Горгона и генерал

— Какую книгу? — проскрипела старуха, внезапно растеряв всю свою глухоту. Поразившись такому старушечьему коварству, опальный, но все еще великий генерал закинул ноги на решетку камина и прошипел:

— Книгу по воинскому искусству.

— Да нет у вас никакой книги, — отчетливо произнесла Эухения, чтобы её.

Меж тем, в стане его врагов происходила какая-то смена диспозиции.

Во дворе его замка начали разгружать финтифлюшечную карету. Разглядев это безобразие через пыльное, треснувшее стекло, Трапп вскочил на ноги.

— Что? — завопил он. — Что они делают?

Один из валетов щелкнул каблуками, развернул свиток с печально узнаваемыми королевскими гербами и зычно начал читать:

— Приказ Его Величества…

Трапп зевнул, слушая длинные регалии неблагодарного щенка на троне.

— Определить местожительство вдовы Гиацинты Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч в Изумрудном замке с этого момента и до новых распоряжений…

— Никогда не понимал, почему это омерзительное строение называют Изумрудным, — пробормотал генерал. — Разве что из-за плесени. Она так красиво фосфоресцирует в ночи… Стойте! Что значит — определить местожительство???

— Это значит, — чучело с отвращением прошло по комнате, пиная расфуфыренным ботинком валяющиеся повсюду тыквы, — что я теперь тоже здесь живу.

— В моем прекрасном замке?!

— Он вовсе не ваш. Замок принадлежит королю.

— И что теперь? Значит, можно подсовывать мне всякую дрянь? Тут вам не свалка!

— Сильно в этом сомневаюсь, — процедило чучело.

— Выметайтесь отсюда немедленно!

— Не надо так эпилептически трясти саблей. У вас что, припадок?

— А у вас что, слабоумие?

Он надвигался на эту высокую прическу и беленое лицо, и сверкающие повсюду изумруды, размахивая саблей.

Валеты в ужасе отступали.

Горгона-как-её-там гордо стояла посреди комнаты, расправив плечи и высокомерно вскинув подбородок.

— Сами выметайтесь, — сказала она бесстрашно.

— Эй вы! — сабля метнулась в сторону валетов, которые трусливо крались к выходу. Очертив круг в воздухе, она срезала искусственный цветок в пышных волосах. Чучело панически ойкнуло и бросилось к пыльному окну, чтобы поправить прическу.

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч была сослана в Изумрудный замок, — крикнул один из валетов.

— Мы ничего не можем поделать, — крикнул другой.

И они оба выкатились на улицу.

— Стоять! — зарычал Трапп. — Заберите свой мусор с собой!

Заржали лошади, щелкнул кнут, заскрипела карета, и спустя минуту во дворе замка осталось только несколько сундуков, картонок, коробок и две перепуганные до смерти горничные.

— Паскудство какое, — произнес генерал, кашляя от взметнувшейся пыли.

— Абсолютно с вами согласна, — крикнула горгона в разбитое окно. — Вы испортили мне прическу!

Генерал проковылял по двору, достал новую бутылку из горшка с чахлым кустом, и сделал еще несколько больших глотков.

Надо было просто расслабиться и перестать так сильно злиться.

Настоящие сражения выигрывают со свежей головой.

Лучший, но опальный генерал выпил еще.

Мир становился немного более терпимым.

Забавы ради он сделал несколько выпадов саблей в сторону горничных, порадовался их пронзительному визгу и, хохотнув, направился снова к своему чучелу.

— Эй, как вас там.

— Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч.

— Посрать. Так что, щенок вас действительно отправил в ссылку?

— Это временно, — ответила она. — Совсем ненадолго. Его Величество просто так шутит.

— Смешно, — согласился генерал. — Что вы такого натворили?

— Крошечное недоразумение.

— Приставали, поди, к королю? Подкаруливали во всяких кустах, пугали своей голой грудью?

— Вы крайне далеки, Трапп, от моды.

— А вы крайне далеки от столицы, — ответил он.

Реальность чуть подрагивала и кренилась.

— Что надо было сотворить с бедным щенком, чтобы он сослал вас ко мне?

— Полагаю, — ответила горгона, — он просто забыл про то, что вы здесь.

— Забыл? — в груди что-то заныло. — Про меня? Прошло каких-то ничтожных десять лет… спорим, про вас забудут и того быстрее.

— Неправда! — в равнодушии финтифлюшки появилась первая брешь.

Сквозь расплывающийся воздух Трапп увидел, как белизна прекрасного лица дала трещину. В глазах горгоны всплеснулись беспокойство и испуг.

— Это моя половина замка, — рисуя саблей на пыльном полу неровную линию, заявил генерал, — а там — ваша. И не суйтесь в мою личную жизнь! Эухения, чтобы тебя черти слопали, подавай обед!

3

И неслись, вспенивая землю, лошади, и орудия грохотали, а металл бился о металл. Солнце слепило глаза, а когда Трапп оглянулся назад, чтобы посмотреть на свое войско, то увидел только облупленную стену.

Однако орудия продолжали грохотать.

— Эухения, чтоб тебя, — простонал опальный, но все еще великий генерал, — у нас что, замок рушится?

Голова раскалывалась, а в горле саднило.

Трапп с трудом поднялся со своего спального места и попытался посмотреть в окно.

Окно дрогнуло и вместе со своими трещинами поплыло в сторону.

Генерал ошеломленно моргнул, а из образовавшегося проема высунулась бородатая разбойничья рожа.

— Мать моя женщина, — сказала эта рожа и размашисто перекрестила Траппа. — Ты бы побрился, генерал.

— На себя посмотри, — огрызнулся тот и, отодвинув рожу, выглянул на улицу.

Во дворе замка развернулись полномасштабные военные действия.

Множество мужчин и женщин что-то выбивали, скребли, мыли, подметали, меняли стекла, чинили мебель, развешивали выстиранные шторы, кипятили простыни и занимались прочими диверсиями.

Прищурившись, Трапп узнал кое-кого из жителей деревни.

Да ладно, казалось, что здесь копошилась вообще вся деревня.

Гангрена-как-её-там разгуливала среди этого безумия, покуривая сигарету в длинном мундштуке. Её голову обезображивала зеленая шляпа с широкими, как колесо у телеги, полями.