Горизонты

Полосатая кобыла дотянулась и схватила меня за копыто, что бы освободить из-под офисного завала.

— Я пришла сюда в надежде найти тебя, до того, как это попытаются сделать более смертные пони.

— Я пыталась, но стоит мне начать передачу, как случается что-то странное, — раздраженно произнесла я.

— Блекджек. Для тебя странно — это норма, — подметила Рампейдж, со своей фирменной, несносной ухмылкой.

— Агась, — соглашаясь, кивнула Бу, позади неё. — Фтрааанно.

— Замолчите уже наконец — отрезала я, после чего вздохнула. — Когда я пытаюсь использовать свой передатчик… я… вырубаюсь. Каждый раз, когда я его включаю, я… я не знаю. Сон? Галлюцинации? Я больше не уверенна, что происходит на самом деле. Я просто стою и кайфую от того, насколько Ядро потрясающе. И оно… оно…

Я старалась произнести слово, пока Рампейдж пристально ждала.

— Прекрасно, — наконец призналась я. — Оно успокаивающе и умиротворяющее, и… я даже не знаю как сказать. Мне оно нравится.

Оно также позволяло мне не задумываться об остальных вещах.

Несколько секунд, Рампейдж безэмоционально смотрела на меня.

— Травма мозга. По-другому никак. Единственное объяснение.

— Это не травма мозга! — отрезала я, свирепо глядя на неё, после чего уточнила, — Наверное.

Я подождала, пока она не перестанет смеяться, перед тем как продолжить.

— Просто, что-то соединяется со мной, когда я пытаюсь получить доступ к информационной сети Ядра. Наверное я это притягиваю, когда пытаюсь отправить сигнал… не знаю. Но этого ни разу не происходило, до взрыва мегазаклинания. Таким образом, возможно, что-то случилось со мной, или с Ядром, или оба варианта сразу!

— Так как же эта Персептиштуковинная штука работает? — спросила Рампейдж.

Да за кого она меня принимает? За П-21?

— Не знаю. Возможно Персептитрон отправляет другого рода сигналы? Или… возможно то, что заставляет мой разум улетучиваться, точно такое же, только слабее? Когда ты носишь Персептитрон, ты словно становишься той личностью, за которой наблюдаешь. Все намного более детально, нежели в шаре памяти. Не совсем чтение мыслей, но близко. Таким образом, когда я его врубаю, то вместо того, чтобы блаженствовать в комнате А, я познаю чью-нибудь жизнь, в комнате Б.

Рампейдж взглянула на меня, после чего ухмыльнулась.

— Скольких?

— Что значит скольких? — спросила я, подбежав к двери, которая, как я надеялась, привела бы к шахте, тросу или другому способу попасть в следующее здание.

— Скольких пони ты «познала», когда они занимались этим? — расплывшись в улыбке спросила Рампейдж, шлёпая меня своим шипованным хвостом.

— Ты что, все ещё жеребёнок?! — резко ответила я, пока остатки моих щек, быстро заливались краской. — В моей жизни столько всего происходит, а тебя интересует подсматриваю ли я за тем, как пони занимаются сексом? Сколько тебе лет?

От этого, улыбка Рампейдж стала еще более самодовольной. В конечном итоге, я отвернулась, и пробормотала:

— Ну было пару раз.

Она не переставала ухмыляться.

— Ладно, ладно! Я обнаружила нескольких пони, которые занимались сексом с довольно-таки предсказуемой периодичностью.

— Тебе конец, когда я расскажу об этом Глори, — дразнилась Рампейдж.

— Словно я могу что-то с этим поделать! Не знаю заметила ли ты, но у мне слегка не хватает нервных окончаний! — сказала я насупив брови. Дайте мне лет пять, десять… буду ли я хоть чем-то отличаться от Дэуса? Да чего уж там, вполне возможно, что, к тому моменту, мой мозг уже будет плавать в банке. Отвернувшись, я тихо добавила:

— Если единственными приятными ощущениями, что я могу почувствовать, будут ощущения других пони, то уж лучше так, чем совсем ни каких ощущений. Иначе, я с тем же успехом, могу быть машиной.

— Справедливо. Справедливо.

Хоть она, всё ещё не перестала смотреть на меня искоса. Когда я встретилась с ней взглядом, она спросила:

— То есть, все пони, которых я знаю, весьма горячие штучки?

