Горькая трава полынь. Книга вторая

Оставив Ами в уютной гостиной, отделанной в жемчужно-белых тонах, Итилгил исчез, а через минуту вернулся вместе со светлым Владыкой, ворвавшимся в комнату словно легкий морской бриз.

В неофициальной обстановке мужчина показался Амирэль еще более красивым. Одетый в светлые брюки и свободную серебристую тунику, он выглядел каким-то по-домашнему простым и близким. Длинные волосы эльфа сейчас были убраны в тугую косу, перехваченную незатейливым кожаным ремешком. На вид Элладриил ничем не отличался от стоящего рядом с ним начальника ольдта, и только ажурный серебристый обод, украшающий высокий лоб Владыки, выдавал его высокий статус.

– Что она просила передать? – мужчина стремительно пересек комнату и, нетерпеливо схватив Ами за плечи, уставился на неё в упор.

Люди не врали, когда говорили, что в глазах перворожденных можно увидеть звездное небо. Амирэль завороженно смотрела в синие, как сапфиры, глаза светлого Владыки и ей казалось, что перед ней простирается манящий тайной звездный путь.

– Шейна Оливия просила Вас помочь мне.

– Помочь? – Элладриил растерянно сник. – И больше ничего? – вновь вскинулся он.

Ами отрицательно качнула головой, и взгляд Владыки тотчас потух, а на прекрасное лицо набежала тень уныния.

Эмоции мужчины были такими острыми и яркими, что Амирэль ощущала их почти тактильно

– Хорошо, - тоскливо обронил он. – Итилгил, помоги юноше. Дай ему все, что он попросит, - Элладриил обратился к начальнику ольдта, собираясь покинуть комнату.

– Мне нужна ваша помощь, - не желая лишаться общества Владыки, внезапно осмелела Ами.

– Не хочу... Нет... Не верю...
– как заклинание повторяла она. –

Глупый... глупый недоорк... Глупый...

Когда девочка, устав от истерики, уже была не в состоянии даже

плакать, а только беззвучно шевелила губами, глядя остекленевшим

взглядом куда-то впереди себя, Нэсс, взяв её на руки, укутал в свой

плащ и понёс обратно в сопровождении ползущего следом зургара, всё это

время находившегося рядом со своей хозяйкой.

Окинув тяжёлым взглядом молчаливо ожидающих его возле сгоревшей

хижины шамана эрмиров, генерал крепко прижал к себе дочь, холодно и

спокойно произнеся:

– У меня нет времени промывать всем вам мозги. Забудьте о том, что видели,

потому что тому, кто проболтается – вырву язык. Убираемся отсюда.

Немедленно!

Взобравшись на лошадь, Нэсс нежно поцеловал жмущуюся к нему девочку в

макушку:

– Всё пройдёт, детка, всё пройдет, моя маленькая. Папа рядом, папа тебя

никогда не оставит... Мы вернёмся домой, и всё будет хорошо...

– Я хочу к маме, - бессильно всхлипнула Эстэ, обнимая отца.

– Конечно, солнышко. Сейчас... Сейчас мы поедем к маме, - дёрнув поводья,

Нэсс подстегнул лошадь, разворачивая её в сторону границы, снедаемый

единственным желанием поскорее увезти свою дочку подальше от Грэммодра и

орков. – Всё забудется, солнышко. Время лечит, родная, - тихо повторял он всю

дорогу, как только девочка снова начинала горько плакать.

Нэсс врал.

Врал, пытаясь успокоить свою крошку, хотя точно знал, что время не лечит,

оно лишь притупляет боль; и стоит памяти вытащить на свет горькие

воспоминания, как боль возвращается, нещадно полосуя едва успевшее зажить

сердце.

Единственное, во что верил мужчина, так это в то, что его дочка очень молода

и в её жизни всё ещё впереди. Новые встречи и новая любовь вытеснят из её

памяти страшные воспоминания, излечат душу и затянут сердечные раны, а он,

как отец, сделает всё возможное и невозможное, чтобы его маленькая девочка

была счастлива.

Глава 31

И дело даже не в цвете его кожи. Он был огромным - таким огромным, что рядом с ним Ами чувствовала себя жалкой блохой, которую сейчас прихлопнут одним взмахом мощной ручищи. А еще глаза… Что-то пугающее таилось в их янтарной глубине, делающее мужчину похожим на зверя: опасного, хищного, безжалостного. И он позволял себе звать её просто по имени – так, словно уже имел на это право.

Д'yхи предков, как же хорошо она пахла! И правда как цветок: тонкий, изысканный, дурманящий. В голове помутилось, и вся выдержка парня полетела куда-то к Эрэбу в Сардарр. Все они вначале ломались, подогревая мужской азарт и аппетит, а затем охотно сдавались на милость победителя. Эта игра Варгу нравилась. Стремительно подавшись вперед, он с глухим рыком вжал девушку в своё тело, пытаясь дотянуться до её губ. Почему-то сейчас будущий муж показался Ами еще ужасней, чем при первой встрече.
– Амирэль! – чужой грубый голос, прозвучавший в пустоте коридора, напугал девушку едва ли не до икоты, а когда, обернувшись, она уткнулась взглядом в его обладателя, то тело мгновенно парализовал тошнотворный страх. Сама мысль о том, что несколько часов кряду придется стоять среди разряженной толпы вельмож, изображая из себя довольную жизнью шейну, ввергала в уныние. Последнее время Ами слишком часто приходилось сдерживать слезы и бушующие, как море, эмоции. Такая борьба с собой изматывала и оставляла в душе невыносимую пустоту, которую совершенно нечем было заполнить. Собственное будущее виделось мрачным и пугающим, а самое страшное, что Ами не видела даже надежды на какой-либо благополучный исход.

Затравлено оглядевшись по сторонам, Ами отступила к стене, с ужасом понимая, что вокруг нет ни души и звать кого-то на помощь глупо и бессмысленно. Да и что она скажет? Что боится оставаться наедине со своим женихом?

Эльфийский язык Амирэль знала в совершенстве, а вот по-орочьи не понимала ни слова. Сказанная мужчиной фраза почему-то показалась девушке угрозой, а больше всего её испугало то, как смотрел на неё орк: словно хотел сожрать вместе с платьем, туфельками и всеми украшениями.

Впрочем, Ами даже не догадывалась, как недалека она была от истины. Пожирающего её взглядом Нарварга посещали мысли очень далекие от целомудренных. Три месяца он только и думал о сероглазой красавице, обещанной ему в жены. Она снилась по ночам – с этими льющимися черным водопадом локонами, бледной полупрозрачной кожей и плавно-текучими, как река, изгибами тела. Нарваргу навязчиво хотелось дотронуться до измучившей его женщины, а еще больше попробовать на вкус её губы: пухлые, мягкие и, наверное, сладкие.

Резко вскинув голову, Эстэ увидела на лбу мужа проступившие капельки пота и вдруг, по его плотно стиснутым губам и искажённым чертам лица, поняла, что он испытывает невероятную боль. Испуганно распахнув глаза, она хотела отдернуть свои ладони, но в этот момент её пальцы начали светиться, а потом из-под них поползли тонкие голубые ручейки, оплетая запястья Нарварга подобно змеям. Обернувшись несколько раз вокруг рук мужчины, они, ярко мигнув, застыли, после чего стремительно потускнели, превращаясь в холодный металл. Девочка перевела взгляд на собственные руки – и не поверила глазам: там, где только что находились ладони Варга, теперь красовались ажурные серебряные браслеты, снять которые можно было, пожалуй, только сорвав вместе с кожей, в которую, казалось, они вросли намертво.