Горькая брусника 2. Дар ведьмы

– Хорошо, – кивнула я и повесила пиджак на спинку стула.

Алёна поставила набор шампуни на тумбочку у окна, сложила руки на груди. Дождавшись пока за Матвеем закроется дверь, бросила взгляд в сторону кухни.

– Специально его приволокла, чтобы показать превосходство надо мной, – пробурчала Алёна.

Я опасалась, что сестра неправильно поймёт приезд Матвея, но столь открытого проявления злости не ожидала.

– Это не моё решение, а Матвея. Он хотел познакомиться с вами.

Алёна хмыкнула. В голубых глазах, очень похожих на мамины, проявилось что-то похожее на ненависть. Ей не шла беременность: ранее точёное лицо как-то оплыло, губы и нос словно налились влагой, увеличились в размере, прежде прозрачная светлая кожа покрылась пигментными пятнами. Зная, как трепетно сестра относится к своей внешности, я догадалась, что она явно комплексует из-за своего теперешнего вида. Будь у нас другие отношения, я бы сказала: «Сестрёнка, всё это чепуха. Главное, малыш, что растёт внутри тебя. Как родишь, твоя красота вернётся» Но сейчас я уверена: мои слова ей не нужны, слушать их не желает.

Алёна повернулась к окну, пару минут понаблюдала за папой и Матвеем, колдующим над мангалом, потом, повернувшись ко мне, сердито заявила:

– Не ври. С самого детства ты соперничала со мной, доказывала, что не хуже меня. Только знаешь, тебе никогда не стать к маме ближе, чем я. Особенно после того, что ты натворила.

Я ощутила, как меня захлёстывает обида. Сглотнув слюну, попыталась взять себя в руки. Мы говорили шёпотом, чтобы не услышала мама, и от этого наша перепалка напоминала шипение змей.

– Я натворила? Я надеялась, ты раскаиваешься…

– Раскаиваюсь? Ничего бы не случилось, если бы ты не сдала Вадима полиции, – буркнула Алёна. – Ради меня стоило промолчать. Ты не знаешь, что такое быть верной семье. Из-за тебя я потеряла хорошую квартиру и жениха. Из-за тебя без всякой перспективы я торчу в этой деревне. Ты виновата в том, что мой ребёнок родится без отца. Ты загубила мою жизнь, а теперь решила похвастаться, притащив сюда этого красавчика?

Боже мой! Она перевернула всё с ног на голову, выставила меня предательницей.

– Вот значит как. Расстроена, что отец вернул квартиру хозяевам? Что не удалось, продав наркотики, сбежать?

Алёна сделала шаг ко мне и стукнула по столу кулаком. На столе подпрыгнули тарелки и нежно зазвенели хрустальные бокалы.

– Притворяешься идиоткой? Вадим хороший хирург, а получал за свою работу копейки. Да он сделал операцию старику Ерёмину за деньги. Но разве его вина, что у Ерёминых не было наличных, и они откупились квартирой. Это их решение. Разве пожилым людям не лучше жить в деревенской глуши подальше от городского шума? Вадим им подыскал неплохой домик.

Я усмехнулась.

– Ага старым людям замечательно жить в халупе без удобств, к тому же далеко от больницы и магазинов.

Алёна хмуро покосилась на меня.

– Они отжили своё. А ты идиотина. Каждый в этом мире старается для себя. И хватит упрекать меня Мариной. Она бесполезный член для общества: никчёмный человек и никудышная медсестра. По ней некому плакать. Вадим так поступил, спасая меня, но родная сестра всё испортила. Мне ещё поблагодарить тебя за это?

Я с ужасом осознала: Алёна не только не раскаялась в содеянном, а ещё и винит меня в своём жизненном фиаско. Сестра машинально положила ладони на живот. Я знала, она находится на пятом месяце беременности, но по фигуре нельзя было это определить, лишь талия стала чуть шире.

– Не вам решать, кто должен жить, а кто умереть.

– Очнись уже! Ты живёшь в выдуманном мире. В настоящем же начальники берут взятки, министры и губернаторы воруют миллиардами, на улицах и кафе торгуют спайсом. Каждый зарабатывает как может. Но знаешь, что в этом мире главное? Быть верным своей семье и родным людям. Ты нарушила это правило, поэтому тебе нет ни оправдания, ни прощения.

Я задохнулась от возмущения.

– Только потому, что ты моя сестра, а Вадим твой жених, я должна была закрыть глаза на всё?

– Да. Это и есть защита своих от чужих.

Из кухни послышался мамин голос.

– Алёна, будь добра, помоги, я достала рулеты из духовки, разложила на блюде, за тобой украшение.

Голос мне не повиновался, я сдавленно произнесла:

– Маме ты тоже так объяснила?

Уголок полных губ Алёны дёрнулся, она презрительно скривилась.

– Мама, как и ты, живёт в своём мирке. И я знаю: ты не посмеешь разрушить его, рассказав о нас с Вадимом. Не забыла, что именно я её любимая дочь?

Я опустила голову. Действительно, не посмею. Даже отец не всё знает. Когда я попыталась объясниться, он остановил меня.

– Достаточно, ничего больше не говори. Мы вернём Ерёминым квартиру, за остальное ответит Вадим. Алёне нужно жить дальше и растить ребёнка. Пойми, мне и так нелегко…

Теперь после разговора с Алёной, вспоминая ту беседу с отцом, я поняла, какая пропасть развёрзлась между мной и родными. Папа и мама в попытке защитить Алёну, вытолкнули меня из круга семьи, словно нелюбимого птенца из гнезда.

Всё остальное время обеда прошло для меня, как в тумане. Мама вежливо задавала Матвею вопросы, но я чувствовала: это её тяготит, и она с нетерпением ожидает окончания трапезы. Алёна ела молча, изредка бросая взгляды на меня и Матвея. Папа был более приветлив, я мысленно поблагодарила его за это. Внешность моего отца, крупного, чуть сутулого человека с приветливым, добродушным лицом и внимательными глазами неопределённого цвета обычно сразу располагает к себе людей. Его лысина, будто наполовину облетевший одуванчик, окружённая светлыми волосами добавляет к облику толику несерьёзности. Отец не любит спорить, не выносит слёз и скандалов, но зато обладает ироничным и живым складом ума. С ним приятно общаться, он всегда внимательно слушает собеседника и сам может рассказать много интересного. Я заметила: Матвею мой отец понравился, беседовал он с ним с большим удовольствием. С мамой же перекинулся лишь парой фраз, думаю из-за того, что она отвечала ему отстранённо и неохотно. Мама сидела на стуле с идеально выпрямленной спиной, ела мало, крохотными кусочками и смотрела куда-то поверх наших голов. Услышав от Матвея, что больше не нужно беспокоиться за моё проживание в Краснодаре, она чуть приподняла брови и бросила на меня короткий взгляд.

– То есть собираетесь сожительствовать вне брака.

Слова мамы прозвучали неожиданно грубо.

Папа поперхнулся и стал судорожно пить воду из бокала. Мама перевела взгляд на него.

– Думаю, не я одна виновата в том, что неправильно воспитали дочерей.

Папа попытался сгладить её слова.

– Тонечка, многие молодые так сейчас живут.

Я с улыбкой наблюдала, как на щеках Матвея появляются алые пятна. Он знал о характере моей мамы лишь по рассказам, но понимал, насколько она шокирована нашими отношениями.