного помолчав, спросил: – Ты не соврал насчет клада?