Гори все синим пламенем

Я пыталась как-то оправдаться за столь бесцеремонный вопрос, но Ксения толком не дала мне его закончить, начав свою речь с задушевного вздоха и закончив ее таковым же. Я, честно говоря, несколько позже начала сожалеть о том, что задала именно этот вопрос, так как супруга Вьюнца так осветила столь тонкие моменты начала своих взаимоотношений с Олегом Станиславовичем, что всем присутствовавшим стало неловко.

Особенно замялась Юлия Николаевна, так как она сидела бок о бок с сыном, и ей был неприятен разговор на такую тему в его обществе.

Сам Вьюнец виновато кашлянул, стыдясь более не интимных подробностей, а поведения собственной жены. В один момент мне показалось даже, что он толкнул ее ногой под столом: во всяком случае она вдруг вздрогнула, как бы от неожиданного резкого прикосновения, и стала смотреть на сидящих за столом, словно пытаясь отыскать того, кто это сделал. Однако произошедшее никак не повлияло на Ксению, и она закончила начатый рассказ.

Поначалу я удивлялась, почему присутствующие так терпеливо во второй раз выслушивают Ксению, но вскоре поняла, что причина во мне. Ведь для всех, кроме Витальки, я была чужим человеком, поэтому никто не решался в моем присутствии проявить бестактность в отношении Ксении, а она заслуживала самого резкого словца.

Боясь, что после кажущегося заключительным вздоха жена Олега Станиславовича вспомнит еще какие-нибудь важные, на ее взгляд, но шокирующие для нас подробности и решит познакомить всех с ними, Юлия Николаевна спросила Ксению об уходе за каким-то необыкновенным цветком; произрастающим на маленькой клумбе перед домом Вьюнцов. Любительница безудержной болтовни тут же разразилась целым потоком советов, вычитанных ею в какой-то книге. Советы эти супруге Беккера как садоводу-любителю были на самом деле очень интересны и нужны, и она с увлечением слушала, но до тех пор, пока рассказ о цветке сам собой не вылился в повествование о том, как, когда, кто и при каких обстоятельствах посоветовал Ксении заняться выращиванием этого растения.

В общем, в конце концов, я, к собственному удовольствию, заключила, что жена Олега Станиславовича без всякой задней мысли, даже не обнаружив в своих словах излишней откровенности, сможет с радостью ответить на интересующие меня вопросы.

Терпение Вьюнца, очевидно, иссякло, так как он, оборвав Ксению на полуслове, поднялся из-за стола и сказал:

— Ну что ж, нам пора…

Юлия Николаевна попыталась его остановить, но он сухо ответил:

— Мы и так слишком засиделись. Спасибо за гостеприимство. Дорогая, на выход.

— Ну что вы… — залепетал Виталька, в глубине души не зная, огорчаться или радоваться возникшей ситуации.

— Да, нам на самом деле пора, — под держала вдруг мужа Ксения и тоже поднялась с места.

— Как жаль, — покачала сокрушенно головой я, посмотрев на супругу Вьюнца и думая о том, как скоро мне еще придется с ней увидеться, — о стольком еще хотелось с вами поговорить.

— А вы позвоните, — неожиданно предложила она в ответ, — я все равно большей частью сейчас скучаю. Особенно по вечерам.

Ксения открыла свою сумочку и достала из нее визитку, на которой были напечатаны ее имя, фамилия и номер телефона.

— Здо-орово, — совершенно искренне произнесла я слова благодарности. — Спасибо, что не отказали. Мне ведь здесь тоже иногда скучать приходится. Все-таки чужой дом…

— Да-да, — поддержала меня Ксения, — разговор с подругой немного отвлечет вас от работы, позволит расслабиться. Ведь мы за этот вечер почти стали подругами?

— Конечно, — подтвердила я, хотя и придерживалась совершенно противоположного мнения.

— Так что звоните без стеснения. А быть может, я сама вам звякну на досуге, — окончательно заключила жена Вьюнца.

— Кажется, мы здесь лишние, — с доброй иронией произнесла Юлия Николаевна, умиленно глядя на нас. — Я рада за тебя, Ксюша, — Виталысина мать глянула на меня и пояснила:

— Ксения давно не может завести себе хорошую подругу. Она родом из другого города, и все ее приятельницы остались там. Здесь же, вращаясь в обществе Олега, она сталкивается в основном с женщинами моего возраста, а у молодых все же немного другие взгляды, интересы и так далее.

— Да, я тоже рада, — ответила я.

Все мы вслед за четой Вьюнцов последовали к выходу. Когда дошли до двери, Беккер вдруг обратился к гостям:

— Может, Жене вас проводить до машины?

Олег Станиславович ухмыльнулся, что все приняли за проявление мужской гордости, и сказал:

— Да нет, спасибо, мы как-нибудь сами.

— А то смотрите, у нас тут жарковато становится, — продолжал Валерий Павлович.

— Не переживай, я справлюсь, — отрезал Вьюнец и стал открывать замки, устройство которых ему, по-видимому, было столь же хорошо знакомо, как и расположение комнат.

Ксения, исполненная чувства гордости за смелость и мужество своего супруга, обвела нас радостным взглядом. Юлия Николаевна подморгнула ей в знак поддержки, хотя по ней и было заметно, что она глубоко переживает за Вьюнцов. Я же была уверена, что уж кого-кого, а этих двоих не ждет никакая опасность, и я промолчала, не предложив своей помощи не только поэтому, но и потому, что была обязана заботиться о жизни Валерия Павловича, а не еще о чьей-либо.

Виталька все же пошел проводить Олега Станиславовича и Ксению до калитки, так как во дворе уже бушевали волкодавы, которые, как заметил Валерий Павлович, стали слишком чуткими к появлению чужих и — на удивление — даже тех, кто им был достаточно хорошо знаком. Беккер гордился своими псами, считая признаком необыкновенного собачьего ума их теперешнее поведение.

— Чувствуют, что хозяин в беде, — гордо заявлял он.

Юлия Николаевна отправилась на кухню наводить порядок, а мы с Валерием Павловичем остались в гостиной. Ему следовало принять лекарства, от которых он, конечно же, бурча, отмахивался, но принимал. Я сделала ему также назначенную врачом инъекцию, после чего осведомилась, где клиент намеревается провести ночь.

— В смысле? — спросил Беккер.

— Вы останетесь верным дивану в гостиной, — пояснила я, — или желаете почивать в своей комнате?

— Почему тебя это интересует? — самодовольно спросил Валерий Павлович, глаза которого сразу как-то засоловели.

— Вообще-то, — иронично ответила я, — я тоже должна буду приютиться где-то рядом. Есть ли в вашей спальне для меня место — вот в чем вопрос.

— О да! — потирая руки от радости, шепотом воскликнул Беккер. — У нас очень широкая кровать!

Я наклонилась прямо к уху Валерия Павловича и тоже прошептала:

— Вы не забыли, что женаты? Ваша супруга вряд ли предпочтет место на коврике у двери.