Горгона и генерал

— И не говори. Гарольд Бронкс, ставший генералом после тебя, обрушил на нас отряды наемников. Видел бы ты эту шваль! Он не доверял собственной армии, и правильно делал. Но потом откуда ни возьмись заявился Варкс с кочевниками, и нашему веселью пришел конец. Однако мы все еще живы. Ужасная королевская оплошность.

Трапп мрачно выжал рубашку.

— Скольких ты соберешь?

— С десяток. Но один десяток приведет другой, ты же знаешь. К тому же, — Свон хитро прищурился, — я тут подумал… Может, тебе познакомиться с моим новым главнокомандующим?

— Ты же нищий бродяга.

— С главнокомандующим нищих бродяг. Пойдем, генерал, тебе понравится.

Они долго петляли по хитросплетениям цыганского квартала, минуя крошечные хибарки и огромные дворцы, пока не вышли к роскошному мраморному особняку, самому безвкусному из всех, которые Трапп когда-либо видел.

Свон долго ругался со старым цыганом, отказывающимся будить своего повелителя в такую рань, но потом тот плюнул под ноги гостям, махнул рукой и ушел в заросший крупными розами сад.

В атласном халате, расшитом хризантемами, на крыльцо, почесывая кучерявую грудь, вышел человек. Широко зевнул.

— Какого дьявола вы подняли такой шум спозаранку! — рявкнул он, опираясь на ятаган, как на трость. — Убью мерзавцев.

Трапп сморгнул слезы с глаз.

— Розвелл? — сипло спросил он.

20

Гиацинта, должно быть, заболела, потому что дышала надсадно и хрипло, и вместо нежных объятий упиралась Траппу локтем в бок.

Он попытался спросить, что с ней такое, но язык оказался таким огромным, что пошевелить им было невозможно. Попытка поднять веки принесла столь пронзительную боль в затылке, что Трапп только застонал.

В памяти пронеслись картинки: вот они с Розвеллом купаются в фонтане с шампанским, потом запускают туда карпов, чтобы поймать их голыми руками. Цыгане поют. Артистки варьете машут юбками.

Господи боже.

— Розвелл, — прохрипел он, — Розвелл, твою мать!

Не менее жалкий стон был ему ответом.

Открыв наконец глаза, генерал увидел розовые перья и ананас. За ними показалась небритая рожа Розвелла, который, тяжело навалившись на Траппа, бессмысленно щурился с мукой во взоре.

— Спи дальше, — велел он растресканным голосом.

— Сколько времени прошло? — спросил Трапп, садясь.

Они находились на роскошной медвежьей шкуре посреди огромного бального зала.

Солнце слепило сквозь высокие окна.

— Дня два, наверное, — пробормотал Розвелл. — Может, три. У меня перед глазами мелькают какие-то рыбы. К чему бы это, Трапп?

— К тому, что горгона меня убьет.

— Кто?

— Горгулья. Кто знает, что могло произойти за это время!

— Кто? Ты что, успел жениться в своей ссылке?

— Хуже.

— Что может быть хуже женитьбы?

— Гематома в ярости может быть хуже чего угодно. Мне надо идти.

— Эй, — Розвелл засмеялся, — ты выглядишь действительно напуганным, великий генерал. Ты стал похож на наседку с яйцом. Сколько раз ты спросил меня, хорошо ли охраняют твой дом?

— Ссылка научила меня осторожности, Розвелл.

— Хлопотливости старой девы она тебя научила! Халат хоть надень, не разгуливай по столице в исподнем. Совсем ты у меня одичал в деревне!

— Почему я раздет?.. Ах да, карпы и фонтан с шампанским.

— Правда? — удивился Розвелл. — А что мы делали с павлинами?

Трапп натянул на себя первый попавшийся халат, подцепил с пола расшитые шелком шлепанцы и огляделся по сторонам.

— Где у тебя тут выход, Розвелл?

— Где-то там. Пусть тебя кто-нибудь отвезет. Мы встретимся очень скоро.

— Король Джонни, — притормозил Трапп. — Где он?

— Ах, это, — Розвелл пожал плечами. — Он потерялся.

— Как может потеряться целый король? — изумился Трапп.

— Долгая история.

— Так, — всполошился Трапп. — Долгие истории мы оставим на потом. Мы все обсудим, как только я удостоверюсь в том, что дома все живы.

— Привет жене, несчастный, — крикнул Розвелл и снова повалился на шкуру без всяких сил.

Когда Трапп вышел из закрытого экипажа в узком пространстве между наступающими палисадниками, от кустов возле задней калитки его дома отлепилась фигура оборванца-подростка. Коротко кивнув генералу, мальчишка быстро сообщил:

— Тишина. Даже слежки за домом нет.

После чего с независимым видом пошел по улице дальше.

Открывший дверь Паркер лишь вскинул одну бровь, обнаружив на пороге генерала в атласном халате на голое тело и шлепанцах. Запах перегара, встрепанная грива, трехдневная щетина.

— Я подготовлю ледяную ванну и гоголь-моголь, — произнес камердинер без всякого выражения. — Возможно, понадобится суп?

— Валяйте, — согласился Трапп. — У нас все в порядке? Никаких гостей или происшествий?

— Спокойно, генерал.

— Гиацинта?

— Отбеливаем кожу, извели мешок лимонов.

— Бенедикт? — голова горгоны свесилась вниз с лестницы второго этажа. Разглядев его, она расхохоталась. — Вы что, спасались из борделей бегством?

Кажется, она и не думала сердиться на него.

От облегчения, что за время его отсутствия ничего плохого не произошло, Трапп ощутил слабость. Он скинул шлепанцы и босым стал подниматься наверх.

— Ванну в первую очередь, — попросил он Паркера.

Гиацинта, подбоченясь, насмешливо следила за его нелегким восхождением.

— От вас воняет, как от пивной бочки, — сообщила она.

Лимоны сделали свое дело: гематома куда была бледнее, чем несколько дней назад и куда худее. Под глазами залегли тени.

В улыбке горгоны было столько сахарного сиропа, что Трапп ощутил тошноту.

— Как вы? — спросил он, стараясь не выглядеть виноватым.

— Чудесно, — заверила она приторно.

— Вот только избавьте меня от своей язвите… — начал было Трапп возмущенно, но осекся. — Что?