Горизонты и лабиринты моей жизни

Дом на Арбатской площади, в котором жил Давид, до революции заселяли преподаватели Александровского военного училища, а после нее он стал обычной коммуналкой с десятью квартирами-комнатами вдоль длинного коридора, заканчивающегося общей кухней. Наведываясь к Давиду, я не обращал внимания на снующих по коридору жильцов, да и не разглядеть было при тускло горящей лампочке (на потребление электроэнергии была установлена ограничительная норма). Несколько раз Давид мне говорил: «Ты бы присмотрелся к моей соседке — Аллочке Соловьевой, очень симпатичная девушка, студентка, заканчивает Институт стали и сплавов. Она подруга моей Веры. Пора кончать тебе ходить в холостяках. Присмотрись».

Я присмотрелся. Алла мне понравилась, и вскоре я влюбился.

Сейчас, когда я пишу эти строки, Алла сидит напротив меня за столом в комнатушке, которую мы снимаем на лето у милых людей, Анны Семеновны и Владимира Родионовича Шулеповых, в деревне Студенцы — на родине моей мамы, и вяжет себе кофту.

Волосы ее стали совсем белыми, лицо изрезано морщинами, но карие глаза под дугами бровей, как и в молодости, горят, не погасли. Я ее по-прежнему люблю. Через полчаса мы с ней пойдем гулять (недавно она перенесла сложную операцию, и ей надо учиться ходить заново) по проселочной дороге, что тянется вдоль скошенных травяных угодий на приподнятой равнине. А вокруг нас подмосковные дали. Там, впереди, за горизонтом Москва, ее дальние пригороды, справа — из-за близлежащих бугров видны трубы цементных заводов Подольска, слева начинаются леса, уходящие на Брянщину, а ближе этих далей, по речке Десне, гнездятся маленькие деревушки, как наши Студенцы, — эдак домов по двадцать — тридцать.

Солнце. Жарко. Воздух дрожит. Вокруг что-то летает, ползает, прыгает — живет.

Когда в молодости мы с Аллой бродили по арбатским переулкам, набережным Москвы-реки, я гордился тем, что со мной рядом идет такая красивая девушка. Ее красота не была броской.

…Однако все ее движенья, Улыбки, речи и черты Так полны жизни, вдохновенья, Так полны чудной простоты. Но голос в душу проникает, Как вспоминанье лучших дней, И сердце любит и страдает, Почти стыдясь любви своей.

К сказанному Михаилом Юрьевичем Лермонтовым об Алле, да-да, именно о ней, мне добавить нечего.

15 июня 1947 года мы поженились. Алла готовилась к сдаче государственных экзаменов. А я уехал в Молдавию. Окончила она Московский институт стали и сплавов, как и среднюю школу, с отличием. Меня избрали вторым секретарем Центрального комитета коммунистического союза молодежи Молдавии, это было в декабре 1947 года.

В первый раз вступал я на землю Молдавии весной 1944 года. Она полыхала бело-розовым цветением своих садов. Тогда, во время войны, было не до любования красотами, хотя, естественно, они манили к себе. В этот мой приезд Кишинев был в белом пушистом инее своих парков, скверов, улиц. Маленький городок, тоже изрядно пострадавший в ходе прошедших сравнительно недавно боев. Недавно… А в памяти — как будто вчера; это «как будто» будет сопровождать меня всю жизнь.

Поселился я в партийной гостинице — небольшом особнячке, в которой проживали еще пять человек, работники различных республиканских ведомств, министерств, Совмина республики. Нехватка кадров коренной национальности вынуждала направлять в Молдавию людей из других районов страны.

Они — русские, украинцы и другие — сыграли, не будет преувеличением сказать, огромную роль в подготовке национальных кадров, в восстановлении и дальнейшем развитии народного хозяйства республики, подъеме ее культуры, духовных сил.