— И всё же, ты ещё жеребёнок, — проворчала я, ничуть не сдерживая её. — Скажем так, нам со Скотч Тейп нужно будет поговорить по душам о кобылках, жеребчиках, и кое-каких её рабочих инструментах.

— Я так и знала, — выдавила из себя со смехом Рампейдж. — Мне всегда казалось, что она неровно дышит к той отвертке с резиновой рукояткой.

— И она не единственная.

Я решила, что этот диалог стоит перевести в другое русло. Любое, лишь бы не это.

— Так почему ты бросила «Рампейдж», Рампейдж? — А когда она удивлённо моргнула, я продолжила: — Твой воздушный корабль? Тот, который ты собиралась использовать, чтобы стать воздушным пиратом? Или охотиться на воздушных пиратов?

— Ааа!

Она улыбнулась, при этом улыбка едва не достигла её глаз, и поспешно отвела свой взгляд в сторону.

— Они отличная команда. Ты себе и представить не можешь, каким гнусным радтараканом был их капитан. У него действительно была схема «сексуальные услуги — пьянки — взяточничество» за повышение в звании. Я сбросила его в озеро к радигаторам, хорошенько ощипав перед этим. Короче говоря… — вздохнула она, пожав плечами. — Я не лидер, Блекджек. Я просто делаю то, что мне прикажут. Так же, как и Твист, Шуджаа и Офицер Кактамеёзовут… они все следуют приказам. Во мне не живет капитан или политик. Даже Док больше слушатель, нежели лидер. Преступница скорее реагирует на вещи, что происходят вокруг неё, вместо того, что бы выбрать свой путь и делать всё самостоятельно. Единственная пони внутри меня, которая действительно хочет освободиться и делать то, что хочется, желает найти бедных кобылок и жеребчиков, что бы подарить им «покой».

Её морда скривилась в отвращении, и она тряхнула головой.

— Единственное, чего я хочу кроме этого, так это умереть раньше всех, или до того как я опущу копыта и позволю ей делать всё, что вздумается, или до того как окажусь погребённой заживо или еще что. Я действительно, предпочитаю избежать вечной агонии.

— Рампейдж, — сочувственно произнесла я.

Она сразу пришла в себя.

— Впрочем, всё в порядке. Я рассматриваю другие возможные способы. Способы, которые помогут мне отключить талисман «Феникс» раз и навсегда. Даже никто не погибнет. Серьезно. Эти души, наконец обретут свободу. Как по мне, звучит неплохо, — улыбнувшись сказала она, пожав плечами. Меня аж пробрало, от того, насколько она казалась счастливой и грустной одновременно.

— Какие другие способы? — спросила я, на что она лишь покачала головой. — Как?

На это она лишь закатила глаза.

— О нет. Так просто ты это у меня не выведаешь. Стоит мне только рассказать об этом, и ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы сохранить мне жизнь. ДОР^[8], Блекджек.

Она немного расслабилась.

— Не волнуйся об этом. Ты не способна убить меня. Я это уже поняла. Мы стали слишком дружны, чтобы ты сделала это, — шмыгая носом, произнесла Рампейдж. — Ты подарила мне больше дружбы, чем я заслуживаю. Но эту черту ты не пересечёшь. И я это принимаю. Просто не пытайся остановить меня, когда я найду способ. Хорошо? Это всё, о чём я тебя прошу. — Она вновь шмыгнула носом, и потёрла глаза, тыльной стороной копыта. Прикреплённые к копыту когтеподобные лезвия прочертили на её лице шесть кровоточащих борозд, которые почти мгновенно затянулись. — Ебаная Селестия, если я разревусь, то спрыгну в шахту ближайшего лифта, и скажу, что у меня перекур. Блядская жалость к самому себе — это единственная вещь, которая хуже чем боль.

Нам больше нечего было сказать друг другу, и мы продолжили двигаться вперёд. Путешествии по Ядру происходило не по принципу — «выбери направление, и пошел». Мы поднимались вверх, спускались вниз, шли поверху и поперёк, сквозь щели и проломы в полу, потолке, и стенах так же часто, как вперёд, назад, и в стороны. Рампейдж прокладывала свой путь сквозь груды строительного мусора, которые Бу и я не могли бы даже надеяться сдвинуть. А когда в конце одного из коридоров мы наткнулись на запертую металлическую дверь, я вздохнула, и постучала по ней копытом. Цельнометаллическая.