ГОРиллЫ в ЗЕЛЕНИ
Шрифт:
– Всё? Я тебе ещё раз скажу, что с Оксаной мы были вместе очень долго и наше расставание – это ошибка, как и то, что я решил начать отношения с тобой. Потому что тебе было нужно что-то серьезное, а мне просто так…
– Что просто так? Ты свинья! – Я с силой бросила телефон. Он ударился о стену и разбился.
Диана посмотрела на меня, я – на неё. Мы обе расхохотались, глядя на пластиковые осколки, валявшиеся на полу, а потом я заревела у неё на руках.
– Что я делаю? – сказала я, придя в себя и вытирая слёзы. – То пролила красное вино на диван, теперь телефон разбила.
– Легче стало?
– Да
4
Если друг оказался вдруг в твоей постели, то не нужно торопиться с выводами и думать, что он решил возобновить ваши отношения. Примерно так подумала я, когда после отлёта Насти в Париж обнаружила утром у себя в кровати Даню, который обнимал меня и сопел в ухо.
– Эй, ты что тут делаешь? – Я попыталась его растолкать.
Даня не отзывался. Сразу вспомнилась «Ирония судьбы, или С лёгким паром» – захотелось окатить его водой из чайника. Но я решила, что не имею на это права, хоть он и оказался тут без разрешения – всё же я с ним как-никак знакома. Я попыталась снова его разбудить. Даня приоткрыл один глаз и внимательно посмотрел на меня.
– Привет. Ты что тут делаешь?
– Сплю.
– Хм, хороший ответ… Только, минуточку, у тебя есть своя комната. Мне не особенно комфортно, когда кто-то дышит мне в ухо.
– Машинский, ну, пожалуйста, дай мне поспать. Я так устал, у меня была тяжелая ночь.
– Ты проводил Настю?
– Проводил.
– А что так грустно? Вы с ней уже тысячу раз расставались.
– Да… – Даня присел на кровати, пригладил руками волосы, провёл ладонями по лицу. – В общем, мы расстались. Совсем.
– Как расстались? Почему?
– Ей предложили выгодный контракт, а я предложил ей жить вместе и никуда больше не ездить. Она выбрала контракт.
– Чёрт, слушай… Но, может, она передумает, вернётся?
– Нет. Мы обо всём поговорили, решили, что нужно завязывать с этими делами. Уже год вместе, и всё это время вот такие межрейсовые отношения: я её жду, а она то в Париже, то в Нью-Йорке, то в Милане. Москва для неё перевалочный пункт, у неё здесь даже квартиры нет.
– Ты же говорил, что тут живет её бабушка.
– Бабушка… Да это не бабушка, а светская дамочка, которую интересуют лишь поклонники и бывшая слава балерины. Настя её редко навещает. И, кстати, не потому, что не хочет, а потому, что той некогда. Здесь есть только я. Разве этого достаточно?
– Да это же самое главное. – Мне сразу вспомнился недавний разговор с Лерой и Дианой. Лера оказалась права: никто из них не захотел уступать.
– Видимо, нет. Ты знаешь, Маш, мне самому надоели эти отношения. Неделя в месяц – это так мало.
– Ты её не любишь.
– Люблю.
– Если бы любил, для тебя даже один день в году был бы огромным счастьем, а ты жалуешься, что не хватает недели.
– Может, ты права. Но сама посуди – какая у нас с ней перспектива? У меня здесь свой бизнес, она молодая девушка. Сколько она будет работать моделью? Сейчас возрастная планка отодвинулась до тридцати-сорока лет, если не больше. А я что буду делать? Ждать её? Мне, знаешь ли, о создании семьи надо подумать, о детях.
– Вот оно что… И с каких это пор Даня
решил остепениться?– С недавних.
– И так серьезно!
– Нет, не то что я готов на ней жениться завтра же. Просто пора уже определяться с выбором. У некоторых моих друзей уже по двое детей – а я что? Кому всё это достанется?
– А ты уже и завещание составил? Про меня там не забыл?
– Хватит шутить, я серьёзно.
– И я серьёзно. Я с тобой провела лучшие годы своей жизни. Надеюсь, я могу рассчитывать на небольшую компенсацию? Мы ведь, можно сказать, родственники.
– Хорошо-хорошо, обязательно тебя включу в список. Только ты можешь меня выслушать?
– Теперь могу. Только, Дань, я так есть хочу. Может, пойдём выпьем кофе? За завтраком ты мне всё и расскажешь.
– Я не хочу есть.
– А я хочу, так что у тебя нет выбора.
Даня пошёл со мной на кухню. Пока я варила себе кашу, делала тосты и кофе, он со скучающим видом смотрел за всеми моими движениями и неторопливо рассказывал о том, что его вдруг так осенило.
– Понимаешь, Маш, вот когда мы с тобой были вместе, я вообще не думал, что получится у нас. Жил как жил. Вместе хорошо, нет – значит, не судьба. Уверен был, что встречу ещё.
– Ах вот так, значит?
– Ну ты же понимаешь…
– Ладно-ладно, шучу. Я слушаю.
– А теперь я так в этом не уверен. Мне кажется, что я уже не встречу ту единственную, которая мне нужна. Может, она где-то и есть, но где она? А время-то идёт. Я старею… – Здесь я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. – Хочется спокойствия, заботы, внимания, хочется видеть, как растут твои дети, путешествовать с ними. Я понимаю, что детей можно и в шестьдесят лет завести – но кто я тогда буду? Старичок, которому нужна забота. Или буду ворчать на них и поучать. А сейчас я мог бы быть для них другом, советчиком. А Настя… Настя – она молодая, у неё столько времени впереди. Какие ей сейчас дети? Она и не заметит их, если родит. У неё в уме только контракты, съемки, показы. И я её понимаю. Я сам в двадцать лет был таким же, мне вообще не хотелось от кого-то зависеть. Я встречался с девушкой неделю, и мне казалось, что прошла целая вечность и мы слишком приелись друг другу.
– Но ты забываешь, что женщины – другие. Многие из них и в двадцать готовы стать матерями.
– Многие, но не Настя. Да и вообще, даже если внутренне они готовы, на деле всё равно выходит иначе. Можно быть ответственной, но всё равно не захочется ограничивать себя, менять свою жизнь. Вот тебе сколько сейчас?
– Не напоминай.
– Ну сколько? Двадцать два, три?
– Двадцать четыре.
– Двадцать четыре… Ты готова сейчас бросить всё, выйти замуж, нарожать детей и сидеть с ними дома?
– Сейчас нет. Но это только потому, что со мной никого нет рядом. Однако я не могу с уверенностью сказать, что отказалась бы от семейного счастья ради карьеры. Женщины более чувственные. Нам хочется всего – реализовать себя в семье и в карьере. Мужчины тоже хотят семьи, но если мы на первое место ставим семью, то вы – работу. Я, конечно, говорю о большинстве – бывают и исключения.
– То есть ты хочешь сказать, что, если встретишь мужчину своей мечты, оставишь всё и будешь с ним?
– Не знаю, я ничего не знаю… И вообще мы говорим о тебе.