Это были в своем подавляющем большинстве профессионально подготовленные, добросовестные, совестливые люди. Они занимали, как правило, вторые — после молдаван — должности, тактично, дабы не бить по самолюбию, подставляя им в работе свое плечо. Я не помню ни одного случая, когда бы между молдаванином или русским, украинцем или белорусом, или другими создавалась бы конфликтная ситуация на национальной почве. Такого не бывало. Жили и работали дружно. Так было и в Центральном комитете комсомола Молдавии, в горкомах и райкомах, где трудились десятки посланцев комсомола других республик, краев и областей страны.

Первый секретарь ЦК союза молодежи республики Василий Коханский — мой сверстник, фронтовик, умный, добрый человек — показывал личный пример подлинно интернациональных отношений между молдаванами и людьми иных национальностей.

То, что происходит сейчас в Молдавии, это не взрыв национального самосознания. Этот взрыв имел место именно в послевоенные годы. Тогда были заложены, а затем позже развивались те объективные, экономические, социальные, духовные основы, на которых росло и крепло национальное самосознание молдаван, воскрешая то лучшее, что было накоплено нацией за ее многовековую историю. Одним из существеннейших компонентов национального самосознания стала идеология дружбы народов.

К концу 80-х годов наше поколение по естественным причинам ушло от активной общественной практики или было вытеснено. Пришли новые люди, которые постепенно, исподволь, но настойчиво стали подменять здоровое национальное самосознание молдавским национализмом. Провозглашение политики перестройки и ее неуправляемость развязали руки националистам. Они консолидировались, захватили в свои руки власть и, не гнушаясь, по-существу ничем, стали изгонять и своих, и инородцев — тех самых людей, чьи отцы и матери, старшие братья и сестры поднимали послевоенную Молдавию из руин и пепла, из почти всеобщей безграмотности, из нищеты. На ум приходят стихи Расула Гамзатова:

Россия, больно мне, не скрою, Когда чернит тебя порою Разноплеменный оговор. Хоть вознесла сама из кручи Ты громовержцев Молодых, Но всей планеты видят тучи Они лишь в небесах твоих.

В деятельности комсомольской организации республики ее Центральный комитет в конце 40-х — начале 50-х годов выделял следующие основные направления: участие во всенародном движении за выполнение и перевыполнение четвертого пятилетнего плана восстановления и дальнейшего развития страны, в том числе создание комсомольско-молодежных отрядов по строительству жилья и общественных зданий; участие в коллективизации сельского хозяйства; забота о повышении образования юношества, ликвидации неграмотности и малограмотности населения; организация политико-массовой работы; подготовка комсомольских кадров и актива, прежде всего из числа юношей и девушек молдавской национальности; дальнейшее организационно-политическое укрепление комсомольских организаций, их инициативы и самодеятельности; улучшение руководства пионерской организацией республики.

Во всех повседневных делах и начинаниях комсомольские организации опирались на поддержку партийных организаций и в то же время оказывали им посильную помощь, особенно на селе, где количество партийных организаций было незначительно.

Авторитет комсомольских организаций рос по мере свершения ими конкретных дел. Вот лишь некоторые примеры. III съезд комсомола республики, состоявшийся в январе 1949 года, сыграл большую роль в борьбе молодежи за победу колхозного строя. Съезд в качестве важнейшей задачи комсомольских организаций выдвинул призыв: «Каждый комсомолец-крестьянин — в колхоз!».

По решению съезда создавались бригады пропагандистов и агитаторов, которые направлялись для проведения разъяснительной работы в наиболее глухие и отдаленные села, особенно в те места, где не было партийных и комсомольских организаций.

Они же являлись организаторами колхозов. В Кишиневском районе 120 сельских комсомольцев входили в состав инициативных групп. При их помощи было создано 30 колхозов, инициаторами создания колхоза в селе Фырладонах были комсомольцы Н. Малый, И. Дашкевич, И. Кравченко. Образованный там в октябре 1948 года колхоз был по желанию крестьян назван именем 30-летия ВЛКСМ. В республике 77 колхозам были присвоены имена комсомола, героев-комсомольцев.